Баламут (СИ) - Страница 40

— Вот голова у тебя большая, — продолжал тараторить наёмник, — сразу видно, сколько в ней всяких полезных мыслей хранится. Помер бы я тут без тебя, пень кривозубый. Хотя, с другой стороны посмотреть, без тебя меня бы тут и не оказалось. Хотя, с третьей стороны посмотреть, не окажись меня здесь, все равно бы помер, во время вечной зимы…

— Да помолчи ты, — прошипел княжич, дёрнул зубом Горыныча по путам ещё разок и последние нити порвались.

Баламут дёрнул руками, срывая верёвки. Забрал бритвенно-острый клык и в одно мановение разрезал узлы на запястьях княжича. Покрутил ладонями, разминая руки. Юноши молча переглянулись, поднялись, подошли сзади к прислужникам. Те словно оглохли, разглядывая, как по полю промеж каменных столбов проносятся всё новые и новые полосы синего огня. Алексей со всей силы ударил одного охранников в затылок, отчего тот сразу повалился, как подрубленный, лицом в землю. Второго Баламут прихватил за шею сзади, придушил до потери сознания, отбросил в сторону, будто мешок с травой.

Они забрали своё оружие. Алексей достал из ножен меч Сварога. Баламут подумал и подобрал копьё одного из прислужников Мары.

— Ну всё, всем кирдык, — сказал он. — Они перешли черту игривых шалостей. Связали, избили. Не, теперь это дело личное. Призыв богини смерти я бы ещё мог им простить, но такое вопиющее неуважение ко мне?

Он перехватил копьё покрепче.

— Баламут, — сказал княжич.

— Чего ещё?

— Подожди. Если погибну я сегодня, — сказал Алексей. — Расскажи моему отцу, что я сражался, как настоящий воин и погиб в бою, не дрогнув и не показав врагу спину.

— Да прекрати, — отмахнулся наёмник, — не дави слезу, и так тошно.

— Я серьезно говорю, пообещай. Не шутят такими вещами перед ликом смерти.

— Обещаю, — Баламут кивнул. — Если же я погибну, то расскажи… Хм… Нет у меня никого. Просто расскажи кому-нибудь, что я был храбрым. И умным. И красивым. И вообще, со всех сторон таким прекрасным человеком, что обеднела без меня земля русская.

— Обязательно всем сообщу.

Алексей снял перчатку и протянул руку наёмнику.

— Спасибо тебе, — сказал он. — Забыл я совсем поблагодарить тебя. За всё, что сделал. Мало ли, что дальше будет. Не знаю, как всё обернётся. Ну как, не свидимся больше? Не повезёт мне в бою, а ты уцелеешь? Хочу чтобы ты знал, княжич Алексей, сын Владимира, князя псковского, благодарен тебе был.

Баламут крепко пожал протянутую ладонь.

— И тебе спасибо, — сказал он. — А теперь за дело. Спасём Русь-матушку.

Перед шаманом разрастался гигантский синий портал, будто прорубь в воздухе.

— Ну что, ребятки! — рявкнул Баламут, выходя в круг каменных столбов. — Разбегайтесь те, кто поумнее! Кончайте песни, начинаем танцы!

Он поднял копьё, размахнулся и метнул его в главного шамана. Наконечник попал тому прямо между лопаток, выскочив из груди. Улукхан закричал звериным воплем, дёрнулся и что-то в творимом ритуале сорвалось. В сложном деле вызова богини зимы всё пошло не по плану. Баламут не ведал таких тонкостей в чёрном колдовстве, да и знать не мог. Какие потоки магии, источники силы, или ещё бог знает чего, сместились куда-то не туда и ритуал нарушился. Грянул гром, содрогнулась земля, по траве побежали волны. Круг синего цвета замерцал, запульсировал, словно кровоточащая рана.

Но шаман, пронзённый копьём насквозь, и не думал умирать. В другой день, Баламут мог в том поклясться, один только этот факт перепугал бы его до смерти. Сегодня же времени бояться больше не оставалось, надо было действовать.

— Нехорошо получилось, извините, — пожал он плечами. — Досадная случайность. Это моё копьё, верните, пожалуйста.

— Убить их! — проорал шаман. — Убить их немедленно!

Баламут выхватил меч из ножен и взялся за рукоять обеими руками, вставая в боевую позу.

