Астрель и Хранитель Леса - Страница 4
«Это мой час…» – подумала Астрель.
Она подошла к высокому зеркалу.
Гладкое прохладное стекло отразило бледное лицо. Большие, родниковой прозрачности глаза, нежный рот. Слишком длинные, тяжелые, словно влажные, ресницы. Тонкие зеленовато-серебристые волосы падали на узкие плечи, зыбкими прядями лились вниз.
Капельками ртути слабо мерцали туфельки.
Астрель тихо вздохнула, глядя на себя в зеркале. Ее лицо, серебристое платье, стянутое узким поясом, все меркло, таяло, словно растворялось в вечернем воздухе. Мелькнули две темные точки – зрачки ее глаз. Какое-то время Астрель еще видела в зеркале что-то туманное, еле уловимое, гаснущее с каждым мгновением.
На миг ей показалось, что в воздухе повисли прозрачные нити дождя. Или это были ее волосы? Но вот и это исчезло.
Из зеркала на нее смотрела пустота.
Астрель, как всегда, туго переплела пальцы на руках, стиснула изо всех сил.
– Я здесь. Вот она я. Только меня не видно, – прошептала Астрель.
Она приложила руку к сердцу. Сердце билось часто и сильно. Резкие удары стучали в ладонь.
– Не бейся так… – попросила Астрель. – Меня не должны ни видеть, ни слышать.
Астрель приоткрыла дверь. Торопливо сбежала по лестнице. Мягкий ковер глушил шаги. Залы наполнены глубоким вечерним полумраком. Астрель замерла. Мимо прошел придворный, хитро и недобро улыбаясь каким-то своим мыслям.
Снова лестница, и вот наконец высокая двустворчатая дверь, а за ней приглушенные голоса стражников.
Астрель обеими руками толкнула дубовую дверь. Неслышно шагнула через порог.
– Сквозняки… – проворчал один из стражников и пнул дверь ногой так, что она с грохотом захлопнулась.
Астрель, затаив дыхание, на цыпочках стала спускаться по широким ступеням.
– Что это стучит? Вот так: тук-тук – и замрет? – оглядываясь, спросил высокий стражник.
– И вправду, словно дождь стучит, – откликнулся другой.
Это испуганно стучало сердце Астрель. Она быстро сбежала со ступеней.
Розы слабо светились в густой листве. Ей показалось, что они поворачиваются и следят за ней.
«Нет, они меня не выдадут», – подумала Астрель.
Теперь осталось только незаметно пройти мимо стражников, охраняющих ворота, и она на воле.
Астрель вошла под высокую темную арку ворот. Вдруг под ее ногой скрипнул камешек.
– А? – испуганно вскинулся верзила-стражник. – Стой! Кто идет?
Он опустил алебарду и перегородил проход. Астрель подобрала юбку, гибко наклонилась и с быстротой белки проскользнула под древком алебарды.
– «Стой, кто идет»! – передразнил его второй стражник. – Глаза протри. Кто тут? Ты да я. Кого еще видишь?
Тем временем Астрель летела по улицам, задыхаясь, не оглядываясь. Ей надо было спешить. Через час во дворце зажгут свечи, и тогда…
Она взбежала на крутой и высокий мост Зевнивовесьрот.
Человек в сером вздрогнул, услышав ее быстрые шаги. Он повел головою вправо, влево, но никого не увидел и принялся снова, шевеля губами, пересчитывать медяки.
Астрель торопилась знакомым путем.
Вот и башня Ренгиста Беспамятного. Старая, полуразрушенная и заброшенная. Высоко в тусклом небе еще четко были видны осыпающиеся, источенные непогодой и временем зубцы.
Астрель забарабанила кулачками в потемневшую от дождей и ветров дверь.
– Иду, иду! – послышался глухой ворчливый голос. Видимо, ее ждали.
Скрипнул ключ, дверь отворилась ровно настолько, чтобы пропустить Астрель.
На темной лестнице стояла старая служанка со свечой в руке. Дрожащий язычок пламени осветил ее лицо. Морщины, жесткие и глубокие, как щели в камне, набегали одна на другую. Казалось, и за тысячу лет не могло так состариться человеческое лицо.
– Здравствуй, тетушка Черепаха, – тихо сказала Астрель.
– Здравствуй, девочка, – медленно роняя слова, проговорила старуха. – Иди, иди. Господин Ренгист ждет тебя.
