Астраханский вокзал - Страница 10

– Пока ничего насчет вчерашних краж? – подошедший сзади Горелов положил Денисову руку на плечо. – Так с концами?

– Пока да.

– Хитро делают! Значит, среди них тоже головы есть – будь здоров артисты! А эти… – Механик показал на очередь. – Едут-едут, а шифр и тот набрать ни один как следует не умеет… Ну ладно. К врачу иду! – В руке он держал портфель.

Сколько помнил Денисов Горелова, тот всегда лечился – это очень вязалось с его обликом лодыря и горлопана. Он лечил зубы, уши, белые пятнышки на руках, болезнь Витилиго.

– Совсем ушел?

– Скоро буду. – Механик махнул портфелем.

На Денисова пахнуло апельсинами.

– Блохин нашел человека, с которым выпивал Порываев, – сообщил Сабодаш, которого Холодилин на время прислал в камеру хранения, – оказывается, на багажке работал грузчиком! Не слыхал? И фотоэкспонометр нашли…

– Не может быть!

Денисов побежал в багажное отделение.

«Возможно, пассажир, который напугал проводницу, шел сюда! Багажное отделение как раз против последнего вагона…»

В открытом сверху каменном мешке багажки, как по дну котлована, передвигались люди. Они оттаскивали ящики. Денисов был здесь впервые. Сбоку, со стороны города, к багажке примыкала глухая стена кирпичного дома, с трех остальных – глухой каменный забор.

– Где нашли фотоэкспонометр? – спросил Денисов у милиционера, стоявшего с рацией у входа в багажный двор.

– Вот в том углу. Майор Блохин пришел, чтобы узнать, кто из грузчиков ночью отсутствовал, смотрит: что это? – Милиционер показал на дальнюю часть котлована, где мелькала шляпа старшего инспектора. Поодаль, с группой гражданских, стоял Холодилин. – Фотоэкспонометр! Лежит себе на ящике с сервантом…

– Любопытно. Ящик этот давно поставили?

– Ночью, завезли с транзитом.

– Кто из грузчиков ставил?

– Орлов!

– О чем люди думают?! – услышал Денисов сзади – заведующая багажным двором кивнула ему как знакомому. – Ведь у Орлова двое детей. Сколько раз говорила, предупреждала: «Ты ведь не холостой парень! Семейный!» После получки, бывало, идешь – они у палатки стоят. «Иди, – говорю, – домой!» – «Я ничего, Татьяна Ивановна, только пивка! Сейчас уходим!» Вот и доигрался.

– Думаете, он?

– Клишко на это не пойдет! Давно работает, пожилой и вообще! А Орлов как с вечера ушел, так утром только появился. Решил остаться отработать, но и сейчас он пьяный. Где вот пропадал? – Она вздохнула.

– Чужие не могли сюда проникнуть? Сколько человек в бригаде? – спросил Денисов.

– Кроме Орлова, шесть. Три женщины, их можно не считать. Остаются Клишко, Орлов и старик Ахмадулин…

– Вы не замечали? – Милиционер поправил висевшую на плече. рацию. – Он ни с какой группой не связан?

– С какой еще группой? – Подавленная новым подозрением, заведующая всколыхнулась. – Ни с кем он не связан! Выпивать выпивает, не скрываю!

Но милиционер ее не слышал: запищала рация, и он, подхватив микрофон, побежал к Холодилину.

– Куда выходит этот угол двора? – спросил Денисов.

– На перрон. – Вопросы, которые ей задавали работники милиции, не были связаны друг с другом, сбивали с толку и заставляли ежесекундно перестраиваться. – Конечно, на перрон.

Подошел Блохин, тронул Денисова за рукав.

– Такие дела получаются, Денис! – Он был доволен.

– Думаешь, грузчик этот, Орлов?..

– Выходит, да. Но придется повозиться. Он и сейчас пьян – нельзя допрашивать. – Блохин достал из кармана полиэтиленовый мешочек, внутри его что-то лежало. – Узнаешь? «Ле галон» – духи. Успел жене подарить…

Денисов увидел поодаль женщину в искусственной дубленке, видимо жену Орлова, она тоскливо смотрела в их сторону.

– Набрала номер, а ячейка не открывается, – сказала женщина, и Денисов весь напрягся, словно почувствовал еле уловимую разницу в поведении этой и других пассажирок, обращавшихся с такими же просьбами. – Кто здесь старший?

