Астма. Высокая турбулентность (СИ) - Страница 72

Жизнь французской столицы за окном освещало ясное утро. Однообразные здания из светлого камня кольцом окружали своих обитателей, давая разгуляться взгляду лишь у берегов Сены. Машины активно сигналили, будто у водителей был свой язык, вроде азбуки Морзе. Люди спешили по своим делам. Я бы хотела услышать романтичный запах выпечки с открытых террас кафе или ароматы дорогого парфюма из бутиков, но, увы, ничего этого поблизости не было ни видно, ни слышно. Из приоткрытого окна в салон пробивался лишь скучный запах заполненного транспортом города-миллионника.

Есть расхожая фраза: "Увидеть Париж и умереть", что говорит о нем, как о пределе мечтаний. Посмотрел город хоть раз в жизни, а потом можно и подохнуть от счастья. Я никогда не понимала этого отношения к Парижу, который с годами превратился в обычный мегаполис, плотно застроенный красивой архитектурой и битком набитый иммигрантами из Африки и прочих стран. Но, черт возьми, именно так я чувствовала себя сейчас! “Увидеть Париж вместе с Дино Риччи и умереть”, — так звучала моя личная версия этой фразы.

Спустя пару десятков минут, проведенных в пробке, “Мерседес” остановился в переулке среди приземистых домов и многоэтажек. При въезде на частную территорию современного четырехэтажного здания я увидела компьютерное табло, на котором среди прочих значилась фамилия "Ricci". Дино подошел к компьютеру, я услышала, как он здоровается с некто Отисом и просит сообщить о нашем приезде.

Дальше мы ехали в лифте и я соображала, раз мы поднимаемся в квартиру семейства Риччи, то варианта может быть всего два: отец или брат. Охотно верилось во второе и желалось того же. Я давно хотела увидеть Дани, ведь летом 2019 года так и не пришлось познакомиться.

И вот, мы стоим у нужной квартиры, ждем, пока нам откроют. Время замирает, потому что мне неловко. Я прячусь у Дино за спиной и оглядываюсь по сторонам. Других дверей здесь нет, потому что квартира занимает весь этаж — догадываюсь.

Замок отпирается с каким-то странным щелчком. Я немного выглядываю из-за плеча Дино. Сразу вижу привлекательную и миниатюрную женщину чисто французской внешности. Первые секунды проходят практически в тишине, потому что присутствующие по привычке обменивается жестами. Слышен только радостный смех. А я в этот момент таращу глаза на необыкновенного мужчину.

Я почему-то не ожидала, что он так необычно красив. И молод. Дани старше Дино на пять лет, но этой разницы не видно совершенно. Мужчина такой же высокий, как брат, но менее массивный. Темные волосы, похожий овал лица, густые черные низкопосаженные брови. И глаза. Почти как мои, даже глубже. Бирюзовые, яркие и гипнотизирующие.

Слышу, как Дино меня представляет и называет имена своих родственников, как женщина по имени Шанталь с теплотой и акцентом говорит мне "Добро пожаловать! Проходи. Куртку повесь тут", украдкой посматриваю на Дани и понимаю, что он напряжен. В бездонных глазах смятение и тревога. Я никак не могу понять, почему.

_______________

Примечания

* "Закрыть гештальт" — термин из гештальт-терапии, означает завершить какое-либо действие, окончательно заполнить свою картину мира. Незакрытый гештальт может проявляться в некой напряженности, оттягивать на себя ресурсы организма и памяти — человек помнит и представляет ситуации, которые не завершены. Такие незавершенные ситуации могут тянуться годами.

[Дино]

В дверях квартиры нас встретил мой брат. Он почти не изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Голубые с перламутром глаза (они мамины) сверкнули радостью. Дани принялся улыбаться и без остановки сотрясать руками, мол “Как круто, что ты приехал! Так неожиданно!” Рядом с ним в половину нашего роста стояла симпатичная малышка — Шанталь. Странные у нас отношения с этой француженкой, я ее не очень понимаю, но Дани ее безумно любит, и мне этого достаточно.

