Авторитет Писания и власть Бога - Страница 19

Просвещение предложило миру новый взгляд на проблему и ее решение, полностью противоречащий идеям иудаизма и христианства. Истинное зло, в понимании просветителей, заключалось в том, что люди отказываются думать и действовать разумно, а рационализм Просвещения должен был научить их этому, создав общественно–политические условия, которые дали бы им такую возможность. Библеистика, зародившаяся в недрах Просвещения, с легкостью последовала указанным путем, ограничив Божье откровение в Иисусе Христе рамками нравственного учения и примера для подражания. (Поразительно, как часто люди заявляют сегодня: «Иисус был всего лишь проповедником великих нравственных принципов», полагая, будто изрекают нечто новое, тогда как этой идее уже более двухсот лет. С самого начала она отличалась чрезвычайной ограниченностью и до сих пор так и не получила достойного подтверждения). Во времена просветителей для нее предлагалось следующее обоснование: если прогресс в состоянии решить проблему зла, Иисусу нужно было лишь указать людям верный путь, явив пример истинной любви и сострадания. Разумные люди, конечно же, последуют этому примеру. С молчаливого согласия многих псевдохристианских мыслителей (в том числе и тех, кто относит себя к числу библеистов) за последние два столетия эти идеи получили повсеместное распространение. «Божье царство» превратилось в «надежду на райскую жизнь после смерти», а смерть Иисуса стала, в лучшем случае, средством, с помощью которого грешники обретают прощение и надежду на будущую жизнь в ином мире. Политикам же и экономистам просветители предоставили право распоряжаться в мире, что, как оказалось, имело для него гибельные последствия. (Эти политические устремления были, разумеется, неотъемлемой частью программы просветителей. Богу место на небесах, религия должна стать личным делом каждого, и тогда мир можно будет без помех переделывать по собственному усмотрению. С тех пор эта философия остается лейтмотивом жизни всего западного мира. Она легла в основание нескольких великих империй и создала идейные предпосылки для возникновения кровавых тоталитарных режимов, приведя современный мир в полное смятение. Однако об этом мы поговорим в другой раз). Писание же все это время оставалось безгласным по вине обеих сторон. Так называемые секуляристы отвергают его как исторически неточный документ, не имеющий отношения к реальной действительности. Этого следовало ожидать, ведь в противном случае им пришлось бы расстаться со своей мечтой о всемирном господстве. Но едва ли не большее беспокойство вызывает искажение Писания верующими, которые пренебрегают его всеобъемлющим характером и содержащимися в нем идеями справедливости, воспринимая его как вспомогательное средство укрепления своей веры и источник истинных учений о вечном спасении. Таким образом мирская и церковная трактовки Писания, а также наука, оказавшаяся, образно выражаясь, между двух огней, сообща произвели на свет весьма поверхностное толкование, которое, как мы уже убедились, и создало непосредственно стоящую перед нами проблему.

Итак, на протяжении последних двухсот лет библеистика никогда не была объективной, несмотря на непрестанные утверждения обратного. Вместо этого она имеет возможность, а быть может, и несчастье, поддерживать сложные взаимоотношения со своим культурным окружением. Особенно тесными они становились под воздействием разнообразных политических течений. Возьмем, к примеру, развитие нацизма ( На ум приходят имена таких великих ученых, как Герхарда Киттеля, редактора всемирно известного «богословского словаря Нового Завета», попавшего под сильнейшее влияние господствовавшего в тот момент антисемитизма.) и возникновение в противовес ему традиции еврейского представления о раннем христианстве, которая нашла свое выражение в работах таких ученых, как В. Д. Дейвис. Ирония заключается в том, что притязания историков на объективность заставили многих забыть об этой контекстуализации. Одно стало совершенно невозможным: заявить о том, что современные исследования Библии позволили прийти к обоснованным заключениям, которые можно было бы предложить для изучения в университетах и семинариях. Об этом важно помнить, ведь многие из принимающих участие в современных дискуссиях по основным вопросам жизни церкви получили именно такое образование, в результате чего их восприятие Писания и умение использовать его на практике имеет серьезные недостатки. В действительности, как показывают многие научные открытия, достаточно иногда лишь взглянуть на имеющиеся свидетельства с новой точки зрения (скажем, в новой книге об Иисусе, как это сделал Э. П. Сандерс в работе «Иисус и иудаизм»), и многое из того, что ранее считалось исторически недостоверным (в данном случае осознание Иисусом своего призвания в контексте возрождения Израиля) неожиданно выходит на первый план и становится не только исторически возможным, но и неоспоримым. Это не значит, что историки не имеют права на категоричные заявления. Напротив, я считаю труды Сандерса и других исследователей большим шагом на пути познания, хотя они и нуждаются в доработке и исправлении. Большинство современных библеистов понимают, что и они сами, и те, с кем они ведут полемику, пишут в условиях постоянного взаимодействия с окружающей их средой, и это необходимо учитывать в оценке их работы.

