Баламут 2 (СИ) - Страница 81
Я повиновался. В смысле, прошел довольно долгую и навороченную процедуру первичной идентификации, затем посмотрел за второй такой же, но в исполнении Ларисы, и демонстративно постучал по экрану комма.
— Мне надо еще тридцать секунд! — сообщила Долгорукая, провозилась с открытой программой чуть больше сорока, свернула, вскочила с кресла и изобразила бравого солдатика, то есть, развернулась ко мне лицом, встала по стойке смирно, молодцевато развернула плечи и выпятила грудь.
— Хороша! — ухмыльнулся я, демонстративно сфокусировав взгляд на аппетитных округлостях, распирающих легкую светло-зеленую блузку. — Но сам образ ошибочен: военнослужащих поощряют увольнениями, отпусками, объявлениями благодарности, присвоениями очередных воинских званий и тэдэ, а тебе, судя по смешинкам и хорошо знакомой поволоке во взгляде, хочется… хм… внимания!
— Ну да, ошиблась… — «убито» вздохнула она, получила вожделенный поцелуй и, снова развеселившись, утащила нас с Язвой к внутреннему лифту убежища. А минуты через полторы, прокатив с минус третьего на минус первый, привела к жилому блоку для командиров смен телохранителей и сообщила, что все камеры на этаже отключены.
Я огляделся взором, не обнаружил ничего подозрительного, вошел в небольшую, но очень уютную гостиную, помог дамам опуститься в кресла, а сам плюхнулся на диван и достал из пространственного кармана в большом вертеле правой бедренной кости браслет-телепортатор. «Зеркало» в спальню на Базе вывесил через считанные мгновения, продавил головой его пелену, огляделся чувством леса и «вернулся» к своим женщинам:
— В жилом блоке никого.
— Заглянешь к деду? — поинтересовалась Язва.
— Других вариантов нет… — буркнул я, выбрал слово «Мастерская», активировал заклинание, вгляделся в помещение, появившееся по ту сторону плоскости сопряжения, предвкушающе ухмыльнулся, продавил ее лицом и подколол главу семьи: — Дед, творчество — дело хорошее. Но уходить в него с головой в тот момент, когда на колене сидит любимая женщина, однозначно не стоит!
Говорил, вроде бы, шепотом, но старшие напряглись и потребовали, чтобы я исчез. В смысле, вывесил «зеркало» в своей спальне через пять-семь минут! Я, конечно же, качнулся назад и деактивировал заклинание. А после того, как пелена исчезла, повернулся к своим дамам:
— Они не в духе. Причем не расстроены, а злы. И мне это не нравится.
— Попросили открыть переход в твою спальню? — спросила Долгорукая, дождалась утвердительного кивка и посоветовала не напрягаться просто так, а немного подождать. Причем не абы как, а занимаясь делом.
— И каким же? — спросил я и получил очень интересный ответ:
— Во время одной из процедур по смене внешности Софья Степановна проговорилась, что в юности была страшной сладкоежкой и не могла жить без бисквитных тортов с заварным кремом. Торт уже в холодильнике, и я за ним сейчас сбегаю. Язва заварит чай. А ты накрой на стол — посуда на кухне, а кухня вон за той дверью.
— Дед — мясоед… — сообщил я, срываясь с места, влетел в соседнее помещение, проинспектировал шкафы, встроенные в дальнюю стену, нашел упаковку с фарфоровым чайным сервизом на двенадцать персон, распаковал, ополоснул, вытер и перетащил в гостиную.
Стол накрыл на семерых, надеясь, что дед притащит в спальню моих родителей. Поэтому, увидев за «зеркалом» только его и Степановну, слегка расстроился. Потом посмотрел на часы, пересчитал местное время во время Базы и сообразил, что матушка на тренировке и освободится только через два часа. В этот момент в гостиную перешла без пяти минут моя бабка, шагнула в сторону, уступая место своему благоверному, дождалась его появления, повисла у меня на шее и затараторила:
— Привет, бестолочь! У-у-ух, как тут легко дышится! Ха, стол накрыт, а твоих девок не видать. Чую, вот-вот приволокут всякие вкусности. Борисыч, а молодежь-то у нас не такая уж и дурная!
