Авиатор: назад в СССР 10 - Страница 1

Кабинет Иванова погрузился в напряжённое безмолвие. Рычание холодильника «Ока» несколько расслабляло меня в этот момент. Всё же, не каждый день ты соглашаешься на командировку в Африку. Причём в страну, где война не прекращается уже много лет.

– Что-то хочешь спросить? – поинтересовался у меня Иванов, первым прервавший молчание.

– Ничего. Всё равно, мы не так много знаем об обстановке в Анголе, – соврал я. – Или же знаем?

Что-то из прошлой жизни мне было известно о событиях в этой далёкой стране. Кое-что можно было почерпнуть из советских газет и телевидения. Однако ни в прошлом, ни в будущем, досконально никто ничего не знал. За исключением тех, кто сам был в Анголе и выполнял интернациональный долг.

– Ничего там серьёзного нет. Это не Афган, где за каждым камнем тебя хотят сбить из ПЗРК, – сказал Иванов и пошёл к своему излюбленному месту для курения.

– Павел Егорович, я тоже смотрю телевизор и читаю газеты. И, как и вы, прекрасно понимаю достоверность сведений в них, – иронично улыбнулся я.

Иванов повернулся ко мне и быстро подмигнул. Мы поняли друг друга и без слов. Не так уж всё и гладко в Анголе.

– Тебе нужно кому-то что-то передать? – спросил командир, прикурив сигарету.

– Я девушке и бабушке письма напишу. Если есть возможность…

– Передадим, Сергей. Главное – быстрее выполните задачу и возвращайтесь. Не думаю, что вы надолго там задержитесь. Ангольцев уже подготовили в Краснодарском училище. Вам только облетать самолёты после сборки и слетать с местными несколько вывозных и контрольных полётов.

– Понял. Только вы это уже говорили, – снова улыбнулся я.

– Серьёзно? А сколько раз?

– Как минимум трижды, – ответил я.

Реакции Иванова не последовало, поскольку зазвонил «важный» телефон. Павел Егорович сорвался с места и снял трубку.

– Слушаю, полковник Иванов, – представился он. – Да, товарищ генерал. Понял. Отправляю.

Закончив разговор, Павел Егорович проинструктировал меня и обозначил время, когда я должен быть готов к вылету. Письма Вере и баб Наде условились оставить Трефиловичу, который ещё трудился в столь поздний час в своём кабинете наравне с кадровиком Центра.

– Всё как и у остальных – в Мелитополь, а затем… туда, в общем.

– Понял. Разрешите идти? – спросил я, встав со своего места.

– Подожди, Сергей, – сказал Иванов и вышел из-за стола.

Он подошёл ко мне, крепко пожал руку, а другой рукой слегка приобнял. Как-то уж сильно переживает командир за меня. Может, он и остальных так провожал?

– На рожон не лезь. Помни, что тебя ждёт школа испытателей после возвращения, – сказал он и отпустил меня.

Ещё бы мне не помнить об этом! Больше всего меня волнует, что я могу «задержаться» в Африке. И кто его знает, как на это потом посмотрят в Циолковске.

Зайдя в отдел кадров, я занял место за свободным столом. Здесь уже кипела работа двух кадровиков. Пока Трефилович и кадровик Центра готовили мне документы в командировку, я писал письма домой. Баб Надю предупредил, чтобы не волновалась. Всё же месяц не буду на связь выходить. А вот Вере намекнул, что еду на «длительные учения в тёплые края».

– Вот твоё командировочное, Родин, – протянул мне бланк наш полковник – начальник отдела кадров 137го Центра.

Место назначения было указано простое и лаконичное – 10е управление Генерального штаба. Следом записан номер части 22147.

Ого! Так, именно эта часть и была указана в документах у моего однокашника Бардина. Похоже, что мы там с ним и пересечёмся.

– Остальные документы получишь в Мелитополе, – сказал кадровик Центра.

– Понял, – ответил я и протянул письма Трефиловичу, который сразу убрал их к себе в портфель.

– Передадим и девушке, и бабушке, – сказал Трефилович.

– Хм, веришь, что девушка будет ждать? Жениться надо было, чтоб не ушла, – неудачно пошутил кадровик Центра.

