Авиатор: назад в СССР 8 - Страница 3

– Откуда? Кто передал? – спросил Томин.

– В столовой повара дали, – чётко доложил солдат.

– Пачку печенья возьми и свободен, – сказал командир.

Солдат выполнил указание, медленно взяв одну из пачек «Альберта».

– Кхм, Родин, ты, конечно, меня извини, но это нечестно, – улыбнулся Валерий Алексеевич.

– Товарищ командир, я не в курсе от кого эти ватрушки, – поспешил оправдаться я.

– Ну-ну. Меня даже так не подкармливают, – продолжил улыбаться Томин. – Валер, что с самолётом?

Гаврюк быстро рассказал характер повреждений. Его МиГ-21 надолго вышел из строя. Крыло теперь придётся менять ввиду повреждений от взрыва иранской ракеты.

Мне был интересен сам ход операции, но Томин знал об этом только урывками.

– Там всё горит. Десант высаживается. Вертолётчики только успевают дозаправиться и тут же лететь обратно.

По его информации 17я пехотная дивизия афганцев выполняет охват укрепрайона и отрезает пути отхода. Два наших полка ведут бои, но данных о продвижении нет.

– Окопались там знатно. Хреков мне ещё вчера говорил, что большие бомбы дальников не дали нужного эффекта, поэтому работают сегодня и бомберы с территории Союза.

За окном послышался громкий гул турбовинтовых двигателей Ан-26 после посадки на полосу. Томин встал со своего места, приводя себя в порядок.

– Значит так, ребя. Сидите здесь и думайте, что будете говорить, – сказал командир и вышел за дверь.

– Серёга, я должен тебе спасибо сказать, – произнёс Валера, подойдя к столу и налив себе чай.

– Ты бы сделал то же самое, – сказал я.

Однако после этих слов Гаврюк слегка замялся. Лицо его не выражало той уверенности, что была раньше. Передо мной будто был подчинённый, а не командир звена. Что-то в нём надломилось в последнее время. Похоже, есть смысл поговорить с ним о проблемах.

Минут десять мы молчали, уплетая ватрушки и запивая их чаем. Телефон у Томина разрывался чуть ли не каждую минуту, а за окном не стихал гул вертолётов и рёв двигателей самолётов.

– Валер, мы тут с тобой вдвоём. Никто ничего не узнает, – решил я первым нарушить молчание, но Гаврюк остановил меня жестом.

– Знаю, о чём ты хочешь спросить. Мне жаль, но ты слишком хорошо обо мне думал, – продолжил говорить Валера, отвернувшись куда-то в сторону. – Я снова испугался, Серёга.

Удивился ли я? Нет, конечно! Просто шокирован таким признанием от Гаврюка.

– Подробнее, Валер.

Командир звена собирался с мыслями. Реально ли такое, чтобы этот мужественный человек, кавалер трёх орденов Красного Знамени признавался в своей трусости?

– Самолёт исправен был и в первый раз, и во второй. Я испугался, – ответил Валера, поправляя свои часы на руке. – Командир знает это. И Гнётов меня раскусил.

Григорию Максимовичу только дай повод. У них и так отношения с Валерой были натянутые.

– И что командир? – спросил я, и Валера вынул из кармана сложенный листок бумаги.

– Это мой рапорт. Написал при нём, а теперь ношу его с собой. Сказал, когда точно решу уйти, тогда и принесу.

– Ну, сегодня же ты не испугался, – сказал я.

– С чего ты решил?

– Иначе не продолжал бы выполнять до конца поставленную задачу, – улыбнулся я.

– Если честно, чуть молиться не начал. К церкви вообще плохо отношусь, а тут вспомнил, что Бог есть.

– Он есть, если в него верить, – спокойно ответил я, и Валера с удивлением посмотрел на меня.

– Серый, ну ты же не можешь быть верующим? Ты же коммунист! – воскликнул Валера.

– Вопросы о вере давай не обсуждать, – сказал я. – Страх – это нормально. Не боится только придурок и лжец. Но лжец однозначно боится. Я сам потею в кабине в каждом полёте. Глаз дёргается, но ничего не поделаешь.

Гаврюк посмотрел на меня пристально, будто не ожидал услышать подобных рассуждений от вчерашнего лейтенанта.

– Иногда я думаю, что ты старше своих лет, Серый. Откроешь секрет?

