Астрель и Хранитель Леса
(Повесть-сказка) - Страница 28

Пролетел рой разноцветных бабочек. Их полет был смят налетевшим ветром.

— Смерч Себе-На-Беду! Смерч Себе-На-Беду! — донеслись до волшебника Алеши их тонкие, еле слышные голоса.

Цветы вокруг волшебника Алеши, как руками, закрылись листьями. Казалось, все вокруг хочет спрятаться, скрыться.

И тут волшебник Алеша увидел мутный воздушный столб, высоко уходящий в облако.

Изгибаясь и раскачиваясь, он надвигался прямо на него. В своем диком танце Смерч втягивал в себя все на пути. Он поднял вверх и закружил сухие листья, вырванные с землей пучки травы, птичьи гнезда.

Маленькая синичка, попав в его середину, завертелась волчком, теряя перья, не в силах вырваться.

И снова до волшебника Алеши донесся все тот же тоскливый голос.

— Я был ветром, добрым свежим ветром, — стонал и завывал Смерч. — Я надувал паруса, нес запах жасмина… Я охлаждал горячие щеки, дул на усталые руки. Я рассеивал семена по земле. Все любили, все любили меня…

Смерч налетел на маленький клен, скрутил его, рванул вверх. Клен зашатался, видно было, как шевелятся его корни, отчаянно цепляясь за землю. Но Смерч с силой вырвал его из земли, поднял в воздух, ломая и обрывая ветви.

— Прости меня, прости, — рыдания прорвались сквозь свист и вой. — Это Каргор превратил меня в убийственный смерч. В Смерч Себе-На-Беду! О, если бы я мог утихнуть навсегда…

Смерч подхватил кота Ваську, и тот, взвизгнув от неожиданности, взлетел кверху.

— Прости меня, маленький зверек! Я не хочу тебя губить, но это не в моей власти! — простонал Смерч Себе-На-Беду. — О, если бы я мог остановиться, умереть, уснуть…

Волшебник Алеша с ужасом смотрел, как Смерч крутит и уносит кота Ваську. Тот, растопырив лапы и кувыркаясь, стремительно поднимался все выше и выше вместе с роем сухих листьев, крыльев бабочек, птичьих перьев.

— Уснуть, уснуть навсегда, навсегда… — донесся тоскливый голос вперемешку с шорохом листьев и свистом.

— Эй, ты, послушай! — задыхаясь, пропищал кот Васька откуда-то сверху. — Если так — развяжи этот узел! Он заколдованный. Кто его развяжет — умрет. Только учти, я тебя предупредил, как порядочный.

На мгновение Смерч Себе-На-Беду остановился в своем безумном кружении. Клубясь и дрожа, он замер в воздухе. И вдруг, словно решившись, рухнул на старую липу, к которой был привязан волшебник Алеша. Вздыбились ветви. Воздух, казалось, позеленел от пляшущих перед глазами листьев. Непосильная тяжесть навалилась на волшебника Алешу, грозя раздавить его. Он чуть не задохнулся от тугого ветра…

И вдруг все стихло. Плавно кружась и покачиваясь, опускались листья. Словно сорвавшись с крыши, вниз полетел кот Васька и шлепнулся в траву на все четыре лапы.

Волшебник Алеша вдруг почувствовал, что он свободен. Веревка скользнула по его телу и упала на землю.

И где-то у его ног послышался постепенно замирающий, гаснущий голос:

— Тишина, покой, сон, вечный сон, освобожденье… Никого больше не губить… Какое счастье, счастье…

— Это все я! — хвастливо заявил кот Васька. Он отряхнулся и громко чихнул. — Ловко я сообразил, хотя и летел вверх тормашками. Ну, а теперь, пушистый Алеша, давай бегом отсюда. Скорей бы домой попасть. Надоело мне тут! Сплошное мяу!

Тут кот Васька прижал уши и оглянулся, видимо, вспомнил страшного ворона.

— Ну, молодец, ну, умница! — Волшебник Алеша присел на корточки, прижал к себе кота Ваську. Что ни говори, а кот Васька, можно сказать, спас его. — Лучший из котов! Храбрец, каких мало! Вот только потерпи еще самую чуточку, братец. Заглянем ненадолго в башню волшебника Ренгиста и тогда домой.

Волшебник Алеша решил не смущать кота Ваську своими опасениями. Слуги-тени! Если они отнимут голубую искру у тетушки Черепахи, считай, все пропало.

— К тетушке Черепахе в гости? Молочка попить? Это неплохо, — беспечно согласился кот Васька. — Я не против.

