Авантюристы - Страница 20

– Дай переспать на своих волосах: вон у тебя коса, чуть не до колен. Прямо Варвара – краса, длинная коса.

Девушка окинула косу за спину:

– А хоть бы и Варвара! Шпионите за мной, и имя выяснили! – возмутилась она. – Думаете за меня заступиться не кому?!

Гость утвердительно кивнул:

– Так и думаю. Скупщик твой, и он же – раз в неделю любовник, не станет себе осложнять жизнь: ему это ни к чему. Я же могу доставить тебе множество неприятностей, если не согласишься.

– На что? Спать с вами? – уточнила Варя.

– Не только. Я – Глеб Панфилов, управляющий дома купца Хлебникова, что на Рыбинской улице. Хозяину нужна прислуга: дом новый, купленный недавно, так что у тебя есть шанс начать честную жизнь. Ко мне же будешь приходить каждую ночь во флигель и страстно любить, – гость игриво подмигнул девушке. – Небось, скупщик-то научил различным премудростям? А? Может сразу и начнём?

Варя оторопела: сначала её охватило непреодолимое желание выставить Панфилова прочь, но что потом – идти воровать на Охотный ряд? Она ещё раз взглянула на мужчину: не дурён собой, светлые волосы, крупные наглые серые глаза с чертовщинкой, одет с иголочки, не стар – лет тридцати не большее – что и говорить, на роль покровителя и любовника подходит вполне.

– Хорошо, я согласна.

– Вот и славно. Паспорт у тебя в порядке, – поинтересовался Панфилов.

Варя кивнула.

Управляющий подошёл к девушке:

– А теперь я хочу получить задаток, – он страстно впился ей в губы и тотчас начал мять полную грудь девушки.

Ночь прошла как в бреду. Утром Варвара едва смогла подняться с постели, её новоиспечённый любовник был страстным и ненасытным – шутка ли шесть раз за ночь, между ног у неё всё болело. Неожиданно девушка почувствовала некую сладостную истому. Женское естество Варвары желало этого наглого, дерзкого управляющего, ворвавшегося в её устоявшуюся и размеренную жизнь.

Глава 2

Через два дня Варвара приступила к своим новым обязанностям. Панфилов, отвечавший за набор прислуги, дал девушке отличную рекомендацию, мол, служила в доме некоего купца Гордеева, что в Хамовниках, да тот мерзавец обижал её и домогался.

Сам Хлебников не был знаком с Гордеевым, будучи купцом первой гильдии, он не мог знать всех захудалых московских торговцев, выбившихся в низшую третью гильдию, поэтому по поводу Варвары Ивановны Зиновьевой, вопросов не возникло. Раз сам управляющий ручается за девушку, значит она того заслуживает.

Варвара, расположившись в маленькой комнатке в домике для прислуги, облачилась в форменное синее платье с белым кружевным воротничком, кипельно-белым передником, пышным бантом на голове, и направилась в покои хозяйки. Та же распорядилась разобраться со старыми вещами, брошенными в кладовку после переезда: что по приличней оставить, а что негодное – отнести на паперть нищим.

Варвара с энтузиазмом принялась выполнять указания барыни, женщины немолодой и по виду болезненной, но доброй; поговаривали, что она никогда не кричала на прислугу, а если та провиниться – журила по-матерински.

К своему великому удивлению, девушка обнаружила среди «старого хлама» наряды хозяйки, правда уже вышедшие из моды лет десять назад, но в отличном состоянии и сшитые из прекрасных дорогих тканей. Она почистила их и отложила в сторону, собираясь отнести на паперть, как и велено… Неожиданно девушку посетила мысль: а зачем на паперть, когда она может всё это добро отправить своему бывшему любовнику на Сухаревку, скажем, по рублю за платье, а их набралось порядка десяти, и все хороши – одно краше другого.

Мимолётно в душе всколыхнулись сомнения: ведь она обещала управляющему начать честную жизнь… Ну и что? Ведь она не крадёт – просто вместо нищих эти платья получат на Сухаревке: вот и всё, никакого воровства!

Затем Варя принялась за старую обувь: та же картина – чуть стоптан каблук и сразу – в кладовку! Невиданное расточительство! Девушка вспомнила, как всё детство проходила в залатанных платьях и рваных башмаках, вечно «просящих каши», в то время как её покойная мать ни в чём себе не отказывала.

