Байкала-озера сказки Том II разд.1 - Страница 7

Жила в тайге на дереве серая птичка. Звали ее снегирь. А под деревом жила мышка. Мышка все лето хлопотала. Собирала себе корм на зиму. А птичка только пела да летала.

Пришла холодная зима. Мышка забралась в норку. А птичка осталась на дереве. Мышке было тепло, сытно. А снегирю холодно, голодно.

Однажды выглянула мышка из норки. Увидала снегиря, спрашивает:

— Холодно?

— Холодно, — отвечает голодный снегирь. — Плохо одному. Давай, мышка, вместе жить. Сначала у тебя поживем, а потом у меня.

Согласилась мышка. Привела снегиря к себе в норку. Накормила. Стали вместе жить. У мышки было тепло. Корму много. Живет снегирь хорошо. Ест вдоволь.

Так прозимовали.

Пришла весна. У мышки корм вышел. Говорит она снегирю:

— Снегирь, уговор помнишь?

— Помню, — отвечает снегирь.

— Пойдем теперь к тебе жить. Твой корм есть будем.

Нечего делать, согласился снегирь. Выскочил из норки, взлетел на дерево. А мышка внизу осталась. Снегирь говорит:

— Я тебе корм отсюда кидать буду.

А корму-то у него не было. Начал снегирь с дерева смолу собирать да мышке бросать. Ест мышка смолу, весь рот залепила. Рассердилась. Зовет снегиря:

— Снегирь, иди сюда. Я тебе что-то скажу. Подлетел снегирь к мышке. Она как царапнет его по груди. У снегиря кровь пошла. Грудка покраснела.

Вот почему у снегирей грудь красной стала.

Свили птицы себе гнезда, вывели птенцов, поют песни, радуются. Только ленивый филин сидел на ветке и грелся на солнышке.

Наступила осень, птицы собрались улетать на юг, а филин по-прежнему сидел на ветке и дремал.

Пришла зима, выпал снег. Задрожал филин от холода, стал искать старое дупло, чтобы от мороза спрятаться. Нашел, залез в него и обрадовался — сидит в темноте и дремлет.

Долго сидел, захотелось поесть, вылетел из дупла. Солнце ярко светило, снег блестел синими искрами. Ослеп филин. Летит, на деревья натыкается, едва нашел свое дупло. Сел и заплакал.

— Ду-ду-ду, как жить буду? А эхо ему ответило:

— Худо, ленивый, худо!

Летает теперь филин лишь по ночам и громко охает. В тайге слышны его печальные стоны.

Леса поблекли. Закружились сухие листья, травы повяли, птицы притихли. Стая гусей на юг улетала.

Впереди черный гусь летел. Он считал себя самым лучшим гусем на земле. Стая послушно за ним спешила.

Черный гусь голову наклонил, на землю посмотрел; мелькали горы, поля, озера, реки. Черный гусь гордо загоготал:

— Смотрите, каков я!

Стая тоже загоготала. Черный гусь стал похваляться:

— Да, я — лучшая птица на свете! Нет меня смелее, нет быстролетнее. Находятся птицы, которые орла хвалят. Ну, что такое орел? Верно, птица эта суровая, гордая. Однако что эта птица ест? Что? Своих же братьев птиц, мышей поганых, сов вонючих! Нет у орла сердца, в крови клюв у него! Или лебедь! Уж очень уважают его люди: и красив-то он, и ласков-то он, и все любуются им. Какая же это птица, коль служит она людям для забавы? Или утка! Птица ладная, но ведь хозяин озера сделал ее обжорой, отяжелела она, жиром заплыла.

Перебрал черный гусь всех птиц, лучше себя искал, не нашел. Еще громче загоготал. Когда гусиный гогот утих, шум на небе стал слышен. Черный гусь сказал:

— Хозяин неба сердится, дождь будет…

Шум опять послышался, черный гусь оглянулся. Вслед неслась стая белых птиц. Черный гусь засмеялся:

— Пусть догоняют. Я еще не встречал той птицы, которая бы меня догнать могла.

