Авианосцы адмирала Колчака - Страница 3

Барон Врангель нервно проследил захват порта с мостика «Марии». Авантюра Брусилова с атакой на Болгарию основана на наглости и внезапности. Десант да вторгшиеся от Константинополя части насчитывают каких-то тридцать тысяч штыков и сабель, тогда как у Фердинанда одна только армия мирного времени в десять раз больше. Хорошо хоть танков им не оставили с Балканской войны, да авиации кот наплакал.

Высадка ничем не напомнила корейские события. Пехотный полк переправился на берег шлюпками. Затем танки, артиллерия и конница потекли на причалы, будто нет никакой войны, а русские части прибыли в дружественную страну. Радко-Дмитриев искусал пальцы до крови. Сколько раз в прошлом веке российская армия занимала Варну, однако то были войны с Турцией, вековечным врагом. Только избавившись от османской тирании, Болгария стала независимой. И вот – на тебе, впервые братья-славяне пришли захватчиками, а он свадебным генералом возглавляет десант.

Врангель прервал его грустные мысли:

– Пришло донесение – окружены казармы кавалерийского и пехотного полков. Ваши не отстреливаются, но и не сдаются. Отправляемся немедленно.

Радко-Дмитриев забрался на пристани в теплое нутро броневика «Путиловец», кое-как примостившись объемистым задом на сиденье пулеметчика. Барон по старой привычке полез в танк. Бронированная группа так и двинулась к казармам – впереди Б-3, потом броневик, замыкающими – пара легких Б-2.

Через щели и пулеметный прицел генерал пробовал разобрать, что творится в захваченном городе. Улицы словно вымерли, всюду казачьи патрули, на перекрестках танки. Но пожаров и грабежей, верных спутников штурма, не заметно. Русские ведут себя сдержанно. Однако это до первого выстрела в спину. Пролитая кровь всегда порождает водопад насилия.

К грохоту двигателя броневика примешался звук аэропланного мотора. Радко-Дмитриев осторожно приоткрыл верхний люк. С-18 пронесся низко над улицей и вновь забрался ввысь. Его пулемет молчал, не видно и аэропланных гранат. Страшно представить: обрушься огневая мощь эскадры на Варну, город был бы совершенно разрушен.

У казарм Врангель выскочил из танка, нацепил на шашку почти белую портянку и быстрым аллюром отправился к воротам. Тучный болгарин едва поспевал за ним вприпрыжку.

– Я – генерал-майор Русской Императорской Армии Петр Врангель, со мной – болгарский генерал Радко-Дмитриев. Мне нужны командиры обоих полков.

За маленьким окошком в железной двери началось смятение, донеслись звуки спора.

– Дозвольте, Петр Николаевич, я переведу им.

– Да все они поняли. Не мельтешите. А не то засвечу им с танковой пушки в караулку и внутрь заеду – сразу без перевода догадаются.

– Обождите хотя бы пять минут, не горячитесь, господин барон. Они же присягу Фердинанду давали.

– Через пять минут – что? Уже без присяги? А я у порога, что нищий, должен околачиваться?

Врангель врезал сапогом по двери.

– Полковников ко мне. Живо! А то разнесу караулку к… – Тут генерал произнес не уставное, но очень понятное и цветастое выражение.

– Да, да! – высунулся офицер, который быстро залопотал, что начальники «извикам», то бишь вызваны, и будут «брз».

– Ну ежели не борзо, пожалеют. – Петр Николаевич обернулся к спутнику: – Сразу осознали и прониклись. А вы про перевод талдычите.

Впрочем, внутри штаба кавполка, куда прибыл не только главный конник, но и мутного вида пехотный командир, барон изъяснялся предельно вежливо.

– Прошу верить не мне, а карте, господа офицеры, – он ткнул в большой настенный лист. Радко-Дмитриев тихо переводил отдельные, наименее понятные для болгар выражения. – Отчего Фердинанд полез в войну? С Австро-Венгрией границы нет. Надежда урвать что-либо – лишь от православных братьев-славян, Сербии и России. В спину выжидательно глядят Румыния и Османская империя. Ежели австрийцы раздавят сербов, а мы не вмешаемся, стало быть, нет у балканских народов российской защиты. Что захочет паша? Долго думать не надо – вернуть земли, столетиями Порте принадлежавшие. То бишь Константинополь и Болгарию. Как думаете, Габсбургам нужно Болгарию от турка беречь? Вряд ли. Отдаст на растерзание мусульманам, у Франца-Иосифа с Сербией хватит дел. России Балканы не нужны. Нам бы только царя вашего убедить выйти из союза с австрийцами, тогда Сербия удержится. И в Турции решимости поубавится.

