Авессалом, Авессалом! - Страница 225

"Отойдите! Стойте!", потом завопил: "Помогите! Помогите! Он...!" -- а потом просто вопил, пытаясь разжать свои пальцы, вцепившиеся в пистолет; чувствуя и слыша, как затрещали его собственные вывихнутые кости и даже шейные позвонки, когда Бон ударил его по одной щеке ладонью, а по другой тыльной стороной руки; может, он даже слышал, как Бон сказал: "Молчите. Тихо. Я не причиню вам вреда", а может, даже не он, а сидящий в нем адвокат произнес это "Тихо", которого он послушался, поставил на место стул, посадил его, привалив всем телом к столу, и может, опять-таки этот сидящий в нем адвокат приказал ему не говорить Вы за это ответите а сидеть привалившись в столу, обернуть носовым платком и гладить вывихнутую Боном руку, между тем как Бон стоял и смотрел на него сверху вниз; в свисающей вдоль бедра руке он держал за ствол пистолет и говорил: "Если вам угодно получить удовлетворение, то разумеется.." -- а адвокат, который теперь откинулся на спинку стула и прикладывал к щеке носовой платок, отвечал: "Я был неправ. Я неправильно понял ваши чувства. Я прошу извинения", на что Бон сказал: "Пожалуйста. Как хотите. Я готов принять и извинения и пулю, как вам будет угодно", и адвокат (на щеках его выступили красные пятна, они постепенно блекли, и все; ни в голосе, ни в глазах ничего не было заметно) ответил: "Я вижу, за мою злополучную оговорку вы хотите воздать мне полною мерой, даже насмешкой. Даже если бы я считал, что право на моей стороне (чего я отнюдь не считаю), я все равно был бы вынужден отклонить ваше предложение. Я не ровня вам в искусстве владения пистолетом". -- "А ножом и рапирой?" -- спросил Бон. "Ножом и рапирою тоже", -- вкрадчиво и непринужденно ответил адвокат. Теперь адвокату не было даже нужно говорить {Вы за ото ответите} потому что Бон сказал это за него сам; он стоял, держал в расслабленной руке пистолет и думал {Но только на пистолетах, ножах или рапирах. Чтоб я не смог взять над ним верх. Я мог бы его застрелить. Я застрелил бы его без зазрения совести, как змею или как человека, который наставил бы мне рога. Но он все равно возьмет надо мною верх. Да. Он уже взял надо мною верх}. Он думал это, когда он...

( -- Послушай, -- сказал, вскричал Шрив. -- Это произойдет через два года, когда он будет лежать в спальне того частного дома в Коринте после Питсберг-Лендинга, и когда будет заживать рана у него на плече, и когда его наконец догонит письмо от окторонки (может, даже именно то самое, с фотографией ее и малыша), в котором она будет слезно молить его о деньгах, сообщая, что адвокат в конце концов сбежал в Техас или в Мексику или куда-нибудь еще и что она (окторонка) не может нигде найти его мать -адвокат, наверно, убил ее, а потом украл деньги, а возможно, они оба сбежали или позволили себя убить, никак не позаботившись о ней)... Да, теперь они знали. О господи, подумай о нем, о Боне, который хотел узнать, у которого было на то достаточно оснований, который, насколько ему было известно, никогда не имел никакого отца, а был каким-тоОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com