Багровая смерть (ЛП) - Страница 10

— Наш триумвират не всегда хорошо действует.

— Твой триумвират с ними действует лучше, чем тот, что с нами, — уточнил он.

С этим сложно поспорить, поэтому я и не стала:

— Ладно, но прежде чем мы сделаем что-то, что разозлит Кардинал, мы сначала поговорим с ней. Если мы сможем сделать это без ущерба для ваших отношений, то мы это сделаем.

— Почему ты так заботишься о моих с ней отношениях?

— Я получила достаточно твоих эмоций, чтобы понять, что ты в нее влюблен. Это важно, и я не хочу уничтожить это из-за того, что метафизика между нами стала странной.

— Ты действительно хочешь, чтобы все вокруг были счастливы?

— Разумеется, разве не все хотят того же для своих друзей?

Он улыбнулся и покачал головой:

— Нет, Анита, не хотят.

— Если люди тебе по-настоящему дороги, ты хочешь, чтобы они были счастливы, Дамиан. В противном случае в действительности тебе на них наплевать.

— Ты думаешь не так, как любая другая женщина, которую я встречал.

— Ой, да ладно, за века жизни ты не встречал женщин со сходным мышлением?

— Клянусь, Анита, ты уникальна во многих отношениях.

— «Уникальная» — это обычно вежливый способ сказать «странная».

Он широко улыбнулся, даже усмехнулся:

— Ну, и это тоже, но странность — это не всегда плохо.

Я не удержалась от ответной улыбки:

— Нет. Нет, не всегда. На самом деле, иногда странность — это то, что нужно.

— Я вампир, а ты некромант. Я думаю, мы начали с чего-то странного.

Я рассмеялась, и стал обдумывать, какой частью дела из Ирландии я могла бы поделиться с ним. Одним из побочных эффектов от того, что он был моим вампиром-слугой, оказалось, что если я говорила ему никому не рассказывать сказанное мной, он просто не мог рассказать. Он не мог ослушаться моего прямого приказа, что не было типичным для слуг-людей. И уж безусловно это никак не про нас с Жан-Клодом.

— Ты обдумываешь что-то очень серьезное.

— Если бы я тебе сказала, что в Ирландии обнаружились вампиры, которые оставляют жертвы без всяких попыток это скрыть, тебе было бы что ответить?

— Я бы ответил, что это не дело рук моей создательницы. Она никогда не была беспечна в вопросе сокрытия трупов.

— Я не уверена, сколько у нас трупов. Прочие обнаруживали себя на улице или очухивались в больнице с полной потерей памяти об обстоятельствах, в которых получили ранение.

Теперь и он посерьезнел:

— Она бы никогда не позволила так поступить. Это привлекло бы слишком много внимания. Насколько много жертв?

— Как минимум полдюжины.

— Она могла бы уничтожить вампира из своего поцелуя за такую неосторожность.

— Так ты говоришь, что это не твоя старая группа?

— Нет, Анита, Та-Что-Меня-Создала никогда не стала бы рисковать тем, что люди узнают о нас.

— Даже в наше время, когда многие страны признали вас гражданами?

— Она из старейших, которые не верят, что новые веяния продержаться достаточно долго. Она говорила, что скрываться — единственное спасение от чумы под названием человечество.

— Что, правда? Она так и назвала нас чумой?

— Похоже, она не особо любила людей. Если бы она могла питаться чем-то другим и остаться в живых как вампир, думаю, она бы так и поступила.

— Вампир, пытавшийся кормиться на животных, начал гнить, — сказала я.

— Я помню, как выглядел Сабин, — ответил Дамиан и содрогнулся. Это стоило того, чтобы содрогнуться раз или два.

— Да уж, и стоит только вампиру получить такой урон, его уже не вылечить, так что вам, ребята, приходится питаться людьми.

— Ей доставляло наслаждение истязать людей и заниматься с нами сексом, если ей это было удобно, но на самом деле она, похоже, не любила нас, а может быть, она не любила никого.

Зазвонил будильник на моем телефоне. Я выключила сигнал и встала:

— Жан-Клод взял с меня обещание не опаздывать сегодня, но, может, найдется что-то такое, что ты мог бы мне рассказать о ирландских вампирах, что поможет объяснить что происходит?

