Аты -баты, шли солдаты... - Страница 22

— Батя, чего замолчал? — встревожился Константин. — Слышишь меня?

— Слышу.

— Скажи Любе, чтоб три билета на Москву заказывала. Три, понял?

Из спальни вышла заспанная Люба. Хотела что-то спросить, зевнула, привычно протянула руку за трубкой, но старик так сердито махнул рукой, что она остановилась в крайнем изумлении.

— Три билета на Москву! — прокричала трубка.

— Три билета, сынок, — громко повторил Илья Иванович. — Три, и все — на Москву!..

Была звездная ночь, и по дороге к памятнику шли Константин и Анна.

— А я никогда не получала писем от папы. Он не писал в ту ночь перед боем, он был с мамой. Это была единственная ночь в их жизни, и поэтому я — Анна Вилленстович, а не Анна Суслина. И ордена у нас нет. Он у бабушки хранится, у папиной мамы. А бабушка мою маму не признала и орден нам не отдала.

— Свинство это, — сказал Константин, больше думая о своем. — По себе знаю.

— В те годы редкая любовь приносила счастье, — тихо продолжала Анна, — но мама всю жизнь считала себя счастливейшей из женщин. Странно, правда?

— Странно, — вздохнул Константин. — А может быть, и нет. Нам трудно судить: у них были другие единицы измерения, и счастья и несчастья. Выше наших.

— Неизмеримо выше, — согласилась Анна.

Некоторое время они шли молча.

— Что-то случилось со мной за эти дни, — наконец сказал он. — Сам не понимаю что, но чувствую. Может быть, потом разберусь, потом пойму.

— Это естественно, Костя.

— Мне не в чем себя упрекнуть, не подумайте, Аня. Живу нормально, как все. Служу честно. Делаю, что положено. Но может быть, в этом-то все и дело: только, что положено. Не меньше, но и не больше… Он вдруг замолчал и остановился. И Анна остановилась. Возле обелиска молча стояли люди.

Они узнали их, когда подошли ближе.

Юнессу Хабанееву и профессора Сайко, Леню Лавкина и народного артиста Мятникова, летчика гражданской авиации Тенгиза Кодеридзе и сестер Крынкиных, племянника Глебова и Валентину Ивановну. И молча встали рядом.

И тогда возник последний титр фильма. Нет, не «Конец», потому что не было конца в этой истории. Просто медленно всплыла надпись: «СТОЯВШИМ НАСМЕРТЬ ВО ИМЯ ЖИЗНИ».