«Балерина?» - Страница 4

- Ну что вы смотрите? Вы правильно поняли, аскорбинки.

- Молодой человек, а вы уверены, может, лучше презервативы?

- И что я буду с ними делать, есть, что ли?

Фармацевт, видимо, уловила какой-то свой ход мыслей, и скрылась за, опять же, широкой дверью. Пока ее не было, а я скажу, что она пропала надолго, за это время мою голову посетили просто гениальные идеи по ограблению аптеки, если эта тетя не изволит явиться на место с таблетками. Но потом эта глупость утонула в десятках таких же топ-100 самых идиотских мыслей, и я просто начал разглядывать окружающую меня среду. И я подумал, лучше бы я зашел в бордель, чем сюда. Продолжить мыслительный процесс мне не дали, так как пришла тетя с поросячьими глазами и, слава богу, принесла таблетки. Вышел из аптеки, подумал, может в бордель зайти, но путь труда давно отрезан для меня, да и не встанет у меня теперь ни на кого, кроме Билла, ну еще, конечно, можно онанировать перед зеркалом. Так что бордель отменяется.

Сижу на лавочке в парке, засовываю в рот по одной таблетке, съедаю, засовываю следующую. В пачке двенадцать таблеток, десять пачек, если все перемножить, то получается сто двадцать аскорбинок. Из этого немалого количества у меня осталось всего двадцать одна, скажу вам, не надо есть так много таблеток, плохо будет так, что просто упасть на месте и не встать, это я по себе знаю. Конечно, сначала весело, но потом…. Потом, как сейчас. И никого поблизости нет, чтобы помочь дойти до дома. Опять обидно. Но домой-то надо, не буду же я в парке спать, вдруг еще кто-нибудь описает, ведь и такое может случиться. Со мной такого не было, но я это делал, так что не хотелось бы быть на месте того парня, которого я обделал.

Поднялся с лавочки, перед глазами все весело поплыло, больше в жизни не съем столько таблеток. Кажется, меня сейчас вырвет, а нет, меня, кажется, действительно рвет. Сначала белой пеной, потом желчью, из глаз непроизвольно текут слезы, при каждом позыве желудок так скручивает, что думаешь, лучше бы я не родился. А когда посмотрел, чем меня рвало, появились еще позывы... Вскоре меня перестало выворачивать, и я смог сделать шаг назад от этого безобразия. Но следующее зрелище заставило просто перекрутиться внутренностям. Какая-то милая, маленькая собачка подбежала к тому, чем меня вырвало, и начала слизывать все. Внутри меня все сжалось и если бы я не отвернутся, произошло бы то, что было несколько минут назад.

Иду по каким-то только богу известным улицам, теперь жалею, что не вызвал такси. Так что могу положиться на свое чутье, ведь оно не подвело меня, когда привело к Биллу. Билл. Трудно будет, но ведь нет ничего невозможного, убрать ту крысу, а дальше дело за малым. Еще можно и Марка для профилактики тоже куда-нибудь деть.

Вот и дом. Поднимаюсь по многочисленным ступенькам, лифт не работает, а когда он последний раз это делал? Еще когда я сюда переехал, он был безжизненным, а теперь и надеяться не на что. Добрался до своей двери, но открыть-то нечем, ключи упали в мою рвоту, а доставать побрезговал, и теперь надо как-то решать эту проблему, а стоять на ногах я уже просто не могу. Сажусь рядом с дверью, вернее сползаю, и начинаю скребсти в нее, как кошка. Естественно, никто долгое время и не думает открывать дверь, но я не отчаиваюсь, и, пытаюсь стучать, сил-то после очищения желудка нет. И вот, аллилуйя, дверь открылась, и на пороге появилась заспанная морда друга.

POV Tom

- Е*т, это что такое, ты где был, что так хр*ново выглядишь?

Поднимает меня, повисаю на нем почти безжизненно.

- На себя посмотри.