Астрель стала подниматься по стертым, выщербленным ступеням, а огонь свечи слабел и мерк где-то внизу. Она уже поднялась на самый верх, а медлительная служанка за это время с трудом одолела несколько ступеней.
– Отец! – Астрель обняла старого человека, сидевшего в глубоком кресле у горящего камина.
Он сидел неподвижно, словно погруженный в вечную дремоту. Его седые волосы были похожи на высушенные ветром и временем дикие травы. Они в беспорядке падали на ветхий бархат воротника.
Астрель опустилась перед ним на колени, взяла его вялую, безжизненную руку, прижалась к ней щекой.
Нет, этот старик не был ее отцом. Но в этом чужом, враждебном ей мире он был самым близким, единственным ее другом, если не считать ворчливой и неповоротливой служанки.
«Когда же я первый раз прибежала в эту башню? – подумала Астрель. – Давно, очень давно. Он был тогда совсем не такой, добрый волшебник Ренгист. Он тогда еще многое мог вспомнить, пусть ненадолго, на минуту, но вспоминал. Хотя и тогда не сумел мне помочь». Да, прошло уже, пожалуй, года три, а то и больше.
А случилось это вот как. Однажды Астрель в сумерках незаметно скрылась из дворца. Она мчалась по улице, словно наперегонки с ветром, лишь бы убежать подальше от королевского дворца.
Вдруг ее заметили стражники с факелами: волосы Астрель зеленым дождем блеснули в свете огней. Она кинулась в переулок, кружила, как испуганный зверек. До сих пор ей помнится топот сапог за спиной и грубые голоса.
Она нырнула в первую же открытую дверь. Это была дверь башни Ренгиста Беспамятного.
Она крикнула: «Спасите! Помогите!» Тетушка Черепаха схватила ее в охапку и живо спрятала в сундук. А сама как ни в чем не бывало уселась на тяжелую крышку сундука, зажав в руке длинную деревянную скалку. Стражники ворвались в башню толпой, рыскали повсюду, не было уголка, куда бы они не сунули нос.
А тетушка Черепаха все сидела на сундуке и бранила их на чем свет стоит:
– Видно, вы все с ума спятили! Ищете, чего нет. Бездельники и лоботрясы! Трусы и лентяи! Какая девчонка, где вы ее видели? Спите на ходу, вот вам и мерещится невесть что!
При этом она так размахивала скалкой, что стражники и подступиться к ней не посмели. Так ни с чем, как побитые собаки, ворча, убрались восвояси.
Тогда тетушка Черепаха подняла крышку сундука и потащила Астрель за руку к своему господину, по дороге приглаживая ее растрепавшиеся волосы.
Ренгист посадил Астрель перед собой на низкую скамейку и так по-доброму взглянул на нее, что она все-все рассказала о себе и о своем горе.
С тех пор каждый вечер, дождавшись, когда солнце скроется за Оленьим лесом, она тихонько прокрадывалась в башню Ренгиста Беспамятного…
– Ты, ты… принцесса Сумерки? – неуверенно, с трудом проговорил Ренгист Беспамятный. Он хмурил брови в мучительном усилии сосредоточиться и вспомнить.
– Да, я – Астрель, отец. Видишь, ты вспомнил меня.
Ренгист Беспамятный с нежностью поглядел на девушку, но его взгляд вдруг начал тускнеть, угасать, словно уходил куда-то вглубь.
– Отец, отец! – повторила Астрель, теребя старика за руку. – Спаси меня! Ты – могучий волшебник. Вспомни, вспомни какое-нибудь заклинание! Чтоб у меня выросли крылья. Или пусть все слуги во дворце уснут так надолго, чтобы я успела убежать далеко-далеко. Ведь я невидима только в сумерках, а когда зажгут свечи, слуги сразу хватятся меня. Мне не убежать. Они торопят меня со свадьбой, отец. А я лучше умру…
Шаркая жесткими подошвами, вошла тетушка Черепаха с большим серебряным подносом в руках.
– Кофе, Пачереха, наконец-то, – пробормотал Ренгист Беспамятный. – Придвинь стол к огню и оставь нас.
– Чай, а не кофе, – проворчала тетушка Черепаха. – Когда бы я успела сварить кофе, если ты велел сварить его только сегодня утром? Вот чай. Ты заказал его вчера. Как раз хорошо настоялся.