Аванпост - Страница 9

Голубь съел два сандвича. У другого лакея несколько кусков торта. Теперь он сам отыскивал лакеев. За два-три круга он наелся до отвала, зато чертовски захотел пить. Прохладительные напитки тоже разносили. Но Голубь ни на секунду не осмеливался остановиться: он забыл свое имя и старался избежать новых знакомств. Поэтому он хватал с подноса проходящего мимо лакея стакан, быстро опрокидывал его и шел дальше. В желудке у него смешался невиданный коктейль:

шампанское, малиновый сок, вермут, миндальное молоко, красное шабли и порция разбавленного нашатырного спирта, которым обносили на случай комариных укусов.

Смотри– ка, этот парк еще и вертится!

…Позже, когда хлопающие в ладоши гости уже в третий раз исполняли вместе с ним «Луи уехал на Гибриды», Голубь с изумлением обнаружил, что играет на рояле, а музыканты со своими инструментами стоят напротив сцены. Почему это они не играют?

Он уже не помнил, что сам прогнал их. Господи, он же в приличном обществе… Господин майор… Начнем, пожалуй, с этого до-минорного этюда… Как же там? Проклятый Шопен! Вечно с ним что-нибудь не так… Знаете, пока он вспомнит этот пассаж, лучше сыграть, если они не против, конечно, «Песню веселых шахтеров»…

…Маркиз Вербье покорил общество. Оно и понятно: подобные балы только тогда и удаются, если среди гостей найдется какой-нибудь веселый, открытый и слегка подвыпивший субъект.

Теперь Голубь готов был уйти, но его окружали все новые и новые толпы, а он все бубнил сквозь зубы: «Убирайся восвояси… быть беде… иди домой…»

Желудок, вообразив себя миксером, с силой взбалтывал выпитое. Кажется, там сбоку было что-то вроде двери… Пойдем посмотрим…

Кто– то выступил из-за клумбы и взял его за руку.

– Я Маккар.

– А мне сказали, что вы не придете… – испуганно промямлил Голубь.

– Они ошиблись. Завтра на место отправятся трое. Меня к вам послал Лорсакофф. Будьте добры, скажите, который час?

Голубь вынул из кармана золотые часы.

– Уже час ночи…

Маккар оглянулся и, не говоря ни слова, взял часы и положил их себе в карман.

– Все в порядке… – прошептал он.

– Вы думаете? – грустно поинтересовался Голубь.

– Прошу, – сказал тот, второй. – Вот вам пачка «Симон Арц». И он сунул в руку Голубю какую-то пачку. Невелик барыш. Двадцать штук сигарет за золотые часы… Если б хоть «Капораль»…

– До свидания, – попрощался Маккар и быстро тихим шепотом добавил:– В пачке пятнадцать тысяч франков…

И был таков.

– Эй! Вернитесь! Пожалуйста… – крикнул Голубь, но Маккар исчез. – Не беда…

Но как он опять оказался у фонтана, в самой толпе? А вон и толстый низенький генерал с большими усами… Его лицо Голубь видел за вечер много раз, тот явно следил за ним…

Кто– то тронул Голубя за плечо.

– Половина второго.

Он обернулся. Перед ним стоял лейтенант, имеющий привычку гасить свет, когда в доме покойники. А еще сообщать точное время. Без слов Голубь последовал за ним.

Перед воротами стоял все тот же неправдоподобно маленький автомобильчик. Детская коляска с мотором!

Лейтенант включил зажигание…

Молча они петляли по городским улицам, сначала широким и освещенным, потом, ближе к предместью, убогим и заброшенным. Наконец остановились. Из-под колес автомобиля прыснули в разные стороны бездомные собаки. Лейтенант нажал на тормоз и тихо произнес:

– Два часа…

Ну как есть радио! Регулярно сообщает точное время.

Голубь вышел в недружелюбную, пустынную ночь и стал поджидать провожатого. Но тот хлопнул дверью, газанул и уехал, оставив его одного.

В белом фраке! Посреди поля!

Ну и видок у него сейчас! Нигде ни души. Одна за другой вернулись собаки и, терзаемые любопытством, бродили в отдалении. Хорошие шуточки позволяет себе господин лейтенант, в смятении думал Голубь.

В нескольких шагах от него стояла одинокая хибара. Отлично! Вдруг там найдется какое-нибудь тряпье, в которое можно переодеться.