- Мы еще в таком состоянии и язвить можем, вот возьму и брошу тебя на этом месте, – а мне сейчас не до шуток, бросит он меня, тогда я точно останусь один, я и так не чувствую ничьей поддержки, а еще тут… Одиночество. Страшное слово. «... Еще издревле люди верили, что ад – преисподняя. И только один из кругов этого ада – ад одиночества – неожиданно возникает в воздушных сферах над горами, полями и лесами. Другими словами, то, что окружает человека, может в мгновение ока превратиться для него в ад мук и страданий». Так сказал Рюноскэ Акутагава. Правильно он сказал, и я страдаю. А еще я считаю, что быть взрослым — значит быть одиноким. Поэтому я не хочу взрослеть, хочу в Нетландию, там ведь никто не взрослеет, хочу летать, хочу всегда быть глупым. Не хочу, чтобы на меня показывали пальцем, и говорили «он одинок, ему не место среди нас», бывает, что кажется, они насквозь видят тебя, и под их взглядами чувствуешь себя несчастным. Одним словом… одиноким.

- Брось, – слово легко вырывается из моего рта.

- Я же серьезно, – как будто друг не видит, каково мне сейчас.

- И я.

- Эй, друг что случалось? – а что значит быть другом? Друг – это тот, к кому можно прийти даже в час ночи. Друг – это тот, кто может выслушать тебя в трудную минуту, и помочь, чем сможет. Друг – это тот, с кем можно поплакать и помолчать. Друг – это тот, кто остается с тобой, даже если от тебя отвернутся все, даже если ему невыгодно это (хотя вообще о какой выгоде идет речь, если он – друг?). Друг – это тот, кто понимает тебя даже тогда, когда никто не понимает. Друг – это тот, кто всегда говорит тебе правду, даже если она тебе не нравится. Друг – это тот, кто может простить даже то, что никогда не простит другой. Друг – это тот, кому не жалко пожертвовать ради тебя самым дорогим: временем, интересами и даже жизнью... Друг… друг…

И ведь все знают эти определения, с детства детям говорят, каким должен быть твой друг, и каким должен быть ты для него.

- Увидел большой хр*н и влюбился.

- Очень смешно. И чего ты в таком состоянии? – интересно, и какое у меня состояние?

- Таблетки.

- Какие? Я тебя бл*, сейчас вы*бу, ты с ума сошел, какие таблетки? – никогда не хотел быть в пассиве, и этот случай не должен стать исключением.

- Аскорбиновые, – название звучит, так, как будто гвоздем по стеклу… неприятно.

- Ты чего так пугаешь-то? У меня чуть инфаркт не случился, – а как будто это что-то меняет.

- Марк, у меня аскорбиновый передоз.

- Ты точно идиот, – не перестаю удивляться мнению друга о себе.

- Я съел 120 таблеток, – я думаю, это достаточно большое число, чтобы начать волноваться о друге.

- Нет, ты больше, чем идиот, – когда что-то повторяешь много раз, начинаешь в это верить.

- Марк, только не отдавай меня в клинику, я не хочу лечиться от аскорбиновой зависимости, ты же мне друг, – хоть мне и плохо, но я же не должен это показывать. Я должен для всех всегда быть веселым… быть клоуном. Я не хочу кому-то навязываться, люди сами должны тянуться к тебе.… У меня много масок, но никто не должен увидеть моего настоящего лица, ведь если такое случится, то все отвернутся от меня.

- Вот скажи, какой передоз? Ты дурак, – лишь бы рядом кто-то был, я и дураком готов быть.

- Спасибо, блин, но я не хочу лечиться от аскорбиновой зависимости.

- Том, ты умом не тронулся случайно? – могу и умом тронуться.

- Нет, вроде, – но пока меня об этом не попросили, то нет.

- А теперь говори, из-за чего ты так над собой издеваешься, – друг, ну как же ты так не видишь, сколько мы знакомы,… а ты не понимаешь меня…

- Я влюбился.

- В Билла?

- Да.

- Бесполезно.

- Почему?

- Во-первых, я его брат, и не дам тебе сделать что-нибудь с ним, во-вторых, сам Билл – он никогда не позволит даже просто быть тебе его другом, я и не говорю о том, чтобы быть вместе, у него на это свои причины, так же как и у тебя – ненавидеть женщин.

Обидно до боли в сердце. Друг, ведь и для тебя есть место там, и тебя я тоже люблю, как друга. Зачем так жестоко? Я не понимаю, ты ведь меня знаешь, я бы не смог обидеть Билла, лишь оберегать, защищать… любить. Неужели я должен быть одиноким, никому не нужным… проигрался и бросил… марионетка… И зачем при каждом удобном случае напоминать про женщин, ведь и это делает моему сердцу больно… давно это было, но все как вчера… Марк, ведь ты помнишь как мне хр*ново было, тогда ты меня не бросил, а сейчас?