Азазель - Страница 9

высокой шеи и чуть прорисованной жесточинкой в своенравной линии рта. Более же всего заворожило коллежского регистратора выражение спокойной и уверенной властности, такое неожиданное на девичьем лице (почему-то захотелось Фандорину, чтоб это непременно была не дама, а девица).

-- Хороша-с, -- присвистнул оказавшийся рядом Иван Прокофьевич. -- Кто же это такая? Позвольте-ка...

И он без малейшего трепета, кощунственной рукой извлек волшебный лик из рамки и перевернул карточку обратной стороной. Там косым, размашистым почерком было написано:

Петру К.

"И Петр вышед вон и плакася горько". Полюбив, не отрекайтесь! А.Б.

-- Это она его с Петром-апостолом равняет, а себя, стало быть, с Иисусом? Однако амбиции! -- фыркнул помощник пристава. -- Уж не из-за этой ли особы и руки на себя студент наш наложил, а? Ага, вот и бюварчик, не зря ехали.

Раскрыв кожаную обложку, Иван Прокофьевич извлек один-единственный листок, написанный на уже знакомой Эрасту Петровичу голубой бумаге, однако на сей раз с нотариальной печатью и несколькими подписями внизу.

-- Отлично, -- удовлетворенно кивнул полицейский. -- Отыскалась и духовная. Нуте-с, любопытно.

Документ он пробежал глазами в минуту, но Эрасту Петровичу эта минута с вечность показалась, а заглядывать через плечо он полагал ниже своего достоинства.

-- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Хорош подарочек троюродным! -- воскликнул Иван Прокофьевич с непонятным злорадством. -- Ай да Кокорин, всем нос утер. Это по-нашему, по-русски! Только уж непатриотично как-то. Вот и про "скотину" разъясняется.

Потеряв от нетерпения всякое представление о приличиях и чинопочитании, Эраст Петрович выхватил у старшего по званию листок и прочел следующее:

Духовная

Я, нижеподписавшийся Петр Александрович Кокорин, будучи в полном уме и совершенной памяти, при нижеследующих свидетелях объявляю мое завещание по поводу принадлежащего мне имущества.

Все мое реализуемое имущество, полный перечень коего имеется у моего поверенного Семена Ефимовича Берензона, я завещаю г-же баронессе Маргарете Эстер, подданной Британии, для использования всех сих средств по полному ее усмотрению на нужды образования и воспитания сирот. Уверен, что г-жа Эстер распорядится этими средствами толковее и честнее, чем наши генералы от благотворительности.

Это мое завещание является последним и окончательным, оно имеет законную силу и отменяет мое предыдущее завещание.

Душеприказчиками я назначаю адвоката Семена Ефимовича Берензона и студента Московского университета Николая Степановича Ахтырцева.

Настоящая духовная составлена в двух экземплярах, один из коих остается у меня, а второй передается на хранение в адвокатскую контору г-на Берензона.

Москва, 12 мая 1876 года

Петр Кокорин Глава вторая, в которой нет ничего кроме разговоров

-- Воля ваша, Ксаверий Феофилактович, а только странно! -- с горячностью повторил Фандорин. -- Тут какая-то тайна, честное слово! -- И упрямо подчеркнул. -- Да, вот именно,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com