Но что он будет делать без своих вещей? Он хотел всего лишь вернуться в свою роту, а за потерю обмундирования полагается несколько лет принудительных работ.

Эхма, ну и влип он в историю…

С тяжелым сердцем и отвратительным вкусом во рту открыл Голубь дверь хибарки. Вошел в затхлое помещение, чиркнул спичкой. И даже вскрикнул от изумления.

На лавке в образцовом порядке лежала его форма, личное оружие, а под лавкой аккуратно стояли башмаки.

Лорсакофф метался по комнате, словно загнанный в клетку хищник. Его окно выходило на рыбацкую пристань с чахлыми, изъеденными пылью пальмами. Светало. В маленьком грязном пригородном домишке было тихо. Кофейня на первом этаже давно закрылась, и хозяин-араб спал теперь на одеяле перед своим заведением.

В коридоре скрипнули деревянные ступеньки. Русский потянулся к заднему карману. В дверь постучали. Он слегка приоткрыл ее.

– Ну наконец-то! – сказал он и, впустив посетителя, снова запер дверь. – Принесли часы?

– Все в порядке, – ответил Маккар, ибо посетителем был именно он.

Видевшие его на балу никогда бы не догадались, что это тот же самый человек. На нем был голубой комбинезон, какой обычно носят портовые грузчики, и грязные теннисные тапочки без шнурков, надетые на босу ногу.

Маккар вынул часы. Лорсакофф жадно потянулся за ними.

– Но ведь… Ив говорил про наручные…

– Он отдал эти.

– Погасите свет!

Маккар повиновался. Через секунду русский опять подал голос:

– Зажгите!

После того как щелкнул выключатель и вновь вспыхнул свет, к желудку Маккара оказался приставлен револьвер и смертельно бледный Лорсакофф прошипел:

– А ну выкладывайте часы! И не вздумайте отпираться! С вами все ясно, Маккар. Я уже год подозреваю вас в предательстве. Вы точно так же продали братьев Юнгханс. Но теперь вы попались.

– Вы что, спятили? – спокойно поинтересовался Маккар. – Я спросил его, который час, он, как и было условлено, щелкнул крышкой, я взял у него часы и отдал сигаретную пачку.

– Ив совершенно определенно сказал по телефону, что речь идет о наручных часах. О часах доктора Бретая.

– А это что за часы? Да вы посмотрите получше!

– Достаньте часы, – приказал Лорсакофф, все еще держа Маккара на прицеле. – Стойте на месте и давайте их сюда… Да не ройтесь в кармане, не то пристрелю.

Он осмотрел часы и с удивлением пробормотал:

– Б. И. Это часы лейтенанта, вне всякого сомнения. Бертрам Ив.

Лорсакофф уже не так уверенно держал револьвер. Пришедший насмешливо улыбнулся.

– Послушайте, Лорсакофф, я вас нисколько не боюсь, я в любую минуту могу с вами расправиться. – Говоря это, он прижал к ладони большой палец, и из массивного перстня вырвалась длинная, тонкая струйка какой-то жидкости, которая, шипя, запенилась на скатерти, оставив на ней через несколько секунд большую дыру. – Серная кислота… Пока вы рассматривали часы, я мог вас запросто прикончить. Но мне это не выгодно, мы нужны друг другу. Особенно теперь, когда стало ясно, что Ив работал на себя, а нас с вами использовал в своих целях.

– Тогда зачем он так подробно рассказывал мне по телефону об этих часах в виде крокодильей головы с защелкивающейся крышкой?

– Чтобы потянуть время и замести следы.

Лорсакофф опустил револьвер.

– Странно… Но я вижу, что относительно вас я, кажется, ошибался. Хуже всего, что никто из нас не знает этого лейтенанта в лицо.

– Отчего же, я его сегодня видел.

– Откуда вы знаете, что это был он?

– Генерал Обер спустился с ним под руку по лестнице, а позже он встретился с виконтом Ламбертье в условленном месте у фонтана.

– Ну и каков он из себя?

– Еще чуднее, чем о нем говорят. Желторотый мальчишка лет двадцати двух, клянусь. Недурен собой, хотя немного веснушчатый, все время улыбается и строит из себя дурачка. Так притворялся пьяным, что любой артист позавидовал бы.

– Но зачем ему было говорить по телефону, что план у него в часах, если он собирался нас обмануть?