Авиатор: назад в СССР 11 - Страница 1

Январь, 1983 год, Циолковск.

Ярко светит зимнее солнышко. Сквозь остекление так и хочется потрогать его лучи. А ведь за бортом минус 30, и ветер дует со скоростью до 150 км/ч.

Один раз я уже испытал на себе разгерметизацию, и посадить МиГ-21 у меня получилось. Сейчас вспомнился тот самый случай, произошедший почти перед самым выпуском из Белогорского училища. Но мне нужно следить за местоположением в зоне. Инструктор вот-вот начнёт интересоваться, где проходит наш полёт.

– Серый, мы где с тобой летим? – спросил из задней кабины мой инструктор Гена Лоскутов по внутренней связи, будто прочитав мои мысли.

– Первая зона, Ген. Подходим к северной границе.

– Замечтался, но процесс контролируешь. И какая была скорость только что? – съязвил Лоскутов.

Таким образом, мой инструктор проверяет, хорошо ли я слежу за параметрами полёта.

– 600 на приборе. Отворачиваю в центр зоны, чтобы начать задание, – ответил я.

– Молодец, но скорость в тот момент ты слегка превысил.

– Не-а, товарищ инструктор.

– Ого! Кажется, пахнет коньяком! – радостно воскликнул Гена. – 17 минута полёта, верно?

– 17я минута и 20 секунд, если быть точным, – поправил я Лоскутова.

Естественно, что секунды на часах я в тот момент не контролировал.

– Записал. Если в промежутке между 17й и 18й минутой было изменение скорости в большую сторону, с тебя «Армянский», – предложил Лоскутов.

В этот момент я уже был в центре зоны и готовился к выполнению своего задания – отработке вывода из штопора. Оно было одним из самых сложных в нашей уникальной программе подготовки. Начальник школы Вячеслав Сергеевич Гурцевич весь наш набор предупредил, что каждый должен раз в месяц выполнять полёты на вывод штопора. Ещё и на различных типах.

– Стреловидность 45°, начинай, – сказал Гена, давая тем самым старт началу ввода в режим сваливания.

Крыло к этому моменту уже стояло в нужном положении.

Я ещё не начал гасить скорость, а ком к горлу уже подступил. И в этом свёртке, мешающему нормально глотнуть, поместились и волнение, и переживание, и азарт.

Проверил положение закрылков. Угол 25°, значит, сваливаться будем при скорости меньше 240 км/ч. Отклоняю ручку управления самолётом на себя, но только сильно перетянуть нельзя.

Пошло небольшое скольжение на левое крыло. Нос уже задран до угла 26° и… рааз!

Резко меня отбрасывает к стенке кабины. Если бы не ремни, можно было бы и фонарь пробить. Нос МиГ-23 активно идёт в сторону. Пространство за кабиной начинает вращаться. Ощущаешь себя на детской карусели в парке, только нет здесь лошадок и зайчиков.

Его Величество, штопор! Первая секунда и я правой ногой до упора отклоняю педаль, а ручку управления самолётом толкаю вперёд в несколько нейтральное положение. Белая черта на приборной панели в этом действии – главный ориентир. Ручка управления должна быть строго напротив неё. Обороты двигателя в норме, помпаж мне не грозит. Это вторая секунда.

– Так и держи. Терпи, – слышу я голос Гены по внутренней связи.

Лоскутов сохраняет хладнокровие, но мне известно, что он слегка касается органов управления. Это в случае, если я начну нервничать и неправильно буду действовать при выводе из штопора. За мной такого не было замечено, но я бы тоже никогда не передоверил управление при выполнении столь сложного полёта.

Самолёт крутился, опускал нос на каждом обороте. Все мысли были о том, что вот сейчас пройдут те самые 5-7 секунд, начнёт увеличиваться поступательная скорость и я аккуратно вырвусь из этого водоворота.

Перегрузка уменьшилась почти до нуля. Угол наклона подошёл к отметке 20°. Ещё один слабый клевок и указатель скорости зафиксировал 200 км/ч. Самолёт снова перешёл в разгон. Вот уже и отметка в 500 км/ч. Аккуратно начинаю отклонять ручку на себя.

– Плавно-плавно Серый. Вот так, – говорил мне по внутренней связи Гена. – Вывел. Молодец! Ещё полетаем в учебных целях?

