Артефакт душ (СИ) - Страница 7

– И поэтому ты третий день изводишь меня своими глупыми просьбами?! Если не хотел ей беды, зачем распустил слухи? Твоя оплошность – тебе с ней и жить. Все, что я могу, это дать тебе время поразвлечься до рассвета.

– Но, дядя…

– Тихо! – прикрикнул старик, устало потирая виски. – Скоро казнь, и мне надо выспаться. – Он зашаркал к лестнице. Схватившись за перила, обернулся:

– Надеюсь на твое благоразумие, Григар. Не наделай глупостей.

– Хорошо, дядя…

Дождавшись, когда старик скроется, альх вышел из тени и схватил парня за грудки.

Григар испуганно дернулся. Часто заморгал, видно, не понимая, откуда в его доме мог взяться огромный детина с рожей мясника.

– Кто ты? Чего тебе надо? Серебро? Золото? Цветные камни? Я все отдам, только не бей! – сдавленно пискнул он, прикрывая лицо руками.

Райнхард разжал пальцы и, по-звериному оскалившись, прорычал:

– Веди меня к девчонке!

– Что? – не сразу сообразил Григар, вжимая голову в плечи.

– К девчонке, которую по твоей милости завтра сожгут!

Парень замер, посмотрел на пришельца, как на полоумного, словно не понимая, чего он требует. Но, встретившись с взглядом, обещавшим ему долгую и мучительную расправу, вздрогнул и залебезил:

– Так ты пришел за Эйлин?!

– Только без глупостей.

– Да какие могут быть глупости! – слишком порывисто согласился мальчишка, на чьей щеке алым пятном горел ожог. – Я, если честно, сам хотел ее выпустить. Ведь то, что мой дядя собрался сделать, это неправильно!

– Что, неужели совесть проснулась?

– Да, я не хочу чтобы она умерла.

Украдкой оглядываясь, Райнхард вошел вслед за Григаром в кабинет наместника. Затем они спустились в подвал по каменной лестнице, что пряталась в нише за тяжелой портьерой.

Как и ожидалось, это место мало напоминало тюремные камеры. Больше походило на винный погреб, которым давно не пользовались и в который сносили всякое барахло. В одном углу гнили какие-то тряпки, в другом были навалены ящики, а у стены прозябал станок для печатанья листовок. Вырвав из катков застрявшую бумажку, альх прочитал: «Нет скверне в нашем городе! Смерть сидам и их выродкам! » Мужчина многозначительно хмыкнул и отправил листок догнивать в углу.

В конце затхлого погреба, возле двери, за которой держали приговоренную, Григар помедлил, осторожно касаясь своей обгоревшей щеки, несколько мгновений молчал, собираясь с мыслями, а после, достав из кармана ключ, протянул незнакомцу:

– Скажи ей, что я сожалею. И пусть не держит на меня зла.

– Скажи ей сам. Открывай!

– Нет! – Парень в испуге попытался отскочить в сторону, но стихийник схватил его сзади за шею:

– Я не привык повторять дважды.

Парень пискнул от боли и трясущимися руками стал ковырять ключом в замочной скважине. Когда замок щелкнул, он попытался сбежать, но Райнхард приложил парня лицом об дверь и брезгливо оттолкнул в сторону бесчувственное тело. – Примного благодарен.

Конечно, исходя из своего опыта, Райнхард мог ожидать от девчонки всего: что она подавлена и сломлена, что лежит без сознания или утопает в слезах и жалости к себе, что уже умерла от страха и не подает признаков жизни. Но только не того, что она, как фурия, выпрыгнет из темноты и вцепится ему в лицо, пытаясь тонкими пальчиками выдавить ему глаза и бормоча бессмыслицу на альвийском. Притом так злобно, словно сплетая пагубные чары. Если бы альх был впечатлительным, как люди, и не знал языка Изначальных, то уже плевался бы через плечо и читал обережные стишки.

А так… он лишь улыбнулся, услышав брань, которой отчитывают малых детей, без труда отцепил от себя брыкающую девицу, расцарапавшую ему лицо, и, сдерживая желание как следует припечатать ее об стену, прижал к себе и втянул носом запах, что источали ее пшеничные косы.

Девчонка сдавленно пискнула и замерла, уткнувшись носом в мужскую шею.

– Отпусти! Немедленно!