Черный гусь летел быстро, гуси за ним летели, торопились, отстать боялись. Шум слышался близко. Опять оглянулся черный гусь, белые птицы были недалеко. Черный гусь сильнее замахал крыльями, в струнку вытянулся. Гуси совсем заторопились, слабые отставать стали, теряться. Черный гусь хохотал, похвалялся:

— Даже ветер отстает! Нет на свете птицы быстрее меня.

Вдруг будто ураган пронесся над стаей, свист и грохот потряс небо из конца в конец: пронеслась стая огромных белых птиц.

Испугались гуси, камнем попадали вниз.

Черный гусь не заметил, как и сам очутился в грязи, в камышах у Зеленого озера. Над озером плыл пух, летели перья. Волоча переломанные крылья, черный гусь подполз к болотной кочке, притих. Стая смотрела вслед белым птицам-великанам…

Лежит черный гусь возле кочки, слышит слова злые, обидные. Как горячие капли те слова жгут его гусиное сердце. Белоснежная гусыня, поправляя клювом растрепанные перья, шепчет в ухо соседке:

_ Трус наш вожак, однако, трусливее зайца!

Соседка тихо плачет:

— Жалкий он, общипанный гусак… Взгляни на меня, потеряла я свои красивые перья. Улетела бы я с серебристыми великанами…

Как стемнело, гуси заснули. Только сторожевой гусь не спал: стоял на одной ноге, вытягивал шею, чутко прислушивался к ночным шорохам.

Не спал и черный гусь, он думал:

«Как же так? Ведь мне верили, меня любили, меня хвалили. А вот встретились эти белые великаны, и все от меня отшатнулись…»

Из глаз его падали слезы.

На рассвете сторожевой гусь загоготал.

Все гуси с земли взлетели. Лишь черный гусь сидел неподвижно.

Гуси долго кружились над озером, но, куда лететь, никто не знал.

Стая спустилась вновь к озеру. Черного гуся не нашли.

Гуси спрятали головы под крылья, собрались умирать…

— Нет! — раздался смелый голос.

Все гуси встрепенулись, смотрят: поднялся белогрудый гусь, изогнув по-лебединому шею, на кочку высокую взобрался:

— Белые птицы могут спорить с молнией, побеждать бурю! Почему мы, гуси, должны умирать? У каждого свои крылья, свое счастье, своя дорога в синем небе! Вперед, гуси! На юг!

Гуси весело загоготали. Перед отлетом отыскался и черный гусь.

Около болотной кочки лежал он мертвый. Ветер разносил его чёрные перья и пух.

С той поры и перевелись на земле черные гуси.

Было это давно, очень давно. И когда это было, не упомнишь. Собрались у Большого озера все болотные птицы. Собрались и заспорили. Каждая хвалит себя:

— Я лучше всех птиц на земле, — кричит болотный кулик, — быстрее меня ни одна птица не летает!

— Глупый! — отвечает ему утка-нырок, — скажи, кто лучше меня ныряет?

Из-за большой кочки вышел журавль:

— Жалкие вы птицы, взгляните на мои длинные ноги и вы скажете, что журавль — самая лучшая птица!

Услышал это Лесной хозяин и сделал так, что утка стала обжорой, заплыла жиром и отяжелела, болотный кулик сжался — стал маленькой, незаметной птицей, а у журавля высохли ноги, как палки, и не стали гнуться. Потому журавль-самка и высиживает птенцов на высокой кочке, в другом месте сидеть не может: прямые и длинные ноги некуда девать.

Все болотные птицы присмирели. Лишь журавль остался недоволен, рассердился на Лесного хозяина и пошел к нему за правдой. В это время Лесного хозяина со всех сторон окружили пташки-пичужки. Они просили Лесного хозяина:

— Помоги! Зимой холодно, а на юг лететь нам тяжело: малы у нас крылышки, устаем мы, падаем, умираем.