Авантюристы - Страница 18

Фомин, прекрасно знающий весь ассортимент и качество мебели, выпускаемой Фон Дервином, отправился в Польшу под предлогом отдыха. Там, в Лодзи, он нашёл некоего промышленника, владельца местной мебельной фабрики, и тут же предложил ему выгодное сотрудничество.

Фабрикант, не раздумывая, согласился. Вскоре в Санкт-Петербурге открылся магазин французской мебели некоего владельца по фамилии Ла Шарите. Его продукция была гораздо дешевле немецкой, но выглядела совсем не хуже, а возможно, даже изысканнее.

Дела Ла Шарите шли в гору, а в салоне у немца поток покупателей иссякал с каждым днём. Фон Дервин, будучи человеком твёрдым, а с конкурентами, порой, даже жестоким предпринял решительные меры. Он перекупил у банка небезызвестного Лисовского закладные Фомина, сиречь Ла Шарите, с огромной выгодой для их держателя. Вскоре салон французской мебели попросту исчез, на его месте открылся другой – немецкий.

Николай был в отчаянье, пропивая последние деньги и собираясь покончить с собой, после того, как они закончатся. В этот момент судьба свела его с Александром Рокотовым, их объединило одно – ненависть к банкиру Лисовскому. И она позволила новым компаньонам выжить.

* * *

Виконт Ла Шарите с удовольствием покуривал английскую сигару, предложенную князем Рокотовым, сидя на диване в гостиной мебелированной квартиры. Виконт и князь были знакомы достаточно давно, пожалуй, лет пять или шесть, что позволяло им прямо высказывать свои мысли, не беспокоясь о светских формальностях.

– Мои дела в плачевном состоянии, Николя.

Ла Шарите выпустил из рта тонкую струйку дыма:

– Дорогой друг, для меня это перестало быть новостью с тех пор, когда мы познакомились. Насколько мне известно: вы постоянно нуждаетесь в деньгах. Все приличные люди отказывают давать вам взаймы, благодаря назойливым просьбам вашего тестя. Кто же захочет нажить себе влиятельного врага? Не так ли?

Владимир усмехнулся:

– Ваша осведомлённость, виконт, просто шокирует. Лучше подумайте: как можно разбогатеть!

– О! Весьма просто. Видите ли, дорогой друг, люди, а в особенности светское общество, обожают слагать легенды, а потом верить в них, как в истинную правду. Вы понимаете, о чём я говорю?

Князь вынул сигару изо рта:

– Откровенно говоря – нет. Ваша манера витиевато излагать мысли, несомненно – достоинство, но, увы, для собеседника – недостаток. Он путается и не понимает, что именно вы имели виду.

– Пора бы привыкнуть к моим причудам за столь долгое время нашего знакомства. Ладно, буду краток: вы пустили слух в салоне госпожи Скобелевой, что Мария Шеффер – ваша любовница, мало того, – внучка Бонапарта. С какой целью, позвольте полюбопытствовать? У вас есть определённый, далеко идущий план? Или это просто – сто первая интрижка?

– Ах, Николя, если бы я знал сам. Сначала меня заинтересовала сентиментальная история её происхождения. Затем молодая прелестница меня увлекла и я, как обычно, в таких случаях не устоял перед соблазном и потерял голову, как вы изволили выразиться – в сто первый раз.

– Убеждаюсь снова и снова: вы – не практичны, Александр, – разочарованно сказал виконт.

– Позвольте, а причём здесь моя практичность? Любовная интрижка – вот и всё! Что можно взять с неопытной провинциалки?

– Да что угодно. Например, её происхождение. Если припомните, пять минут назад, я говорил вам, о легендах…

– Да, и что же?!

Виконт вопросительно воззрился на своего собеседника:

– Александр, вашу бы любвеобильность и мастерство прожигать жизнь и деньги, да на пользу дела!

Князь не понял мысль собеседника и возмутился:

– Меня задевает ваша манера умничать, виконт!

– Не сердитесь, мой друг. Я всё разъясню. У меня есть дерзкий план, благодаря которому можно получить приличные деньги. И вашей прелестнице, внучатой племяннице Бонапарта…

– Да, нет, Николя – внучке, – поправил князь.