Кот Васька уткнулся носом в шею волшебника Алеши и завел длинную уютную песенку.

— А что нам делать с этой веревкой? — оглянулся волшебник Алеша. — Может, с собой прихватить?

— Нечего беспорядок в лесу разводить, — с важностью согласился кот Васька, хотя сам вечно все раскидывал и терпеть не мог прибираться.

Волшебник Алеша наклонился и хотел было поднять с земли волшебную веревку, но она вдруг зашевелилась в траве, как живая, смоталась в клубок и сама скользнула в карман волшебника Алеши.

Как безумный, не разбирая дороги, бежал Гвен Хранитель Леса. Он продирался сквозь колючие кусты, скатывался в овраги, метался от дерева к дереву.

— Астрель! Астрель! Астрель! — далеко разносился полный отчаяния призыв.

Но деревья молчали, печальные в своей неподвижности.

Вслед за Гвеном торопилась пестрая стая птиц. Птицы шумно переговаривались, не зная, как помочь своему любимцу.

— Надо найти Астрель, превращенную в дерево, и трижды окликнуть по имени! — в который раз объясняла подругам птичка Чересчур. — Ах, сколько в лесу деревьев, я даже как-то раньше не замечала!

Ветви исхлестали лицо Гвена, острые сучья изорвали в клочья его одежду.

«Если до восхода луны он не отыщет Астрель…» — шептала про себя птичка Чересчур.

От одной мысли, что тогда может случиться, у птички Чересчур даже в глазах потемнело. Она стала падать, но два скворца подхватили ее под крылья, и она опомнилась.

— Я видела осинку, которая дрожит каждым листиком до самой верхушки, — с надеждой крикнула Гвену синичка. — Вдруг это…

— А я видел дубок. Молодой дубок, а в нем дупло, похожее на сердечко. Ну точь-в-точь! — сообщил быстрый стриж.

— А плакучая ива возле ручья! Она такая грустная, — догоняя Гвена, крикнула иволга.

Гвен метался от ивы к молодому дубу, падал, вскакивал, снова бросался бежать.

Иногда между деревьями мелькали олени. Они подходили совсем близко, безбоязненно бежали рядом с Гвеном. Глаза их светились молчаливым сочувствием, но никто из них не видел Астрель. Потом плавный скачок, и они исчезали в чаще.

— Астрель! Астрель! Астрель!

Но все было напрасно.

Огромный лес молчал в ответ.

А в этот самый час Каргор, ссутулившись в кресле, сидел перед камином.

В башне царило мертвое давящее безмолвие. Голоса, хохот, звон монет — все стихло. Шкатулки, ларцы снова стояли закрытые, храня в себе звуки прошедшей жизни.

— Тяжко, тяжко… — простонал Каргор, оттягивая рваные кружева у горла. — Каждый вздох мне дается с трудом.

Западное окно уже заалело от заходящего солнца. Беззвучно пролетела большая стая птиц. Птицы казались черными, словно обугленными, на фоне закатного неба.

Огненные змеи в камине, встав на хвосты, беспокойно метались в камине. Они тянулись к Каргору, разевали багровые пасти.

— Мои змейки, мои вечно голодные змейки, — пробормотал Каргор. — Чем же мне накормить вас? Скоро слуги-тени принесут мне голубую искру, и вы утолите свой ненасытный голод.

Золотые змеи нетерпеливо зашипели. Капли огненного яда, стекая вниз, плавили решетку камина.

— Подождите немного, мои славные змейки! — Каргор сунул руку в огненное кольцо змей, стал ласково перебирать их пылающие головы, нежно поглаживать. — Скоро голубая искра будет снова ваша, и вы расправитесь с ней наконец. Слуги-тени! Их ничто не остановит и никто не разжалобит. Скоро, скоро!

Но огненные змеи, шипя все громче, высунули головы из камина. Змеи обвились вокруг его руки. Вспыхнула кружевная манжета, запахло паленым.

Каргор оборвал горящие кружева, кинул в камин. Они вспыхнули, как бабочка над лампой, и сгорели.

— А! Не хотите ждать, мои змейки? Что ж… — Каргор криво усмехнулся. Он закрыл глаза на мгновенье, словно собираясь с силами. — Что ж! Прощай… Прощай, Дождирена Повелительница Дождя! Пришла пора сжечь твой голос. Я сожгу серебряный медальон. Круг завершился. Я погубил твою дочь Астрель принцессу Сумерки. И больше никогда не смогу услышать твой голос, я не вынесу этой муки. Прощай…