Азазель - Страница 25

х вышивал, да все пальцы себе иголкой истыкал!

Все радостно засмеялись кроме стриженного кружком бородатого господина, на котором фрак сидел довольно косо.

-- И то, матушка Амалия Казимировна, потешились над купчиной. Так мне, дураку, и надо, -- смиренно проговорил он, напирая на "о". -- Да только при честной торговле долг платежом красен. Намедни мы перед вами рисковали, а нынче неплохо бы и вам рискнуть.

-- А ведь прав коммерции советник! -- воскликнул адвокат. -- Голова! Пускай и Амалия Казимировна смелость явит. Господа, предлагаю! Тот из нас, кто вытащит фант, потребует от нашей лучезарной... ну... чего-нибудь особенного.

-- Правильно! Браво! -- раздалось со всех сторон.

-- Никак бунт? Пугачевщина? -- засмеялась ослепительная хозяйка. -- Чего ж вы от меня хотите?

-- Я знаю! -- встрял Ахтырцев. -- Откровенного ответа на любой вопрос. Чтоб не вилять, в кошки-мышки не играть. И непременно с глазу на глаз.

-- Зачем с глазу на глаз? -- запротестовал капитан. -- Всем будет любопытно послушать.

-- Когда "всем", то откровенно не получится, -- сверкнула глазами Бежецкая. -- Ладно, поиграем в откровенность, будь по-вашему. Да только не побоится счастливец правду от меня услышать? Невкусной может получиться правда-то.

Граф насмешливо вставил, картавя на истинно парижский манер:

-- J'en ai le frisson que d'y penser.3 Ну ее, правду, господа. Кому она нужна? Может, лучше сыграем в американскую рулетку? Как, не соблазняет?

-- Ипполит, я, кажется, предупредила! -- метнула в него молнию богиня. -- Повторять не буду! Про то ни слова!

Ипполит немедленно умолк и даже руки вскинул -- мол, нем как рыба.

А проворный капитан тем временем уж собирал в фуражку фанты. Эраст Петрович положил батистовый отцовский платок с монограммой П.Ф.

Тянуть поручили гладкому Антону Ивановичу.

Первым делом он достал из фуражки сигару, которую сам туда положил, и вкрадчиво спросил:

-- Что сему фанту?

-- От баранки дыру, -- ответила отвернувшаяся к стене Клеопатра, и все кроме гладкого злорадно расхохотались.

-- А сему? -- безразлично извлек Антон Иванович капитанов серебристый карандаш.

-- Прошлогоднего снегу.

Далее последовали часы-медальон ("от рыбы уши"), игральная карта ("mes condoleances4"), фосфорные спички ("правый глаз Кутузова"), янтарный мундштук ("пустые хлопоты"), сторублевая ассигнация ("три раза ничего"), черепаховый гребешок ("четыре раза ничего"), виноградина ("шевелюру Ореста Кирилловича" -- продолжительный смех в адрес абсолютно лысого господина с Владимиром в петлице), гвоздика ("этому -- никогда и ни за что"). В фуражке остались всего два фанта -- платок Эраста Петровича и золотой перстень Ахтырцева. Когда в пальцах объявляющего искристо сверкнул перстень, студент весь подался вперед, и Фандорин увидел, как на прыщавом лбу выступили капельки пота.

-- Этому, что ли отдать? -- протянула Амелия Казимировна, которой, видно прискучило развлекать публику. Ахтырцев приподнялся и, не веря своемуОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com