– Ну, да. Я и говорю, внучке Бонапарта – Марии Шеффер, отведена немало важная роль.

Александр удивлённо округлил глаза: Марии Шеффер уготована роль приманки, но в чём?

* * *

Экипаж прибыл в назначенное время и место во время. Мария вышла, расплатилась с извозчиком и огляделась: на противоположной стороне стояла карета, несомненно, женщина её узнала, она принадлежала князю.

Женщина быстрым шагом направилась к карете, её дверца распахнулась, кучер откинул ступеньку, изнутри появилась рука в белой перчатке. Мария поставила правую ногу на ступеньку, оперлась на предложенную руку, и тут же очутилась в объятиях Рокотова.

– Слава Богу, это вы… – едва успела вымолвить Мария, как страстный поцелуй перехватил её дыхание.

Князь умел сделать так, чтобы женщина потеряла голову и забыла о долге. Он начал целовать ей руки:

– О! Мария! Какое счастье, что вы пришли. Могу ли я надеяться на вашу взаимность?

Он посмотрел на женщину умоляющими глазами полными слёз и надежды.

– Да, иначе бы я не пришла, – призналась Мария.

Он вновь поцеловал её с ещё большей страстью, вложив в этот поцелуй всё своё мастерство коварного обольстителя. И это возымело немедленное действие: женщина обмякла, голова её закружилась, она желала князя прямо здесь и сейчас, ей было всё равно, что они посередине Москвы, в карете.

Через полчаса они лежали в постели в доме Рокотова, что в Хрустальном переулке, и предавались любовному безумию.

Такого Мария не испытывала никогда при соитии со своим супругом. Она была на вершине блаженства, потеряв счёт времени.

ЧАСТЬ 2

ДАМА ТРЕФ

Глава 1

Вокруг Сухаревской башни кипел торг – московские воры сбывали украденные вещи. Почти тридцать лет прошло с того момента, когда генерал-губернатор Растопчин позволил сомнительному люду продавать добро, добытое во время войны 1812 года. С тех пор рынок торговал два раза в неделю. Здесь можно было найти всё что угодно: и барские женские платья, украденные хитрыми горничными, и столовые приборы, и обувь, весьма сомнительного качества, украшения из серебра, постельное бельё и просто то, что успели снять с подвыпившего прохожего.

Частенько сюда заходили приличные люди в надежде найти свои украденные вещи, но здесь возвышались горы ворованного добра, и несчастный просто терялся в них. Скупщики, наживающиеся на горе вдов и детей, привозили полные телеги различного скарба, включая даже мебель, и продавали дёшево, как говорили на местном жаргоне «по случаю». Так по случаю здесь можно было приобрести щеблеты, подошвы, которых отваливались сразу же после первого дождя, да к кому пойдёшь за правдой, одно слово – Сухаревка! Вот уже тридцать лет она жила под девизом: на грош – пятаков, и успешно воплощала его в жизнь.

Маленькая Варвара частенько захаживала сюда с матерью, которая служила в одном из местных трактиров «У Бакасова» посудомойкой, и умудрялась прихватить у посетителей то часы, то «лопатник»[7], если повезёт. Частенько она оказывала услуги определённого характера подвыпившим посетителям, тут и попадали в руки расторопной бабёнки всё то, что можно было снять с простака.

Выручив на Сухаревки пару-тройку рублей за ворованные вещи, мать Варвары не спешила потратить деньги на еду и одежду для дочери, она поступала проще: вела своё чадо на Охотный ряд.

Маленькая Варя любила сутолоку Охотного ряда: он был застроен с одной стороны старинными домами, чудом уцелевшими после пожара 1812 года, с другой – одноэтажным зданием под одной крышей, вдоль которого тянулись торговые лавки вплоть до Тверской.

Впереди лавок, на площади, вдоль широкого тротуара, толпились торговцы с корзинами и мешками, наполненными всевозможными продуктами. Варя потянула носом воздух: от запаха пирожков с требухой проснулся аппетит ещё больше, живот подвело. Мать же не торопилась, она приглядывала торговую палатку со снедью, вокруг которой непременно должны стоять два-три покупателя: так будет проще отвлечь продавца и Варваре, по обыкновению, украсть несколько пирожков или булок.