Австро-Венгерская империя - Страница 10

Император Карл V в сражении при Мюльберге.

Художник Тициан

В 1552 году произошло событие, сыгравшее роковую роль в судьбе Карла. Мориц Саксонский, изменивший императору, объединился с группой протестантских князей, собрал значительные силы и вторгся в пределы Австрии. Карлу впервые в жизни пришлось не просто отступать, а бежать перед противником, занявшим Инсбрук. Правда, успехи протестантов этим и ограничились, и летом в Пассау начались мирные переговоры. Обе делегации – императора и мятежников – склонялись к компромиссу, но Карл, измученный войной и болезнями, оттягивал заключение мира, полагая, что это нанесет непоправимый ущерб его чести. Тем временем на французском фронте императорская армия не сумела взять крепость Мец и, потеряв более половины солдат, сняла осаду. Дела Карла шли все хуже, и он уехал в Брюссель, фактически передав правление в империи брату Фердинанду.

Карл V был неординарной личностью, и движения его души определялись не только характером военного и политического противостояния в империи. К пятидесяти годам (для XVI столетия – почтенный, почти старческий возраст), 30 из которых он провел на троне империи, Карл безмерно устал. Изменчивость фортуны, постоянное чередование побед и поражений наводили его, человека глубоко религиозного, на мысль о том, что его дело, быть может, не является делом Божьим, коль скоро Господь не позволяет ему добиться окончательной победы над врагами. Не исключено, что эти соображения подтолкнули Карла к решению, невиданному в истории европейских монархий со времен римского императора Диоклетиана, – отречению от престола.

Всю жизнь Карл V оставался одиноким человеком. Императору повезло: его придворным живописцем был Тициан, и портреты монарха, написанные великим художником, передают многие особенности характера Карла. Одна из главных – одиночество, возникшее не в результате неблагоприятных обстоятельств, а по доброй воле самого императора, осознававшего собственную исключительность. Это не была надменность или гордыня, а лишь спокойное понимание того факта, что с самого рождения он поставлен на такую высоту, на которой его судьей может быть лишь Бог. Но чем абсолютнее власть человека над другими людьми, тем тяжелее бремя этой власти. Отсюда, наверное, то смятение духа, которое охватило императора в его последние годы и стало одной из важнейших причин отречения.

Отношения Карла V с семьей отличались такой же отстраненностью, как и с остальными людьми. В 1526 году Карл женился на португальской принцессе Изабелле. Из 13 лет брака почти половину император провел вне Испании, где оставалась его жена, исполнявшая обязанности регентши. Тем не менее супружество было многодетным: у Карла и Изабеллы родились трое сыновей и две дочери. Рождение последнего ребенка стоило 35-летней Изабелле жизни.

Об отношении императора к женщинам свидетельствует его наставление сыну Филиппу накануне вступления последнего в брак: «Когда окажетесь вместе со своей супругой, – пишет заботливый отец, – будьте весьма осторожны и поначалу не допускайте чрезмерного напряжения сил, дабы не понести физический ущерб, ибо это (чересчур усердное исполнение супружеских обязанностей. – Я. Ш.) может нанести вред росту тела и его силе, а часто вызывает такую слабость, что делает невозможным появление потомства и даже может погубить вас»[18]. Впрочем, сам Карл V не всегда действовал в соответствии с собственными пуританскими советами: в противном случае на свет не появился бы дон Хуан Австрийский (1547–1578) – будущий победитель турок в морской битве при Лепанто, плод связи императора с Барбарой Бломберг, дочерью богатого регенсбургского горожанина.

Бегство Карла V в Нидерланды, предварявшее его официальный уход из политики, пошло на пользу делу религиозного примирения в империи. Более покладистый и дипломатичный Фердинанд после нескольких лет раздоров, охвативших Германию, сумел договориться с протестантами о мире, который был заключен в Аугсбурге в 1555 году. По выражению немецкого историка Фридриха Ангермайера, это была «победа политики над религией», поскольку практическая необходимость и неизбежность сосуществования обеих конфессий заставила даже самых непримиримых католиков и протестантов поступиться принципами. Главным положением Аугсбургского мира стало Cujus regio, ejus religio («Чья власть, того и вера») – что означало необходимость для подданных каждого из субъектов империи избрать ту конфессию, к которой принадлежал глава этого субъекта. Фактически свобода вероисповедания была предоставлена не всем подданным империи, а только имперским князьям – однако без соединения религиозного и территориального принципов никакой почвы для компромиссов вообще не было бы. Мир с протестантами означал «спасение ограниченной императорской власти, основанной на компромиссах с субъектами империи»[19]. Это могло устраивать менее честолюбивого Фердинанда, но не Карла.

25 октября 1555 года по приказу Карла V представители нидерландских сословий собрались в большом зале императорского дворца в Брюсселе. Здесь когда-то был провозглашен совершеннолетним юный габсбургский принц, ставший теперь пожилым, явно нездоровым мужчиной с вытянутым усталым лицом, характерной выступающей вперед «габсбургской» нижней губой и седеющей бородой. Негромким голосом Карл V произнес речь, в которой подвел итог своего многолетнего правления. Ноты смирения и бегства от мирской суеты, к чему так стремился усталый монарх, слышались в его словах, которые, по свидетельствам современников, произвели большое впечатление на присутствовавших в зале брюссельского дворца. Формально речь Карла V была отречением от власти в пользу сына только в бургундских владениях Габсбургов, т. е. в Нидерландах. Тремя днями раньше, однако, произошло другое знаменательное событие: император сложил с себя полномочия великого магистра ордена Золотого Руна, которые были привилегией главы габсбургского дома, и передал их опять-таки сыну Филиппу – что было весьма спорным шагом, учитывая запутанность вопроса о преемнике Карла, на котором мы остановимся ниже. Позднее Филиппу II была отдана власть в испанских и итальянских владениях Габсбургов. Императорская корона формально оставалась у Карла, хотя все полномочия главы империи давно уже были в руках Фердинанда. Только в марте 1558 года, когда его старшему брату оставалось жить лишь несколько месяцев, Фердинанд I с согласия курфюрстов был провозглашен новым римско-германским императором. Эпоха Карла V завершилась.

Отрекшийся император уехал в Испанию, где в монастыре Сан-Херонимо-де-Юсте для него был построен домик – нечто вроде то ли комфортабельной кельи, то ли скромной загородной резиденции. Впрочем, уединение Карла не было монашеским: проводя значительную часть времени в молитвах, он, тем не менее, воздавал должное обильной еде и питью, от пристрастия к которым не избавился и в старости, вел активную переписку с Филиппом II, которого забрасывал политическими советами, а когда позволяло здоровье, работал в саду. Бывший император, испытывавший интерес к технике, собрал уникальную коллекцию часов, с которой связана следующая легенда. Однажды Карл отремонтировал двое часов и хотел, чтобы они шли одинаково, минута в минуту, но это ему не удавалось. «Я не могу справиться даже с часами, – воскликнул экс-император, – как же я мог мечтать привести к согласию многие народы, живущие под разным небом и говорящие на разных языках?» 21 сентября 1558 года его земной путь подошел к концу.

Фердинанд, брат императора Карла V, уже в 1521 г. получил в управление наследственные австрийские земли Габсбургов. Когда пять лет спустя Фердинанд стал преемником венгерского и чешского короля Людовика, погибшего в болотах под Мохачем, в его распоряжении оказался конгломерат центральноевропейских земель. Все было бы хорошо, если бы не турецкая угроза, которой постоянно подвергались новые владения австрийского дома.