– Конечно. Во мне сидит почти сорокалетний мужик, который обладает большим жизненным опытом, – со всей серьёзностью заявил я, но Валера только посмеялся над таким признанием с моей стороны.

– Ничего глупее не слышал от тебя.

– Так и знал, что ты не поверишь, – посмеялся я.

Дверь в кабинет резко открылась, и на пороге появились очень серьёзные люди. Хрекова в его боевой экипировке мы сразу узнали. Поляков тоже присутствовал с ещё парой человек, похожих своими «добрыми» лицами на его подчинённых. Сам особист был уже не с таким каменным лицом, которое ему обычно было присуще.

Но все они были явно неглавными в этой делегации. Первым в кабинете вошёл плотного телосложения, но совершенно невысокого роста человек в генеральской фуражке.

– Генерал-полковник Пасечник, заместитель главнокомандующего ВВС, – громогласно произнёс он, встав напротив нас.

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник, – в голос ответили мы с Валерой, подскочив со своих мест.

Это именно он был на борту Ан-26РТ и руководил всеми действиями. Неужто ли операция закончилась?

– Товарищ генерал-полковник, самолёт вот-вот подготовят и нужно снова лететь, – сказал Хреков.

– Знаю, Андрей Константинович. Я хочу взглянуть на того, кто осмелился нарушить мой приказ и пустить ракету по этим иранцам, – злобно сказал заместитель главкома.

– Я, старший лейтенант Родин, – вытянулся я в струнку.

– Значит, ты. А командир, где твой? – спросил Пасечник.

– Капитан Гаврюк, командир звена. Непосредственный командир старшего лейтенанта, – громко сказал Валера.

– Понятно. Ты капитан тоже своё получишь. Мне нужен полковник Томин, – произнёс Пасечник.

– Все на вылетах, товарищ генерал-полковник, – спокойно сказал Хреков. – Сейчас пускай работу свою делают компетентные органы. У нас с вами другая работа.

– Андрей Константинович, мне нужна информация для главного маршала Кутахова. Там весь Кабул на ушах. А что в Москве скажут? – выругался зам главкома и повернулся к нам. – Вам лучше верить и надеяться на хорошее настроение высшего командования. Может, отделаетесь переводом в стройбат.

За спинами послышались быстрые шаги. В кабинет вошёл Томин. Неужели не полетел?

– Товарищ генерал-полковник, командир 236го истребительного авиационного полка полковник Томин, – вышел из-за спин Валерий Алексеевич.

– Ага. Значит, вы полковник со мной и подполковником Поляковым остаётесь здесь. Поговорим о насущном. Вы же двое проследуете на разговор с товарищами оперуполномоченными, – сказал заместитель главкома.

Допрос в другом кабинете получился спокойным. Старлей задавал конкретные вопросы, а мне скрывать было нечего.

– Понятно. И ни от кого никаких команд вы не получали, верно? – спросил особист.

– Верно.

– Что ж, я всё записал, – сказал старший лейтенант, просматривая мою объяснительную.

Старлей вернулся к рассмотрению бумаг, а я попытался прогнуться назад на скрипучем стуле. Это не диван в кабинете у Томина.

– Можете что-нибудь спрашивать. Не стесняйтесь, Сергей, – сказал особист, не отвлекаясь от бумаг.

– Что с иранцами?

– Переживаете? – улыбнулся он, посмотрев на меня.

– Интересуюсь. Будто бы вы не рады, что вам достался такой объект для допроса, – сказал я.

– Ими уже занимаются в штабе дивизии полковника Громова. С Кабула прибыли те, кому они интересны. Кстати, один очень похож на вашего командира звена Гаврюка, – улыбнулся он. – Ничего про Валерия не можете мне поведать?

– Мы ещё продолжаем допрос или как? – поинтересовался я.

– Это я к слову. Возможно, вас вызовет моё основное начальство, и вами будут заниматься, – ответил особист, будто угрожая мне.

– Мне должно быть страшно за себя? – спросил я.

– Нет. А за карьеру свою можете начинать переживать. Она у вас так прекрасно началась, что теперь впору за неё и поволноваться.

Точно пытается мне угрожать. По сути, мне уже надо смириться с тем, что скоро я уеду в Союз. Там меня ждёт либо ссылка в далёкую часть, либо оставят меня на месте, теперь никакая школа испытателей мне не светит.