«Ну, нет! Никаких нищих – всё на Сухаревку! За всё рублей пятнадцать получить можно», – решила она.

* * *

Сказано – сделано. На следующий день после уборки в кладовой, Варя погрузила хозяйское добро на телегу и, сама сев на козлы вместо кучера, направилась на Сокольническую заставу, далее по Стромынке на Садово-Спасскую, а там и до Сухаревки – рукой подать.

Она по-хозяйски подрулила к знакомому скупщику:

– Принимай, добро! За всё хочу пятнадцать рублей!

Тот со знанием дела оглядел телегу с добром, пощупал материю платьев, мельком глянул на обувь и удивлённо спросил:

– Ты чего, Варька, барский дом обнесла али «восьмёрки крутишь»[8]?

– Считай, что кручу! – подтвердила та.

– Гляжу – загордилась, не пришла ко мне? А ли завела кого получше меня? – полюбопытствовал скупщик.

– Не серчай, так получилось, – примирительно, как бы извиняясь, ответила девушка.

– Ладно уж… Платья барские хороши, дам тебе за весь бутор[9] сколь просишь, – скупщик отсчитал ровно пятнадцать рублей. – Ну, раз, ты тепереча такая важная шишка, при барском-то барахле – навещай, не забывай!

– Не сомневайся, к тебе первому приду, если что! – Варя села в пустую телегу и слегка хлестнула лошадь кнутом.

* * *

Когда содержимое кладовки иссякло, Варя начала подумывать о более существенных вещах: скажем, столовом серебре, шелковом постельном хозяйском белье и ювелирных украшениях. Однажды, прибирая в спальне барыни, девушка увидела серебряный браслет со вставками из чёрного агата, весьма модного в последнем московском сезоне. И, о соблазн! Она взяла драгоценность, задрала подол юбки и сунула её за резинку в чулок, сама того не понимая, что произойдёт в доме на следующий день, когда барыня обнаружит пропажу.

Конечно, первым делом купец допросил молодую горничную, она же, хорошо усвоившая актёрское мастерство покойной матушки, смотрела на своего благодетеля честными глазами, постоянно повторяя:

– За что, барин, такое недоверие? Можете обыскать и меня, и мои вещи…

Что Хлебников не преминул приказать своим людям. Они, разумеется, ничего не нашли: смышлёная девушка устроила тайник во флигеле управляющего, куда и начала складывать украденное – первым взносом на домик с крылечком стал серебряный браслет хозяйки.

Хлебников пребывал в замешательстве, и даже в душе пожалел, что круто обошёлся с горничной, сняв с неё все подозрения. Но факт оставался фактом – в доме вор! Полиция перевернула всё вверх дном, обыскала каждый уголок, проверку прошла прислуга с досмотром личных вещей – и ничего!

Полицейские предположили: скорее всего, это был форточник. Он проник в дом и, по всей видимости, его спугнули, возможно, Варвара, которая убиралась в спальне. Неизвестный схватил браслет и скрылся. Правда, в этой истории многое не вязалось, но, увы, других версий просто не было.

Вскоре жизнь вошла в обычное русло, о пропаже забыли. Варя исправно выполняла свои обязанности и посещала Глеба во флигеле каждую ночь. Управляющий привязался к девушке: мало того, что она была хороша собой и вовсе не глупа, а как умела удовлетворить его желания! Варя умела всё то, что нравилось мужчинам, действительно, скупщик-любовник научил её всему, и теперь она умело пользовалась своими знаниями с выгодой для себя – Глеб потерял голову, его поглотила животная страсть, он начинал желать девушку, как только та переступала порог флигеля.

Управляющий накидывался на неё, словно голодный зверь, Варя только диву давалась: откуда столько сил, ведь каждую ночь одно и тоже – по несколько раз, да ещё и в различных позах, утром же он пробуждался полным сил.

Время шло, горничная вела себя осторожно, но барыня велела почистить ей столовое серебро, и опять соблазн был слишком велик. Она почистила его, как и положено убрала в горку, стоящую в столовой. Столовые приборы были громоздкими, незаметно, в чулке, их из дома не вынесешь, и девушка решила украсть набор маленьких кофейных ложечек, ровным счётом десять штук. Она осторожно вынула их из бархатной коробочки: одну, вторую, третью и, пожалуй, четвёртую, и засунула их в специальный карман на нижней юбке, который она недавно предусмотрительно пришила.