Что же означает в таком контексте обращение к авторитету Писания? Это выражение иногда используется, чтобы сказать: «Чума на всю вашу науку. Мы просто верим Библии». Но подобные заявления совершенно безосновательны. Если бы не ученые, составившие греческие словари и сделавшие на их основе переводы, мало кто сегодня смог бы прочесть Новый Завет. Если бы не исторические исследования, показавшие, что представлял собой мир в первом веке нашей эры, немногие смогли бы его понять. Это становится особенно очевидным, когда люди, не имеющие необходимых знаний, пытаются читать Библию вслух, да еще и толковать ее. Определенная научная база присутствует всегда, но протест, к сожалению, зачастую означает, что говорящий предпочитает держаться давно усвоенных и якобы общеизвестных истин, не желая пробудиться от интеллектуального сна и начать думать по–новому. Все чаще приходится убеждаться, что результаты более ранних исследований, наряду с прежними толковательными традициями, содержат в себе массу недостатков или нуждаются в дополнении. Конечно же Писание неизменно, но этот факт не освобождает нас от необходимости постоянного стремления к совершенству и непрестанных попыток лучше его понять. Мой собственный опыт показывает, что такие попытки нередко оказываются весьма плодотворными. В результате нам открывается глубокий и многосторонний смысл прочитанного текста, и любое усилие в этом направлении вознаграждается новыми идеями, полезными в проповеди и пасторском попечении. Утверждая авторитет Писания, ни в коем случае нельзя говорить: «Мы знаем, о чем говорится в Писании, и у нас нет больше невыясненных вопросов». Напротив, каждое новое поколение христиан должно с удвоенной силой стремиться к более полному постижению Писания и реализации его истин на практике, даже если это приведет к разрушению привычных традиций. Это становится особенно актуальным, когда традиции, о которых идет речь, называются «библейскими». Всегда есть люди, готовые, услышав новое толкование, вновь обратиться к Писанию, чтобы проверить, верно ли оно (Деян. 17,11). Но найдутся и другие, чья реакция на новые идеи будет прямо противоположной. «Поскольку великие проповедники и учителя прошлого уже разъяснили смысл того или иного отрывка, — скажут они, — нет никакой необходимости добавлять еще что–то», сочтя саму попытку нового прочтения греховной и самонадеянной. И вновь нет сомнений в том, что сказал бы на это Мартин Лютер.

Те, кто отказывается по–новому взглянуть на Библию, зачастую ограничиваются рамками одной конкретной разновидности западного мировоззрения, обязанной своим происхождением Просвещению, — фундаментализма. При этом многое в Евангелиях и Посланиях Павла остается без внимания, даже если считается библейским. Среди таких исключений оказался политический оттенок, несомненно присутствующий в Новом Завете, а также мессианство Иисуса. Фундаменталисты, как правило, связывают слово «Христос» не с его первоначальным значением «Мессия», а с божественностью Иисуса, в доказательство которой в Новом Завете приводятся совсем другие аргументы. Их протест против либерализма так называемой модернистской библеистики (которая часто принимала вид религии, но отрицала ее силу) — не более чем конфликт двух точек зрения, так или иначе впитавших в себя идеи Просвещения. Прискорбно взирать на этот раскол. Остается только находить утешение в мрачной иронии по поводу крайней закоснелости людей, которые, восприняв либеральные взгляды тридцать или сорок лет назад, полагают, будто, повторяя их, как мантру, остаются столь же либеральными и современными.