Аввакум Захов против 07 - Страница 8

— Да, да! — глядя в его сторону, проговорил председатель, кивая головой и как бы отвечая на какой-то его точный и важный вопрос. — Профессор Константин Трофимов…

И тут произошло чудо — воинственного выражения у профессора Станилова как будто и не бывало. Оно исчезло мгновенно. Его насупленные брови расправились, как крылья птицы. Он зашарил по карманам, ища сигареты, и, обнаружив их наконец, закурил. Горящая спичка, такая крошечная в его массивных мясистых пальцах, заметно дрожала. Он уселся в кресло напротив председательского стола и жадно затянулся.

Все так же сосредоточенно-торжественный и улыбающийся председатель сказал, что Константин Трофимов может в любой момент вылететь из Москвы. Но когда именно он вылетит, не знает никто или почти никто. Точный день и час вылета известен, возможно, только двум или трем лицам в Советском Союзе. Да так оно и должно быть, и в этом нет ничего удивительного, ведь сейчас профессор Трофимов в мировом созвездии ядерных физиков — звезда первой величины. О таких людях, как он, когда они вылетают и когда прилетают, заранее не принято извещать. Важно, что он приедет, что он будет присутствовать на международном конгрессе физиков, специалистов по квантовой электронике, который состоится в Варне; это, конечно, событие. Он может приехать завтра или послезавтра, в любой из ближайших дней — до конгресса остается ровно одна неделя. И хозяева должны быть готовы, настолько готовы, чтобы можно было встретить его хоть сегодня, если он прилетит к концу дня.

Станилов слушал председателя молча. Поглощенный своими мыслями, он даже не почувствовал, что догоревшая сигарета жжет ему пальцы.

Председатель сказал, что в распоряжение Трофимова решено предоставить одну из вилл Академии наук. Вилла эта небольшая, двухэтажная, окружена садами, обращена к морю, обнесена высокой каменной оградой. Он добавил, что нижний этаж будет занимать Станилов, а верхний — профессор Трофимов. Там есть веранда с видом на море, с этой веранды глазам открывается большой простор. Станилов — директор Института электроники, участник конгресса, коллега Константина Трофимова, поэтому кто, как не он, должен составить компанию дорогому гостю, быть, как говорится, к его услугам, чтобы советскому ученому было удобно и приятно, как дома.

— О, разумеется! — поведя плечами, воскликнул Станилов.

Затем председатель сказал, что никаких забот, связанных с безопасностью советского профессора, у Станилова не будет, — они будут возложены на других лиц, и Станилова это не должно беспокоить.

В заключение председатель комитета сказал, что Станилов уже сегодня вечером должен быть в Варне и, устроившись на академической вилле, поддерживать постоянную связь с председателем Варненского городского совета. Мимоходом он заметил, что, вероятно, в это время в Варне будет находиться их общий знакомый Аввакум Захов, член ученого совета Института археологии и исторических исследований Академии наук. Станилову следует иметь в виду этого представителя академической среды; в случае надобности следует обращаться к нему за советом и помощью, и непременно надо познакомить его с Трофимовым.

Неопределенно хмыкнув, Станилов сказал, что обязательно будет иметь его в виду.

— Мы позаботимся о том, чтобы он вас разыскал, — сказал председатель комитета.

Станилов встал, откашлялся, помедлил еще немного, чтобы не показаться слишком торопливым, и, еще раз заверив председателя, что выедет в Варну через час, самое позднее — через два, ушел.

Дальше события развивались так.

Методий Станилов возвратился к себе на виллу, заперся в ней и пробыл там около часа. Перед тем как уйти, он позвонил по телефону своему заместителю инженеру Атанасову и торопливо сообщил ему, что получил распоряжение немедленно выехать в Варну.

— А как же ваш день рождения? — растерянно спросил Атанасов. — Выходит, мы так и не соберемся? — Специально по этому случаю он купил жене сверкающее золотистое ожерелье, и ей во что бы то ни стало хоте лось показаться на празднестве в своем новом украшении. — Неужели мы так и не соберемся? — с грустью в голосе повторил свой вопрос Атанасов.

