Артефакт душ (СИ) - Страница 6

– Когда это случилось?

Хозяин дома заглянул в стальные радужки незнакомца и словно впервые его увидел.

– А тебе какое дело? Кто ты и зачем сюда пришел?

– Если скажу, что хочу помочь, поверишь?

– Мне?

– Твоей дочери, дубина!

– Но моя дочь мертва! – сорвался на крик Брунс.

Альх поднялся и носком сапога подтолкнул к мужчине руну, что выглядывала из-под узкой кровати, накрытой покрывалом из цветных лоскутков.

– А вот сейчас и узнаем. Возьми ее.

– Эту медяшку? – спросил бывший трогот, поднимая металлический диск с выгравированной по центру руной ветра и с любопытством ее рассматривая. Две параллельные линии под изогнутой напоминали дом без основания. Целую минуту мужчина молчал и хмурился, пока в его глазах не зажглось понимание: – Это не возможно! Стихийник?!

Альх кивнул.

Конечно, бывший трогот не мог забыть о самом опасном существе, порожденном древней кровью Изначальных. О проклятом выродке божественного Отца и осквернителе великого рода, извергнутом небесами.

– Тебя что-то смущает?– Светлая бровь Райнхарда приподнялась, а суровые черты искривились, став хищными.

Брунс хохотнул и резко мотнул головой:

– Нет, я готов поклониться хоть самому Изначальному, если потребуется.

– Не потребуется.

– Тогда, прошу, альх, верни мою девочку домой!

Принимая желание, руна в руках мужчины вспыхнула сизым цветом и выжгла на ладони отпечаток изломанных линий. Брунс, как ужаленный, выронил диск, с тревогой глядя на свою руку:

– Что это было?!

– Ответ на твою мольбу. Если руна его приняла, значит, выполнить его я способен и девчонка еще жива. Метка исчезнет, как только я привезу твою дочь. Но не сильно надейся: возможно, я просто не успею ее забрать.

Небольшой городок Альнос на берегу Пенного моря заполнили пестрые толпы людей, наряженных в яркие цветные одежды. Люди смеялись над звериными масками, прячущими не всегда трезвые лица, и упивались мелодиями свирелей и лютней. Ветер, дующий с моря, вместо запаха соли и тины, приносил ароматы выпечки, сластей и мяса, заставляя рты горожан наполняться слюной. Но через минуту, будто насмехаясь, менял направление и забивал ноздри удушливым дымом от затухающего костра, на котором недавно сожгли соломенное чучело.

Райнхард оставил коня у придорожной закусочной и, надев маску Хаерзы, не самой приятной твари, которую кто-то выдумал в пьяном угаре, зашел в паб.

– Эй, милейший, посторонись! – хохотнула розовощекая девица, порхающая по пабу, словно мотылек, и держащая перед собой огромный поднос с пивными кружками. Через секунду она появилась вновь и указала альху на единственное свободное место у дальней стены. – Прошу, господин, присаживайтесь. Чего изволите?

– Воды, – глухо произнес альх из-под маски и, недолго подумав, добавил: – И чёрствого хлеба.

– И все? – неподдельно удивилась разносчица, посмотрев на альха, как на ненормального.– В такой-то день?

– В какой? – тут же переспросил он с таким вниманием, что девица, пританцовывая на месте, подалась вперед:

– Вы еще не знаете? – Она смерила незнакомца подозрительным взглядом, но, увидев дорожную пыль, покрывающую черный плащ, многозначительно протянула: – Так это… пару дней назад в наших окрестностях нечисть выловили. А вчера суд был. Вот и празднуем. Завтра на рассвете ее сожгут. Вон, уже и помост справили, и костер соорудили, и примерились на Халне. Солома полыхала до самых небес. А с живой еще лучше будет. Говорят, когда выродка сжигают, пламя разноцветными искрами переливается и дым белый. Знатное будет представление, всем ближайшим поселениям приглашения разослали. Люди идут и идут. А нам только в радость. Вечером – прибыль, а утром – зрелище.

– А почему так скоро?

– А чего тянуть? Нечистые, известное дело, существа хитрые, особенно эта с кротким ликом. На суде с нее даже мешок не снимали и рот заткнули, чтобы чары свои поганые на наместника не навела. Для пущей безопасности эту гадину в его подземелье заперли: говорят, у него стены флюсцой покрыты, чтобы чары сдерживать, и охрана – аж десяток человек.