Лена застыла в молчании где-то за моей спиной — огорошена, стесняется. Я сказал громкое и четкое “Привет”, посторонился и представил свою спутницу, по привычке сопровождая слова жестами (вообще-то, глухонемой Дани с годами прекрасно выучился читать и по губам, если собеседник четко произносил слова).

Реакцию брата я запомнил на всю жизнь. В то время, как Шанталь приветливо улыбнулась и проговорила на английском с небольшим акцентом: “Добро пожаловать! Проходи. Куртку повесь тут…”, Дани застыл. Он слегка нахмурил брови, перевел на меня растерянный мальчишеский взгляд. Его губы беззвучно прошептали, возможно, единственное слово, которое ему когда-либо удалось произнести: “ма-ма”. Я будто услышал его речь у себя в голове, и в голосе брата не было ни радости, ни благословения — он был полон горечи и беспокойства, потому что он тоже знал, как это больно. Я выдержал взгляд Даниэле, а потом отрицательно покачал головой. “Потом” — беззвучно проговорил губами, а брат с доверием кивнул.

Все это длилось буквально минуту. А затем мои родные стали мило обниматься, будто знают друг друга давно и видятся каждый день. Напряженность первого момента схлынула. Лена, наконец, широко улыбнулась. Приятно.

Прошел в просторную и уютную кухню-гостиную. Здесь почти ничего не изменилось, кроме цвета гардин и новых подушек на диване. Шанталь тут же завела с Леной вежливый разговор на английском и принялась заваривать чай, а брат устремил внимание на меня.

“Надолго?” — спросил.

“Всего на сутки,” — ответил я без слов.

“Она? Та самая?” — а я кивнул. — “Какая она?”

“Сильная” — показал брату, на что он еще раз оглянулся на девушку.

“Богиня,” — сообщил Дани.

“У Железного Дровосека теперь есть сердце,” — добавил я, слегка постучав по груди в конце.

В ответ Дани озарился счастливой улыбкой. Невозможно описать, как это важно для меня. Не знаю почему, но я всей душой желал этой встречи. Мне было жизненно необходимо его мнение, даже если встреча окажется последней.

Брат подошел ближе и стал тормошить меня по голове, как следует растрепывая волосы. Роста в мужчине не меньше, чем во мне, разница сантиметра на два, но я крепче, ведь Даниэле не интересует ничего, кроме науки, ну и семьи, конечно. Так что я перехватил его кисть, резко сделал захват, а он лающе рассмеялся, как умел. Я обернулся и увидел, что женщины затихли и смотрят на нас. В лениных глазах читалось беспокойство. Да, с такими звуками со стороны и правда можно подумать, что я сделал Дани больно. Воспользовавшись заминкой, брат вывернулся, пихнул меня в бок и показал рукой жест “ок”, по-озорному оскалив зубы. Шанталь рассмеялась, а за ней и Лена.

— Вы похожи на двух мальчишек!

— Да-да. Первые сорок лет детства самые сложные в жизни мужчины, — поддержала Веснушка.

Мы сели за стол, принялись за еду и рассказы о жизни. Лена быстро смекнула, что мой брат читает по губам. Она расслабилась и с увлечением рассказывала ему о нашем совместном рабочем проекте, а когда Даниэле отвечал ей, Шанталь или я переводили.

— Ма-а-а-а! — послышалось спустя пару часов со стороны прихожей.

— Ой, это Тео! — спохватилась жена брата и побежала в холл.

Я перевел взгляд на Дани, а тот показал: “Парень вырос, у него наш рост. Ты его не узнаешь!”

“А я думал, он где-нибудь на побережье, осваивает погружения”, — показал в ответ.

“Я тоже так думал”, — жестикулировал брат.

— Монпелье? — произнес членораздельно, а Дани кивнул, у них там квартира.

— О чем вы общаетесь? — спросила Лена, на что Даниэле мягко улыбнулся, а я поспешил пояснить.

— Дани говорит, что его сын очень вырос. Помнишь, я рассказывал тебе о своем племяннике? Мы не виделись года три, с тех пор как вся семья гостила у меня в Нью-Йорке. А еще я думал, что Тео нет в городе. По правде, его почти никогда нет в городе, — я повернулся к Дани, а тот снова кивнул, прочитав по губам.