Райнхард с сожалением разжал объятия и грубее, чем хотел, отпихнул от себя девчонку. А потом беззастенчиво оглядел ее, пытаясь найти как можно больше изъянов, чтобы убедить себя, что она такая же, как и сотни других полукровок, пустая и безмозглая.

Но, несмотря на все эпитеты, что он успел примерить к раскрасневшейся от гнева девицы, альх не мог отрицать очевидного. Она унаследовала красоту от матери-альвийки. Белая кожа, выразительные глаза, подобные чистым зеленым камням, длинные ресницы и острые скулы, придающие лицу породистость Изначальных. Нужно быть слепым или блаженным, чтобы этого не заметить. И идиотом – чтобы не захотеть этим обладать.

– Собирайся, мы уходим отсюда. Меня прислал твой отец.

– Отец? – задыхаясь от ярости, что еще пекла ее душу, выдохнула девушка, сверкнув в темноте зеленью глаз.

– Да, и если поторопишься, успеешь к завтраку. – Альх швырнул ей в руки тряпье, что выхватил из кучи, когда проходил мимо: серое крестьянское платье и прогрызенную молью тонкую накидку с капюшоном: – Надень это, живо.

Девица оказалась понятливой. Видя, что незнакомец не собирается причинять ей вред, она коротко спросила:

– Как ты узнал, что я здесь?

– Красавчик с румяной щечкой подсказал.

– Григар? – не поверила девушка, показывая жестом, чтобы альх отвернулся.

– Да. Он еще что-то говорил про раскаяние и сожаление.

– Пусть провалится в Бездну со своими сожалениями!

Альх хмыкнул:

– Что же ты, такая пылкая, а безропотно дала себя пленить?

Девушка накинула на плечи плащ и натянула на голову капюшон, из-под которого глухо произнесла:

– Потому что они угрожали расправой отцу.

– Ммм…

– Что значит твое недовольное мычание?

– Ты решила, что жизнь смертного старика важнее, чем бессмертная душа альва?

– Полу-альва, – не задумываясь, поправила девица.

– Не важно, – рыкнул Райнхард, оборачиваясь и хватая Эйлин за плечи. – Как ни назови, ты часть этого мира, его поток, энергия. И, несмотря на то, что с каждой смертью альва или другого волшебного существа этот мир угасает, ты готова вот так добровольно распрощаться с жизнью? Либо тебе действительно плевать, что будет с Линнеем, либо ты полная дура!

Девушка дернула плечами и вырвалась из цепких пальцев пугающего незнакомца.

– А тебе какое дело, наемник? Кто ты такой, чтобы рассказывать, как мне жить?

Ответить альх не успел. Злоба и ярость, накатившие от слов девчонки, затмили разум, и этого мгновения хватило, чтобы потерять бдительность. А поганцу Григару – чтобы захлопнуть за их спинами дверь.

– Теперь в крысоловке две твари! – рассмеялся племянник наместника и побежал звать стражу, вереща на весь дом, как ненормальный.

– Нет! Стой! – Эйлин забарабанила по двери: – Григор, открой!

– Прекрати.

– Это ты виноват! Если бы не твои глупые нравоучения, мы бы были уже на свободе!

Альх недовольно качнул головой и, дернув девушку на себя:

– Я сказал, хватит!

Стальные радужки потемнели. Эйлин вздрогнула и отшатнулась. А альх вместо того, чтобы попробовать вышибить дверь плечом или прорубить мечом, опустился на пол и закрыл глаза.

Некоторое время он сидел без движения, и за эти минуты в голове Эйлин родилось с десяток вопросов, но лезть с ними она не спешила. Кто знает, что у этих ненормальных на уме! А в том, что мужчина ненормальный, она уже не сомневалась. Выглядит пугающе, ведет себя странно, говорит непонятные вещи про какую-то энергию, потоки… Вещи, недоступные ее пониманию.

Прожив всю жизнь с отцом, вдалеке от людей, она знала одну истину: мир жесток и желает ей зла. Словно прочитав ее мысли, мужчина в центре комнаты глухо бросил:

– Невежество рождает страхи, и порой там, где нет злого умысла, выглядывает демон.

Эйлин устало потерла лицо:

– Прости, что была несдержанной, просто свобода была так близка. – Она сползла по стенке. – Я думала вернуться к отцу и уехать с ним в безопасное место.