Атенаора Меттер Порфирола - Страница 16
метнул в сердце самой Порфиролы. И видит она: Посейдон
красотою равен молнилюбивому Зевсу! Тело его источает сиянье.
Звери морские, играя, и рыбы, танцуя в глубинах, ему выражают
покорность. Солнце само в зеркала его - воды с наслажденьем
глядится!
Покуда взорами двое влюбленных менялись, ветры утихли,
гульливые волны уснули... Сон многосладкий владел и самой
Амфитритой, морского царя темнокудрой супругой... ну а царь
Порфиролой владел. И воззвал Посейдон в истомленье любовном:
- Если бы смертным родился, не страшно мне было б, коль
ложе с тобой разделил, спуститься в жилище Аида!
- И я бы того не страшилась, - ему поклялась Порфирола в
плену поцелуев.
О горе! Слова те услышаны были!..
Их уловил обитатель глубин сокровенных, владыка Кокита,
Ахеронта, Леты и Стикса, хозяин бескрайних просторов подземных
- неумолимый и мрачный Аид. Узревши красу Порфиролы,
огненноокий ею пленился - и порешил обладать давшей
неосторожную клятву. И отправил Аид на поверхность своих слуг,
и рабов, и прислужников верных: эриний, ламий, Гекату, лемуров
крылатых - кошмары, что смертных терзают и мучат. Думал Аид
Посейдона навек устрашить - и забыть Порфиролу заставить.
Однако Понтовладыка этих посланцев одним мановеньем низверг,
обратив их большими камнями. И рек Порфироле:
- Милая сердцу, тобой я желал бы владеть от заката до
утра, чтобы от зарождения света до вечера нам не расставаться
бы тоже. Однако, увы, каждого жребий влечет на иные дороги...
Я помогу тебе скрыться от мрачных объятий Аида - ты ж не
забудь меня в странствии вечном своем, ко мне иногда посылай
наших детей - и сама, мое счастье, ко мне нисходи, чтоб вновь
жизнь вдохнуть в мое сердце и тело. Помни: земли берегись. Да
хранят тебя воды - и небо!
Со словами такими, с прощальным своим поцелуем Посейдон
морскою волной обернулся - и, вознесшись в небесные выси, туда
же любимую поднял. Там, в небесах, дочерей родила Порфирола. И
они, словно сонмы любящих глаз, ночами глядят на морского
владыку...
Поскольку дана ей природа двойная, долго жить без воды
Порфирола не в силах. Смертью грозит ей безводье... Не раз и
не два Порфирола спускалась в глубины. И тогда Посейдон образ
богов иных времен и народов из озорства принимал - и страсть
их снова кипела, новые сказки рождая. Но Порфиролу лишь под
водой и на небесах ожидало блаженство. Стоило же на земле
невзначай очутиться или с земными людьми, а не с богами
вступить в разговор, как простирал к ней лапы злые бессмертный
Аид...
- Маргаритана, позволь мне наречь тебя дочерью ныне. Ты же Меттер меня назови. Много в лоне моем дочерей зачиналось. Окутали землю лаской, любовью, заботой те, кого я носила, рожала. Не зря древле их называли словом "косметор" [24]. Не вечны дети мои, средь Косметоров лишь я бессмертна. Недаром зовут меня Атенаора! Бессмертие - дар, коим меня одарил мой отец, златокрылое Солнце. А второй дар - уменье найти средь людей Хранителей Света.
Ведь Аид не оставил замыслов черных. Долго искал он в веках, кто возродил бы ему умерщвленных эриний и прочие ужасы мрака. И наконец-то нашел. Сей человек был виновником гибели Археанессы - так меж людей дочь мою называли в стране, откуда я родом. Смерть ее стала гибелью этой страны... То злодеяние безмысленно было. Но, повзрослев, человек на иное злодейство решился, чтобы удачи достигнуть. Удачу Аид даровал, а взамен упросил возродить своих слуг. О, велика измышления сила! Вновь лютуют вороги злые мои. И торжествует Аид, полновластный владыка ушедших от жизни стоцветной. И сейчас сквозь века вновь прорастают смерти моих дочерей, расцветают страданья мои и мученья. Если б ты видеть могла, как стягаются вкруг меня чары Аида, как отводит глаза он Хранителям Света - немного их на земле, но только от них ожидаю теперь я спасенья.
Всех во Вселенной живущих пламя одно согревает - Любовь. Хранители Света - те, кто достойны принять на себя бремя охраны Любви. Увы! Рождаются люди, даже не зная о светоносном своем назначенье, без жажды его воплотить...
Атенаора Меттер Порфирола умолкла, устремляя говорящий взор свой на Маргаритану, а та стояла недвижно.
Чего хочет от нее Меттер Порфирола? Что может она, Маргаритана?
Только любить. Только любить... И при воспоминании о любви, которая благоухала в ее сердце и в то же время жгла его, словно волшебный жар-цвет, Маргаритана внезапно ощутила, как нерешительность, страх, неуверенность оставляют ее. Слава богу, наконец-то пришло время доказать себе, что она достойна награды, которой так щедро одарила ее судьба, - внезапной, необъяснимой любви Белозерова!
И Маргаритана склонилась пред Порфиролой, словно покорная дочь перед матерью. Та радостно протянула к ней руки, и вдруг...
Да что же это? Что за тьма, что за мрак? Где Порфирола? Сверкают перед Маргаританой уголья глаз, со свистом режут воздух крылья, чьи-то цепкие лапы вцепились в нее... Ужас оледенил горло, забилась в крике Маргаритана, увидев, как золотисто-розовый отсвет, увлекаемый черными тенями, стремительно уносится вниз, вниз, в бездну...
*
Белозеров опрокинулся с борта шлюпки, но сразу на глубину не пошел, а поплавал некоторое время у поверхности, проверяя снаряжение. При том, что он всю жизнь занимался подводными исследованиями, Белозеров не любил погружаться с аквалангом, тем более в одиночку. Даже в ту пору, когда самозабвенно искал Розовую Раковину, он без радости путешествовал по дну морскому, словно уже тогда догадывался, что раковина та - не совсем раковина.
Наконец, высунув руку из-под воды и прощально махнув сидевшему на веслах своему коллеге и приятелю Валере Смирнову, Белозеров начал опускаться, медленно шевеля ластами. Обычно он погружался на пару с Валерой, однако у того сегодня крепко прихватило поясницу. Валера буквально скрипел от боли, но счел своим долгом хотя бы проводить Белозерова, коли не мог плыть с ним. А спускаться надо было именно сегодня: то, что показывала последняя пленка, оказалось слишком уж невероятным, чтобы можно было терпеливо ожидать выздоровления Валеры и удобного случая.