Артефакт душ (СИ) - Страница 64

За дверью он столкнулся с Еремиасом.

– Не ожидал?

– Чего именно? Что у меня есть сын с даром стихийника или что Эйлин окажется здесь?

– Случайности не случайны, если не знаешь, что это случайно.

– Не заговаривай зубы! Это ведь ты всё устроил?

– Что именно? – развёл руками Еремиас и повел стихийника в свой кабинет, где, нервно меряя комнату шагами, их ожидал Олдрик.

– Это ты семнадцать лет назад пришёл «вовремя», чтобы Эйлин смогла сбежать от меня.

– Ну, тут ты переоцениваешь мои способности.

– А потом годами изводил меня мыслями, что нужно найти артефакт, хотя он мне нахрен не сдался.

– Глупости!

– А потом подогрел мой интерес, подсунув Эйлин в замок Бария. Это было низко.

Еремиас пожал плечами:

– Ничего подобного.

– Не удивлюсь, если ты и про Иоланту знал, знал, где её искать, иначе не вернул бы амулет в том лесу. – Стихийник хлопнул себя по лбу и поражённо уставился на старика, который даже не пытался скрыть лукавой улыбки в своей всклокоченной бороде. – Тебе нужна была не только Иоланта. Тебе были нужны все мы!

– Райнхард, – Олдрик наконец обрел голос и подошёл к стихийнику, – близится война, и она затронет всех и каждого. В какой бы норе ты ни прятался и сколько бы себя ни уговаривал, что это тебя не касается, она не пройдёт стороной. Я предлагаю забыть старые обиды и принципы, принять новую реальность и помочь нам перекроить мир. Помирить людей с сидами и вернуться к истокам.

Райнхард открыл рот для возражений, но Олдрик опередил его:

И вот еще что, – он подошёл к столу Еремиаса и достал оттуда медальон с руной. – Кажется, это твоё. Ты выполнил мою волю, и я возвращаю её тебе. Надеюсь, теперь ты будешь свободен. – Олдрик похлопал Райнхарда по плечу и направился к выходу. – Пойду прикажу, чтобы приготовили еще комнаты. Надеюсь, ты всё же решишь остаться.

Сказать, что мужчина был обескуражен, значит, ничего не сказать. Он смотрел на блестящую медяшку так, словно она собиралась его ужалить.

– Не пытайся постичь то, что нам неведомо. Но могу сказать одно: ты свободен от своего проклятия, оно больше тебя не тронет.

– Но как? – Райнхард стал прислушиваться к себе, но, кроме того, что ему стало легче, как и всякий раз, когда руна возвращалась, ничего необычно не происходило.

– Твое проклятие было не здесь, – Еремиас тронул его сердце, а потом перенес руку к голове, – а здесь. Ты всегда воспринимал желания людей, как проклятие. Стремился выполнить, невзирая на то, какие это были желания. Убить, изувечить или украсть – не важно. Шёл против природы вещей ради того, чтобы обрести мнимый и короткий покой. Успокоить желания плоти.

– Ты хочешь сказать, что я эгоистичный хрен?

– Идти на поводу у зачарованной медяшки – это не эгоизм, это глупость.

– Эта глупость отравляла моё существование несколько столетий! И заметь, благодаря тебе! Если бы ты не надоумил отца, он бы не стал извращаться, а просто убил бы нас.

– А ты бы хотел умереть? Хотел бы, чтобы твоих братьев и сестру повесили на городских стенах?

Райнхард устало потер лицо. Нет, конечно, не хотел. Тогда он хотел выжить любой ценой.

– Откуда ты знаешь, что руна больше не призовёт?

– Потому что ты всё сделал вопреки её воле. Не сбежал, как только я её вернул, а выполнил поручение и привёл Иолу.

– Её привела Эйлин.

– Не важно. Важен посыл: через тебя девочка попала к нам. А после, когда у тебя снова был выбор пойти на зов проклятия или своим путём, ты опять решил не в пользу руны и, тем самым, не только спас несколько невинных душ, но и разорвал чары. В твоём возрасте, Райнхард, уже нужно понимать: вселенная не прощает ошибок и карает тех, кто не следует её законам. А также щедро поощряет, если ты делаешь правильные вещи.

Идти в темноте и тащить за собой телегу с кованой клеткой под лунным светом – то еще удовольствие. Особенно если ржавая повозка скрипит, словно банши, предрекающая смерть. Этот звук нервировал, заставляя даже отпетых вояк каждый раз вздрагивать и опасливо коситься по сторонам. Но чаще всего – кидать затравленные взгляды назад, на клетку, накрытую холстиной, скрывающей нечисть, которую они перевозили.

Руперт был не из пугливых. Он замедлил шаг и поравнялся с повозкой. Всю дорогу от побережья, где они сняли пленника с корабля все в той же клетке, покрытой изнутри и снаружи флюсцой, ему непреодолимо хотелось в неё заглянуть, ведь он только недавно закончил обучение и стал стражем и еще никогда не видел нечисть.

Телега подскочила на ухабе, и края холстины разошлись. Украдкой оглянувшись, Руперт подошел ближе и приподнял покров. Каково же было его удивление, когда он увидел не чудище с клыками и копытами, а человека. Худого, грязного, воняющего, словно выгребная яма, покрытого с ног до головы шрамами и рунами. Выжженные руны бугрились и перекрывали черные письмена на избитом теле.

Из-за небольшого подъёма телега замедлилась, и Руперт, привлечённый символами на спине, приблизился к клетке вплотную. В тот же момент мужчина внутри узилища очнулся. Открыл мутные глаза и с небывалой резвостью схватил трогота за рукав. Руперт от испуга взвизгнул и попытался вырваться, но заключённый держал крепко, не сводя с него белесых невидящих глаз. А в следующее мгновение безумно улыбнулся в грязную спутанную бородищу и прохрипел:

– Гори!