Женщина выглядела не старой, на ней был плюшевый жакет, вязаный платок и резиновые сапоги – униформа тульских колхозниц, приезжающих в Москву за покупками.

– Пишите заявление, – подошел Порываев, – давайте паспорт.

– Нет у нас паспорта.

– Приезжайте с паспортом – без документа не имею права.

– Да у меня все вещи переписаны!

– Не могу.

– Давайте проверим, – предложил Денисов.

Порываев пожал плечами.

– Под вашу ответственность.

– Наша сто сороковая. – Женщина пошла впереди.

Денисов остался у входа. Он видел, как из бокового отсека появился Антон Сабодаш и пошел вслед за Порываевым и пассажиркой в плюшевом жакете. Денисов проводил их глазами.

По радио объявили посадку на саратовский и сразу же о прибытии опоздавшего из Липецка.

– «…К услугам пассажиров, – зачитывала дикторша, – имеются комнаты отдыха, парикмахерские, ресторан, автоматические камеры хранения ручной клади…»

Отсутствовали они недолго. Первым появился Сабодаш. Денисов все понял, едва увидел его растерянное лицо.

– Опять? – спросил Денисов, и все у него внутри заныло.

Антон кивнул.

– Вы должны вспомнить, – потерпевших оказалось двое: рядом с женщиной, которую Денисов уже видел, стояла ее младшая сестра, в таком же платке и жакете, – кто мог видеть, как вы клали вещи. – Сабодаш явно подражал Блохину. – Сосредоточьтесь! Сейчас это крайне важно.

– Мамочки, да что же это приключилось! – У старшей были сухие глаза плакальщицы и тонкий голос – Антона она не слышала. – Ведь на свадьбу сироте-то насобирали-и-и…

Невеста теребила платок, видимо, с детских лет привыкнув во всем полагаться на сестру.

– Прошу вас, – вмешался Денисов, – что находилось в чемодане?

Из-под черного плюшевого жакета появилась на свет перегнутая ученическая, в линейку, тетрадь с записями:

«…Фата – 11 руб.

Туфли белые – 31 руб.

Гипюр – 5 метров.

Два зол. кольца…»

– …Платье белое из салона новобрачных. В первый день брали. Пододеяльники, полотенца, подзоры… У нас уж так заведено, чтобы все невестино! Подарок жениху, подарок родителям…

– Может, вы в другую ячейку положили?

– Вчера открывали – все на месте лежало… И сегодня с утра проверяли!

– Сегодня? В какое время?

– В пол-одиннадцатого!

– Какой вы шифр набирали? – спросил Антон.

– Один-девять-пять. И четыре.

– Снаружи он не оставался?

– Я его снаружи весь перешорудила. Снаружи у меня стояло ноль девять восемьдесят семь. Это я точно помню… Дальше-то теперь что делать?

В голосе старшей сестры послышалось отчаяние. Невеста сказала:

– Не судьба. Не пойду замуж.

– Осмотрите соседние ячейки! – Что-то запершило у Денисова в горле. Не ожидая, пока Порываев начнет ключом открывать камеры, Денисов пошел вдоль отсека.

У выхода его догнал Антон.

– Старшая запомнила человека, который стоял у соседней ячейки. Он один мог подсмотреть шифр. Вот приметы. Память у нее отличная. Заметил? Больше никого не было – только этот человек и работники автокамеры…

– Поставь в известность начальника розыска и дежурного…

«…Блуждающий форвард из меня аховый!»

Он вышел на перрон.

Впереди виднелся огромный, опутанный рельсами, акварельно-синий парк прибытия. Краски на станции никогда не повторялись. Денисов видел ее графитно-серой, туманной и прозрачно-сиреневой. Сегодня она казалась синей над полосами отполированных рельсов. Завтра могла легко стать аспидно-черной.

«Значит, сегодня это сделано путем подсмотра, – без особой, впрочем, уверенности уточнил Денисов. Это была уже третья версия преступления. – Как будто выслеживаем невидимку. Ни одного свидетеля, который хоть что-нибудь видел!»

На междупутье несколько уборщиков в оранжевого цвета робах жгли мусор. Сухой белый дым стоял, как воткнутая в снег палка.