— За Псков! — княжич проорал это с такой бешеной яростью, что своим воплем почти перекрыл страшный шум, исходивший от набухающего синевой портала. Тот завибрировал, громыхнул и начал разбрасывать из себя десятки молний.

Десятки прислужников налетели на наёмника и княжича. Замельтишили копья, ножи и дубины. Всё смешалось, закрутилось, завертелось. Круг каменных столбов, где творился тёмный ритуал, превратился в поле боя. Баламут дёргался во все стороны, как змея на раскалённой сковороде, рубил направо и налево, уворачивался от мелькающих перед лицом мечей. Прыгал, делал выпады, уклонялся и метался во все стороны без остановки. Голубые молнии рассекали поляну, врезаясь в тела прислужников Мары, взрывали глыбы в мелкую каменную крошку. Баламут махал мечом во все стороны, как сошедший с ума от радости пёс крутит своим хвостом. Мелькали лица, оружие, кулаки, крики ярости, вопли, брызги крови.

Воздух вокруг портала закружился, заклубился туманом. Завихрившись, он принял обличье гигантского морозного волка. Глаза его сияли синим пламенем, изо рта вырывался пар.

— Славься, великий Хродвитнир! — шаман воздел руки к небесам, чтобы разрывались от синих молний. — Верный слуга нашей богини, её глашатай и предвестник! Яви нам свою мощь и ярость, обруши их на головы этих жалких червей, что встали на пути богини!

— Думается мне, — предательски срываясь на фальцет, сказал Баламут, — с таким пёсиком не подружиться за сладкую косточку, да?

Молча исполинский зверь прыгнул на Алексея. Тот едва успел взмахнуть мечом Сварога, защищаясь. Лезвие оставило за собой длинный красный след, воздух впереди загудел, сгустился, сплёлся в огненный щит. Волк столкнулся с ним и вся завеса с оглушающим грохотом разлетелась мириадом красно-синих осколков.

— Убей их, убей недостойных, великий Хродвинтир!

Шаман истерично надрывался в воплях, но каждая новая атака ледяного волка натыкался на новый огненный щит

— Убить её! — заорал Улукхан своим прислужникам, и изо рта его брызнула чёрная кровь. — Убить девку, немедля!

— Защищай княжну! — успел выкрикнуть Алексей, едва уворачиваясь от волчьих зубов.

— Будто бы я сам не догадался, — буркнул Баламут.

Наёмник побежал ближе к центральному столбу, где отчаянно визжала несчастная княжна. Она закрыла глаза от ужаса, но фантазия, по всей видимости, рисовала ей самые яркие и самые ужасные картины происходящего.

Баламут в упор столкнулся с главным шаманом. Его раскрашенное синей краской лицо искажала гримаса ярости. Завопив, он начал вытягивать из своей груди копьё. Баламут, не ожидавший такого зрелища, подавил рвотные позывы, но не мог оторвать взгляда, как почерневшее древко медленно выходит из грудной клетки. Улукхан последним рывком выдернул оружие и Баламут мог поклясться, что сквозь дыру в его теле видны всполохи синих огней позади.

Насмотреться вдоволь этой пугающей картиной шаман ему не позволил. С издевательской усмешкой он крутанул копьём восьмёрку в воздухе и напал на наёмника. Чёрная магия вселила в своего адепта демонические силу и скорость. Наконечник копья мелькал в воздухе быстрее, чем пчела машет крыльями. Баламут, даже не надеясь ни на что, просто случайно уклонялся в разные стороны и вслепую отмахивался мечом, тщась, что это хоть как-то защитит его. Выпад и взмах. Прыжок в сторону и блок. Отскок и снова выпад. Непредсказуемая тактика наёмника спасала ему жизнь, но не могла дать надежды на победу. Кого-то другого, тем более со сквозной дырой в груди, этот хаотичный танец мог рано или поздно утомить, но проклятый шаман не ведал усталости.

— Слушай, это, — сказал он, задыхаясь, — может не поздно ещё? Начнём переговоры? Пошутили, кулаками помахали, да и выпьем по бражке, разойдемся друзьями?

Удары продолжали сыпаться, будто у проклятого шамана три руки, так что Баламут едва успевал парировать их.

— Нет, ну вы бы хоть попробовали, — сказал он, — на словах бы переубедили. Может, мы с княжичем и сама на вашу сторону перешли, кто знает? Сейчас бы вызывали Мару яростнее, чем ты, урод окаянный.

Копьё шамана просвистело в одном волоске от головы Баламута.