– Большая политика – не наше дело. Да и присягу давали, – промямлил пехотный заморыш. Кавалерист смолчал.

– Фердинанд тоже в вечной дружбе клялся, от имени всей Болгарии. И от вас, господа, стало быть. А про большую политику растолковываю, чтобы вы поняли – от Варны судьба страны зависит. В порту три линкора. Ваши казармы они за четверть часа перемелют. Но я не хочу лить болгарскую кровь! Потому у вас выбор – влиться в освободительную армию Радко-Дмитриева или умереть. Есть и другой выход. Мы заберем у вас оружие, и сидите в своих казармах, что на курорте. Но это позор для военного – отсиживаться, когда Отечество в опасности. Я позора не приемлю и вам не предлагаю. Честнее уж лечь под снаряды «Екатерины». Мертвые сраму не имут.

Голос подал конник, спросивший на чистом русском языке:

– Можно узнать ваши планы точнее?

– В деталях только после вашего согласия, в коем, если вы разумный человек, я не сомневаюсь. А пока соединиться с нашими константинопольскими частями, которые сейчас занимают Бургас, и выйти на линию Хасково – Шипка – Плевен. Войны в два фронта ваш царь точно не чаял. Непременно сядет за переговоры. Вопрос в другом, – Врангель придвинулся к кавалеристу, явно более авторитетному. – На западе тысячи убитых болгар за первые дни боев. Нужна ли здесь подобная мясорубка, и лишь для одного дела: вразумить единственного человека, что война со славянами – это зло?

Полковники переглянулись. От мечтателя-либерала такие слова – обычное дело. Но против войны призывает боевой русский генерал с кучей орденских планок и нашивками за ранение?

– Удивиться изволили. А я на трех войнах кровь лил, свою и чужую. В Китае, в Корее и на Балканах. Навоевался на три жизни. Ежели враг на мою Родину полезет – горло перегрызу. Но вот так, ради национального престижу и каких-то там стратегических соображений, – дудки! А сейчас ваш царь объявил войну Сербии, значит, и мне лично. Теперь два выхода: войну остановить или уничтожить вашего царя с половиной народа Болгарии! – Распаленный барон хлопнул ладонью по столу, глаза над вставшими торчком усами налились кровью, что у упыря. – Время вышло, господа! Вы со мной за независимую Болгарию или выбрали смерть себе и ей?

– Может, когда-нибудь об этом пожалею. Пламен, я с ними, – не без колебаний решился кавалерист.

– Стоян, опомнитесь! У вас семья в Софии!

– Русские вправе своем взять Софию штурмом, – горько вздохнул тот. – Тогда нашим семьям действительно тяжко придется.

Решился и пехотный:

– Я с вами, господа генералы.

Он сделал резкий жест головой вправо-влево, во всем мире понятый бы как отрицание. В Болгарии сие значит «да».

Большой пресноводный залив, омывающий юго-западное побережье Восточной Пруссии, германцы называют Frische, что означает прохладный. Эту акваторию, отделенную от Балтийского моря длинной песчаной косой, поляки именуют по-другому – Висленский залив. Северная часть его с углубленным для морских судов фарватером, отделенным насыпными молами и дамбами, образует замечательную корабельную стоянку в устье реки Преголи. Там расположена столица Восточной Пруссии – Кенигсберг, первая крупная цель Русской Императорской Армии в начале войны с Германией.

Отдать команду на приступ сей твердыни предстояло Главнокомандующему всех сухопутных и морских сил Российской империи великому князю Николаю Николаевичу, к имени которого до сих пор присовокупляли «младший», хотя батюшка его, Николай Николаевич-старший, покинул грешный мир двадцать три года тому назад. Накануне войны по согласию с Императором Главнокомандующий Ставкой своей избрал городок Барановичи, прибыв туда сразу по объявлении войны Сербии Австро-Венгрией. Великий князь Александр Михайлович прилетел в Барановичи, как ему по штату положено, на «Илье Муромце», всего днем позже.