«Балерина?» - Страница 48

Роюсь в вещах, создавая привычный для себя беспорядок, зная, что все равно уже сегодня вещи будут аккуратно лежать.

Выбираю обыкновенные неширокие джинсы и футболку на размер больше. Быстро одеваюсь и беру с тумбочки мобильный телефон, уже по привычке кидая его в карман.

Билл звонил первые два дня, вчера от него не было непринятых вызовов. Я отвечаю только Марку, он по обыкновению интересуется моим моральным состоянием, но он никогда не заикается о Билле, потому что знает каково мне. Спасибо ему.

Что мне помогает каждый день улыбаться, так это только семья и уверенность в том, что все будет просто отлично. Потому что не может быть хуже, потому что столько неприятностей на меня одного, по-моему, уже хватит.

Все будет хорошо!

По второму кругу спускаюсь вниз и выхожу во двор, зная, что мама сейчас сидит в беседке и читает какую-нибудь книгу.

Так и есть.

Сажусь рядом с родительницей, заглядывая в книгу – ну, да, я любопытный, что поделаешь.

- Тебе не понравится,- коротко говорит мама, обнимая и целуя меня.

Она откладывает книгу и смотрит в мои глаза. Который раз она уже пытается там что-то разглядеть, наверное, чувствует. Улыбаюсь ей.

- Том,- начинает мама, а я будто догадываюсь, о чем она хочет поговорить.

Чувствую, что в кармане начинает трещать телефон, по обычаю оповещая меня о звонке.

- Ой, извини, – виновато улыбаюсь и выхожу из беседки.

Достаю из глубокого кармана вибрирующее устройство и смотрю на дисплей. Теперь я постоянно это делаю, не хочу взять трубку и услышать на том конце самый любимый голос.

Нажимаю на кнопку приема звонка, видя на дисплее имя Марка.

- Да, – лениво, немного устало, отвечаю.

Потому что действительно тяжело каждый раз пытаться выглядеть счастливым. Даже не знаю, зачем приехал к родителям, они ведь беспокоятся обо мне. Все-таки самые дорогие и родные люди, а даже не знают до сих пор, что их сын гей. Мне стыдно за это. У меня даже в голове рождались когда-то мысли, чтобы привести Билла в мой дом и познакомить с мамой и папой. Представить его, как моего парня. Я и об этом мечтал, и это было так красиво. Только реальность на самом деле оказывается очень гадкой.

- Как ты? – вместо приветствия интересуется Марк.

- Как всегда, – монотонно говорю.

Потому что другого ответа нет. И бесят меня эти вечные вопросы о моем самочувствии. Вот Билл уедет, я уверяю всех, что я приду в норму, возьмусь за ум, а пока любимый в этом городе, я даже выйти на улицу не могу спокойно. Ну, а мало ли, вдруг мы пересечемся на одной улице, я не представляю, как смотреть на моего мальчика. Сознание рисует его... но всегда разного. То он извиняется, то он насмехается надо мной, но я хочу вновь услышать слова любви. Хотя, Боже, о чем я думаю. Я умру, если он вновь соврет мне. Не хочу видеть и слышать Билла. Я забуду. Я просто обязан. Ну, почему я такой чувствительный, как баба. Самому от себя противно.

- Я о Билле хотел поговорить, – впервые Марк произносит его имя при мне.

Это застает меня врасплох, я не готов, я не хочу.

Отхожу еще дальше от беседки и сажусь на зеленый газон.

- А я не хотел, – голос на мгновение дрогнул.

- Он просил Том, умолял, – друг говорит мягко, пытаясь убедить меня, но, черт возьми, это тяжело, я не могу.

- Мне похер, – поджимаю губы, пытаясь держать себя в руках.

Это несправедливо, больно, так не должно быть.

- Прошу, приезжай в центральную больницу, Билл… он очень просил.

Сердце перестало биться, и в который раз я окунаюсь в бездну…

POV Author

- Успокойся! – Прикрикнул Марк на своего друга.

Он смерил его тяжелым взглядом и начал ходить взад-вперед, будто ища в себе силы начать говорить. Блондин терпеливо стоял, весь белый, как мел, пожевывая свою нижнюю губу, не понимая, что происходит. Конечности вмиг похолодели от волнения, еле скрытого, но вырывающегося наружу с каждым гулким ударом сердца.