Хотелось бы ему сказать, что даже в таких целях после штопора особо нет желания. Но с каждой набранной сотней метров высоты я опять начинал ощущать эйфорию и тот самый кайф от лучшей работы в мире.

– Пару комплексов фигур в зоне и домой, – сказал я и Лоскутов не стал возражать.

Через двадцать минут наш самолёт уже бежал по полосе, выпуская тормозной парашют. Всё же, приятное чувство, когда задание выполнено, ещё и в удовольствие.

– 088, полосу освободил, – доложил я, сворачивая с полосы на рулежку.

– 088, руление на минимальных оборотах, скользко на стоянке, – подсказал руководитель полётами, но я и сам уже увидел наледь по всей площади аэродромного бетона.

Гена ворчал по поводу того, что сейчас нам предстоит долгая и нудная процедура руления. А ему очень хочется пораньше попасть домой. Автобус в сторону Радово – посёлок рядом с Циолковском, ходил нечасто. Да и то, всего один.

– Серый, ну, чуть быстрее. Мне ещё один полёт надо сделать с тобой сегодня, – продолжал толкать меня на нарушения инструктор.

Штопор на МиГ-23 это хорошо, но вот начать осваивать новый самолёт – это другое. Сегодня мне запланировали помимо уже выполненного задания и самостоятельного вылета на МиГ-31, ещё и контрольный полёт на Су-17УМ3.

Всё слетать бы, однозначно, не получилось, но два вылета из трёх сделать реально.

Лоскутов на этом же Миг-23 должен был с кем-то из слушателей два вылета выполнить.

– Слушай, Ген. Ты мне друг, но в Радово автобусом ты сегодня не успеешь добраться, – сказал я, аккуратно поворачивая на магистральную рулёжку. – Не переживай, попросим кого-нибудь. Отвезут тебя.

Чувствовалось, что сцепление не самое хорошее. Ещё и перед нашей посадкой бетон припорошил снежок, похожий на белую крупу.

Гена продолжал скучать и ворчать. Но главное его разочарование ждало впереди. Чтобы зарулить на место стоянки необходимо было преодолеть небольшой подъём. Рисковать я так не хотел.

– Гордый, 088, выключаюсь на магистральной. Прошу тягач, – запросил я.

Тут нервы Гены не выдержали.

– Серый, мы до завтра будем машину ждать. И техники к повтору будут готовить самолёт дольше. Ничего я не успею! – возмутился Лоскутов.

– Ген, много в году дней. Успеем ещё, – сказал я, но моего инструктора было уже не переубедить.

– Гордый, сами зарулим, – недовольно сказал он в эфир и я почувствовал, что управление на себя взял мой инструктор.

– Ген, ты управление берёшь? – спросил я.

– Дай сюда. Покажу, как заруливать в горку надо, – проворчал Лоскутов.

– Гена, тут метра два между консолями. Тормози, а? – не давал я инструктору отклонять педали.

– Управление взял. Иначе ты сегодня не полетишь, Серёжа, – ответил Лоскутов. – И я не успею на этом борту ещё слетать.

– Управление передал, – спокойно ответил я и ослабил давление на органы управления.

И тут началось. Сразу в горку заехать у Гены не получилось. Он слегка добавил оборотов, и самолёт начал свой медленный разворот в сторону соседнего Су-15.

Надо было видеть, как у одного техника из рук выпал пистолет от топливозаправщика, а другой снял шапку и закрылся ею. МиГ-23 медленно крутило в сторону Су-15.

– Блин, тормоза! Тормоза! – кричал в эфир руководитель полётами, который видел весь этот балет.

Какие к чёрту тормоза?! Ещё и Гена послушался в этом вопросе руководителя. В итоге тормоза он зажал. Ещё метр, и правая консоль МиГ-23 встретится с крылом «карандаша». Так ласково называли Су-15 за характерный остроносый силуэт.

Тут уже я не выдержал и быстрыми движениями выключил двигатель, чтобы убрать разворачивающий момент. Самолёт слегка понесло в сторону. Вот она уже левая консоль крыла Су-15.

Но столкновения не произошло. Остановились мы в каких-то сантиметрах от нашего соседа.

– Серый, а… что ты там про буксировку говорил? – нервно спросил у меня Лоскутов.