— Привет, теть Соф! — улыбнулся я, чмокнул ее в щеку, повел, было, к ближайшему креслу, но схлопотал подзатыльник:
— Рат, я, конечно, старая, но еще не развалина!
— А-а-а, ну да: не садишься, а плюхаешься, и не в кресла, а на колени к деду, верно?
— Борисыч, твой внук надо мной глумится! — «обиженно» воскликнула она, дала мне возможность пожать родичу руку, развернулась к дверному проему, в котором возникла Язва, и… удивила, обратившись к ней по имени: — Добрый день, Ларис!
Не успел я решить, что «бабка» исправилась, как услышал следующую фразу:
— Тащи ко мне свою тощую задницу — гляну, как этот мелкий гад тебя холит и лелеет…
Пока она «щупала» Шахову и смущала нас игривыми комментариями, я сделал напрашивавшийся вывод и шепотом обратился к деду:
— Как я понимаю, наши вернулись в полном составе?
— Их еще нет. По плану, должны были держать подступы к Червоточине до полуночи, так что ждем ближе к утру… — буркнул он, мягко улыбнулся в ответ на персональное приветствие Язвы и повернулся ко мне: — Но жизнь, увы, непредсказуема, поэтому я перешел сюда всего на несколько минут — забью в браслет координаты убежища, выясню результаты операции и уйду на Базу. «Дежурить» в гостиной до появления Игоря и Ольги.
Я коротко кивнул в знак того, что согласен с его решением, спросил, есть ли у него возможность просматривать записи, выслушал ответ и достал из перстня инфокристалл, подготовленный во время «сидения» в самолете:
— Даша вытребовала у сына доступ к армейской телеметрии, так что тут море материала.
— А если коротко?
— Если коротко, то обелиски уничтожены, форты и бастионы захвачены, вся территория между двумя Стенами взята под контроль и начата зачистка прифортовых городков.
— Отлично! — обрадованно заявил он, закончил возиться с браслетом-телепортатором и… снова помрачнел: — Ладно, мне пора. А наши новости расскажет Софа…
…Первые минут сорок пребывания у нас в гостях Степановне было не до новостей — она уминала торт, упивалась дорогим китайским чаем, слушала любимую музыку и страдала из-за отсутствия возможности окунуться в море. Все это время мы обсуждали гастрономические пристрастия, солнце, отдых и тому подобную ерунду. Но стоило мне заикнуться о том, что эту гостиную и весь жилой блок, в котором она находится, мы выделили им с дедом, как «бабка» потемнела взглядом и мрачно усмехнулась:
— Боюсь, что мне придется к вам переселиться уже в ближайшие дни.
Я видел, что она не шутит, поэтому нахмурился:
— Объяснишь?
— Конечно… — вздохнула она, опустила чашку на блюдце, откинулась на спинку кресла и уставилась на меня: — В тот день, когда ты привел на Базу Лару, община разделилась на три фракции. Одна упивалась черной завистью, вторая паниковала, а третья смотрела в будущее с осторожным оптимизмом и втихаря мечтала о возвращении к нормальной жизни, в которой будет все, чего нас лишил Эксперимент. После того, как ты обзавелся Дарьей, большая часть завистников и оптимистов присоединилась к паникерам, и эта фракция начала бредить о крушении устоев, трещинах в монолите нашего единства, неминуемой мести Долгоруких и так далее. Будете смеяться, но в то, что твоя женщина казнила Мстислава, поверили единицы, а все остальные принялись саботировать продавливаемые нами решения.
— А сегодня все изменилось, верно? — желчно поинтересовалась Бестия.
— Да: как только магофон Той Стороны вернулся к прежней норме, на Базе начался жуткий бардак! Первые полчаса-час народ радовался тому, что «у нас все получилось», и мечтал о возвращении в Большой Мир, орденах, славе и благополучии. А когда задумался о частностях, вдруг допер, что все вышеперечисленное получит только часть общины, то есть, личный состав боевого крыла и те научники, которые обеспечивали его потребности. И тут началась самая дичь — чемоданное настроение как-то резко испарилось, и эти твари, напрочь позабыв об устоях и монолите нашего единства, озаботились созданием «личных подушек безопасности»!
— А чуть подробнее можно? — спросил я, как-то задавив мутную волну бешенства, накатившую на сознание.