- Это произошло позавчера вечером. – Прозвучало, будто приговор. – Он… – Шатен замолк, останавливаясь для того, чтобы опереться обо что-нибудь. Он не смотрел в глаза друга, всячески стараясь избегать его испуганного взгляда.

- Черт, да скажи ты уже, в чем дело! – Не выдерживал Том, его напряженные нервы и так были на пределе.

- Я не знаю, как…- Тихо сказал парень, больше не в силах держаться. Он осел на кресло под собой и устремил отрешенный взгляд в пол. – Ты тоже сядь, Том.

Блондин некоторое время мялся и топтался на месте, но, посмотрев на разбитого друга, решил все-таки последовать его желанию. Когда он сел на точно такое же кресло, Марк поднял на него свои красные, не выспавшиеся глаза, и начал говорить:

- Ему сразу же сделали операцию, благо мы живем в городе с отличными больницами, здесь очень хорошие специалисты, чуть ли не лучшие в мире. Но ты не волнуйся, это не слишком серьезно, главное, что не смертельно, а с остальным мы справимся. – Марк кивнул сам себе и, набирая в легкие воздуха, продолжал. – Я вообще не понимаю, как он умудрился, ведь Билл великолепный танцор, а тут… какая-то гребаная ошибка, и все – оставшаяся жизнь без балета. – Парень внимательно посмотрел в глаза своего друга, в которых плескался ни с чем не сравнимый страх. – Не беспокойся. – Попытался успокоить он Тома. – Мне самому не легче. – Но Марк не выдал своего состояния, пряча его за железной стеной. – Была репетиция, Билл делал какой-то там элемент и неудачно приземлился на ноги. Он сначала вообще ничего не почувствовал, ну, подумаешь, у кого не бывает ошибок, да и нормально вроде бы все. А потом… – Марк взлохматил недлинные волосы на затылке и откинулся на спинку кресла. – А потом он не мог идти, просто упал от дикой боли в колене и все. Оказалось, он порвал какую-то х*йню! – Парень закусил внутреннюю сторону щеки, давая себе небольшую паузу.

А для Тома каждое промедление равнялось его маленькой внутренней смерти. Он всячески старался сдерживать себя, но трясущиеся руки выдавали с головой. Бегающий взгляд был взволнованно устремлен на друга в ожидании, когда он уже выдаст окончательный приговор. Блондин молил про себя, вспоминая всех Богов, чтобы с его любимым мальчиком было все хорошо.

- Конечно, в больнице со всем справились, сделали операцию на колене, залатали, зашили, приклеили что куда надо. Нужен месяц, чтобы Билл начал нормально ходить и еще полгода восстановление, но… – Очередная пауза, давящая на мозг. – Но брату придется забыть о балете. – Марк вывел приговор, заставляя внутри Тома чему-то болезненно сжаться от этих слов. – То, чем он занимался с самого детства; то, что для него работа; то, что для него хобби. Балет – это целая жизнь для брата. – Шатен говорил, будто пытаясь целенаправленно ударить побольнее да посильнее.

Он опустил голову, закончив свой монолог.

Внутри каждого родилась какая-то обреченность. И никто из них не представлял, каково сейчас парню, лежащему в стерильно белой палате.

- Том, только не напоминай ему о балете. – Марк вновь посмотрел на своего друга, и его взгляд стал каким-то умоляющим и просящим. – И не волнуй его. – Добавил тише. – Я не знаю, что у вас там произошло, но я бы тебя не позвал, если бы Билл не умолял. Ему плохо… без тебя. – Шатен поджал губы, и, вставая с кресла, ушел в каком-то непонятном направлении, оставляя парня одного со своими мыслями и терзаниями.

Том снял кепку с головы, кидая ее на кресло, из которого только что встал Марк. Внутри него прочно обосновалось другое чувство обреченности, нежели было раньше. Блондин тяжело дышал носом и все так же кусал свои, покрасневшие от этих действий, губы. Вместе с тем появилось чувство вины, давящее своим появлением на сознание. Хотя какая вина. Ведь ее попросту нет. Ведь нет же?

Том на негнущихся ногах поднялся с кресла и осмотрелся, не понимая, что сейчас нужно сделать, куда пойти, что сказать. Он потеряно направился к нужной палате, номер которой он узнал, приехав в больницу – к слову, приехал на такси, не смог сесть за руль машины.