– Серьезно?

– А то! – подмигнула девица, раскрасневшись еще больше.

– Эй, Зельда, хватит попусту болтать! Клиенты ждут.

– Иду!

Взмахнув полами длинной юбки, Зельда хотела упорхнуть, но мужчина придержал ее за рукав.

– А почему девчонку троготам не отдали? Ваш наместник не боится брать на себя ответственность за ее смерть? Ведь вроде велено во всех королевствах нечестивых в столицы отправлять, на высший суд.

– Так знамо, почему: в Альносе сейчас ни одного трогота не осталось. Всех отправили на границы с Вараком, который захватил отпрыск Хенрика Благочестивца, Олдрик. Отравив собственного отца. А простые служаки до столицы Таврии эту тварь не довезут. Там же целых тыща верст будет. Изведет их, коварная, убьет по дороге и съест их сердца.

Несмотря на теплый весенний вечер, альха знобило, а рану на ноге нещадно пекло. Но он старался не думать о худшем, списав недомогание на местами прохудившийся плащ, который практически не согревал. И не важно, что на дворе была середина весны и многие уже скинули с себя лишнюю одежду: Райнхард убеждал себя, что виной всему холодный ветер с побережья, рьяно взбивающий волны в белые барашки и продувающий насквозь.

– Хозяин?

Райнхард резко открыл глаза, стер со лба испарину и посмотрел на своего фамильяра, который являл только рыжие прищуренные глаза и силуэт лиса.

– Вы плохо выглядите. Ничего не беспокоит? Всего день прошёл с призыва руны, а вы еле на ногах держитесь.

Альх отмахнулся от Плута и нетерпеливо спросил:

– Ну, что там?

– И лицо зеленовато…

– Плут!

– И глаза покраснели…

– Плу-у-ут! – предупреждающе протянул альх, теряя терпение.

– А ну-ка скажите: а-а-а-а!

– Чертов фамильяр! Запечатаю тебя в камне и выпущу не позднее следующей весны!

– За что? Я всего лишь забочусь о вашем здоровье. Неблагодарный человечишка!

– Знаю, о чем ты заботишься, проныра! Но не надейся, в ближайшее время я подыхать не собираюсь. А следовательно, свободы тебе не видать.

– Не больно-то и хотелось, – обиделся фамильяр, показывая ряд мелких и острых зубов.

– Рассказывай.

– Девчонку заперли в подвале.

– Охрана?

– Две крысы, которых я спугнул, когда пролетал мимо.

– То есть, охраны нет?

– Нет, – отчеканил Плут, вытянувшись по струнке.

– А флюсца?

– Я вас умоляю! Если стены этой халупы чем-то и покрыты, так только крысиным дерьмом!

Информация была исчерпывающая, и альх, наказав Плуту оставаться снаружи, тенью перепрыгнул через невысокий забор дома наместника и побежал к черному входу.

Осмотревшись, Райнхард повел пальцем, и засов, запирающий дубовую дверь изнутри, негромко лязгнул и отъехал в сторону. За дверью оказалась кухня. Здесь догорала хлипкая лучина, освещающая массивный стол, ломившийся от всевозможной снеди, которую по традиции разделят и вынесут толпе после казни. И плотную фигуру кухарки, что громко похрапывала, растянувшись на широкой скамье возле жаркой печи.

Стянув пару румяных яблок, альх переступил через полосатого кота, который так же, как и хозяйка, не повел ухом при приближении незнакомца, и оказался в столовой. Полагаясь на интуицию, что редко подводила, мужчина направился к резной двери. Но она открылась сама, явив наместника и его племянника собственными персонами. Альх в последнее мгновение успел отступить за пузатый шкаф, и слиться с тенью.

– Это невозможно!

– Но, дядя, она мне нужна.

– Так чего ты ждешь? До рассвета время еще есть, развлекайся.

– Ты не понимаешь…

– Чего я не понимаю? Что девчонка крепко ухватила тебя за яйца? А может, – старик подался вперед и в полутьме прищурился, – она действительно одна из этих… и навела на тебя любовные чары?

– Нет! – испуганно бросил молодой мужчина.