– У вас не самое хорошее чувство юмора, товарищ полковник. Или вы из личного опыта так говорите? – спросил я.

– Не дерзи, Родин. Иначе спецкомандировка тебя не спасёт, – зарычал кадровик Центра.

– Думаю, что спасёт, – ответил я, попрощался с Трефиловичем и вышел из кабинета.

Придя в общежитие, я решил сразу приготовиться к убытию. Вещи мной были собраны быстро. Военную форму решил не брать, поскольку там однозначно дадут что-то другое. Сложил только светлый лётный комбинезон, который у меня остался ещё с Афгана. В чём-то же нужно летать.

Уснуть долго не получалось. Думал о школе испытателей, попасть в которую я смог. Размышлял о предстоящей командировке, на которую согласился, будучи уверенным, что это правильно. И не мог я не думать о Вере.

Только стал задумываться о том, что именно с этой девушкой я хочу пойти в ЗАГС, в дело вмешалась моя слабость – чувство воинского и интернационального долга. И от обилия таких размышлений меня и стал одолевать сон.

Ёптить! Сон!

Вспомнил я, как совсем недавно мне снились непонятные сны о скалах на морском берегу, земля с красноватым оттенком и старые ржавые корабли на берегу. Я теперь во сне своё будущее могу увидеть? Как-то это очень фантастично.

Почему-то мне казалось, что все фантастические вещи закончились после момента моего переселения в это тело. Хорошо, что в том сне я не видел каких-то смертей или катастроф. Или видел? Так или иначе, но уснуть получилось не скоро.

Самолёт в сторону Мелитополя был только через два дня. Да и начальство не спешило меня отправлять, улаживая какие-то дела с вышестоящим командованием.

Оно и понятно. Я не планировался в заграничную командировку, а процесс отправки туда был не самый быстрый. Тем более, по линии 10го управления Генерального штаба – подразделение отвечало за международное военное сотрудничество и военно-техническую помощь странам народной демократии и национально-освободительным движениям. То есть, занималось помощью всем «нашим» возможным и невозможным союзникам за рубежом.

И вот, в дождливый день в конце июня 1982 года. Я со своим лётным снаряжением в огромной парашютной сумке и чемоданом, зашёл по рампе в грузовую кабину Ил-76 и занял место по левому борту на выдвижных сиденьях.

Как только закончилась погрузка ящиков с запасными частями и принадлежностями для МиГ-21, рампа начала закрываться. Через боковую дверь появилось ещё несколько пассажиров. И одного из них я был очень рад видеть.

– Сергеич, приветствую! – радостно подскочил ко мне сержант Бубко, который был техником моего самолёта в последнее время.

– Здорово, Вениамин Александрович, – пожал я ему руку и сержант со своими вещами опустился рядом со мной.

– Сергеич, ты когда моё полное имя и отчество называешь, я не сразу осознаю, что это ты мне, – улыбнулся Бубко. – Какими судьбами?

– В командировку в Мелитополь.

– Иди ты?! – удивился сержант. – А потом куда?

– Вениамин Саныч, не изображай оперуполномоченного. Я уже понял, что летим мы с тобой в одну и ту же страну.

– Сергеич, ты мужик смышлёный. Тебя не проведёшь, поэтому врать не буду, – согласился со мной Бубко.

Он рассказал, что отбор в Анголу был долгий. Не у всех желающих получилось пройти беседы с начальством. Особенно лютовал политотдел Центра.

– Меня чего только не спросили. Я даже перед заходом решил трилогию «Воспоминания» перечитать. Вдруг спросят, а я и рассказать не смогу о Леониде Ильиче.

Брежнев написал эту трилогию по своим воспоминаниям о фронте и дальнейшей работе в партии. Её даже озвучили на грампластинках.

Прошла герметизация грузовой кабины. Продолжала гудеть вспомогательная силовая установка, а затем и двигатели стали запускаться. Через несколько минут Ил-76 порулил со стоянки к полосе. На исполнительном старте шум стал нарастать и самолёт сильно затрясло.

– Держись, а то упадёшь, – крикнул я на ухо Бубко.