— Единственное, что приходит в голову это, что ее власть в итоге, настолько ослабла, что она потеряла контроль над несколькими из своих вампиров, и они теперь опьянены силой, — ответил он, тоже вставая.

— Почему бы она вдруг стала терять власть после стольких столетий?

— Не знаю. Пять лет назад, когда я уехал из Ирландии, она их очень хорошо контролировала

— А это могли быть прибывшие из-за границы вампиры, которых она не могла контролировать?

— Полагаю, такое возможно.

— Но ты в это не веришь, — сказала я.

— Нет, не верю. Та-Что-Меня-Создала была covetous^[3], повернута на силе, власти и контроле. Она бы не позволила каким-то приезжим вампирам подобраться так близко к ней и к Дублину и затруднить ей существование, она бы сделала их существование невозможным.

— То есть, она бы их убила.

— О да, но тебе нужно идти. Я подумаю, что еще знаю о своей бывшей хозяйке и ее свите, но должно быть в Ирландии что-то новое. Или кто-то новый. Внутри своей крепости она была чокнутой и капризной, но снаружи — исключительно собранной. Что бы ни сотворило такое, оно не выглядит дисциплинированным. По факту, я бы сказал, это новообращенные учатся себя контролировать, но она запросто могла бы их изловить и уничтожить или пригласить в свой поцелуй. — Он показал кавычки для слова «пригласить» в воздухе.

— Ха, присоединяйся или умри?

— Примерно так. Жан-Клод предупредил меня, чтобы я удостоверился в твоем уходе, — сказал он, бросив взгляд на настенные часы.

Я позволила удивлению отразиться на своем лице:

— Не думала, что он говорил в таком ключе с кем-то из моих людей прежде.

— Он не хотел, чтобы ты на меня отвлеклась.

— Прекрасно. Мы с Жан-Клодом и Натэниэлом обсудим, что с тобой происходит и набросаем план.

Он предложил мне руку, как при любой другой встрече и я по привычке ее приняла. Мы забыли, что начинали со странностей. Обдав нас жаром, словно внезапная лихорадка, по коже пронеслась сила. В последний раз, когда я к нему прикасалась, возникли влечение, сила, магия, но не такая волна жара.

Я отпустила его руку, но он удержал мою, пока я не сказала:

— Пусти меня, Дамиан, — и он отпустил, потому что это был приказ.

Наши руки разъединились, но как будто их стягивала какая-то невидимая тянучка, липкая, сладкая, пытавшаяся каждого из нас удержать. Мы стояли и смотрели друг на друга, часто дыша, грудные клетки вздымались и опадали так, словно мы совершили пробежку.

— Что за хрень? — У меня перехватило дыхание, воздуха не хватало, чтобы сказать что-то еще. Я даже немного вспотела.

— Не знаю, — прошептал он

На его лице проступили бисеринки пота. Пот должен был быть розовым от крови, но он был темным, скорее, красным, чем розовым. Одна капля этого кровавого пота скатилась по его лицу и привлекла мое внимание, и я заметила больше капель пота на его груди, словно он истекал кровью из сотен маленьких проколов, но это были поры его кожи. Он не был ранен, он не истекал кровью на самом деле. В поте вампира всегда присутствует немного крови, достаточно, чтобы сделать его розоватым.

Я смотрела, как кровь скатывалась по белоснежной коже Дамиана и знала, что что-то не так. В таких случаях принято кричать: «Зовите врача!» — но кого звать, если «болен» вампир? Поскольку они не могли болеть в привычном смысле этого слова, нашлось бы не слишком много врачей подходящей специализации.

Дамиан дотронулся пальцем до кожи и уставился на оставшуюся на нем кровь:

— Что со мной происходит, Анита?

— Не знаю, — ответила я.

— Ты некромант и мой мастер. Ты же должна что-то знать?

Я почувствовала небольшой всплеск гнева, но загнала его вглубь, ведь он прав.

— Да, должна, но не знаю, прости.

Он достал из ящика стола салфетки и начал вытирать пот. Ткань быстро намокала.

— Вот так же я сегодня проснулся от кошмара, Анита, мокрый от крови. Я поднял простыни и увидел, что Кардинал просто лежит в окровавленной постели, как труп.