— Соберетесь, милый мой, но без меня! — ответил Станилов, всячески стараясь сделать свой жесткий, хриплый голос возможно мягче и ласковее. — Вы же знаете, где я обычно оставляю ключ от входной двери: входите, располагайтесь как дома и веселитесь себе хоть до вторых петухов!

— Эх, какое уж это будет веселье! — со вздохом сказал Атанасов, хитро подмигнув сам себе при этом, но голос у него был теплый, мягкий, и потому слова звучали искренне.

— Ну ничего, ничего! — убеждал его Станилов. — Я позаботился, чтобы вам было весело, не беспокойтесь! — И, поскольку с другого конца провода не последовало никакого отклика, он добавил: — Я приготовил вам аперитивчик — чудо! Сюрприз в моем вкусе! — и он громко и грубовато расхохотался.

— Да?! — отозвался Атанасов. Он знал «сюрпризы» профессора, но предпочел смолчать.

— В случае, если у вас возникнут непреодолимые трудности, — последние слова Станилов произнес мед ленно и подчеркнуто, — зовите на помощь нашего общего друга Аввакума Захова. Захов мастер разгадывать загадки — он вас избавит от лишних хлопот. Приятного аппетита!

Полчаса спустя голубая «акула» Станилова стремительно спускалась по извилистому шоссе к Витине.

Часам к девяти вечера на вилле Станилова уже собралась вся компания. Инженер Атанасов нашел в условленном месте ключ, открыл большую дубовую дверь и провел гостей в залу.

Тут многое напоминало об искусстве старых тревненских мастеров — резной потолок и оконные наличники деревянная обшивка стен цвета айвы, низкие миндеры[2] вдоль стен, покрытые желтыми и красными коврами, на которых лежали, веселя своими яркими рисунками! расшитые серебряными и золотыми нитками подушки. Во всем здесь чувствовалась любовь к старым, умирающим традициям, тоска по ним, стремление к прочному, устойчивому в жизни — стол был массивный дубовый, такие же массивные стулья крепко стояли на мраморном полу, словно поджидая сказочных богатырей. На стенах висело старинное, очень старинное оружие: кремневые пистолеты, ружья-иглянки, ятаганы с серебряными рукоятками. Перед камином была разостлана пушистая медвежья шкура, из углов залы выглядывали морды диких кабанов, торчали оленьи рога. Только один предмет казался странно неуместным в этой романтично-суровой обстановке — маленький клавесин красного дерева на тонких витых ножках. Нежное салонное создание с кружевными манжетками очутилось в обществе грубых мужланов-охотников. Но и это артистичное творение тоже переносило в давно минувшие времена. Этот маленький мирок, казалось сохранившийся в первозданном виде с давних времен, освещали полдюжины ламп, точно таких, какие в начале века освещали керосиновым пламенем крестьянские домишки. Конструктор ультрасовременного электронного мозга ЭК-24 обставил свою виллу предметами эпохи, едва только узнавшей электрический свет.

В камине, где можно было зажарить целого барана, тлело несколько дубовых поленьев, и, хотя окна, забранные решетками, были распахнуты, в комнате чувствовался запах дыма.

Компания — Атанасов с супругой, три начальника отделений института со своими женами, все в отличном настроении, — шумно ввалилась в виллу, как в собственный дом. При виде подушек, ярких ковров, медвежьей шкуры глаза женщин загорелись, и они принялись благоговейно разглядывать все это восточное великолепие — им впервые довелось увидеть такое в непосредственной близости. Только жена Атанасова оставалась вполне равнодушной — она уже бывала тут, и все это было ей знакомо. Она стояла в стороне и делала вид, что подправляет помаду на губах, а в действительности, заглядывая в зеркальце, любовалась своим золотистым ожерельем. Удивительно гармонирует оно ее глазам!

Атанасов тем временем, взяв на себя роль хозяина, направился к камину — там стояла огромная, почти в его рост кочерга. Жене хотелось видеть, как-то он справится с поленьями. Тут ведь нужна ловкость, сила. Но не успел он взяться за кочергу, как инженер Крыстанов вдруг всплеснул руками и удивленно вскрикнул. Крыстанов, слывший в институте человеком молчаливым, кротким и спокойным, этим своим восклицанием привлек к себе всеобщее внимание. Атанасов забыл про кочергу, а Роза, жена его, чуть было не уронила на пол свою сумочку.