Артефакт душ (СИ) - Страница 16

Айлех посмотрел на девушку так, будто она тронулась умом.

– Ты же знаешь, что это невозможно. Вспомни, сколько раз мы пытались это сделать.

– Три, – не задумываясь, ответила девушка.

– Три раза, Иоланта! – Парень истерично хохотнул.– А теперь вспомни, что нам помешало?

Девушка сникла:

– Я была маленькой и наивной, мне было страшно.

– Не страшнее, чем мне, но, все равно, именно ты в последний момент отказывалась от задуманного. Твой мнимый комфорт, страхи, предрассудки – каждый раз тебя что-то останавливало. Помнится, в последний раз ты заявила, что тут не так плохо. Нас кормят, одевают, даже лечат, если подхватываем хворь. Твоя наивность и нежелание замечать очевидное раздражают. Мне порой кажется, что ты блаженная. Или зачарованная принцесса, живущая в воображаемом мире, где порхают бабочки и цветут цветы. А заключенные, убийцы и насильники – твои славные приятели, каждые выходные приглашающие тебя на пирог с черникой.

– Но Илбрек действительно мой друг…

– Один сид, Иола, всего лишь исключение. И я едва сдерживаюсь, чтобы тебя не поколотить, не наорать и не встряхнуть, чтобы ты проснулась и поняла, в каком страшном месте живешь и кем являешься. Бесправной рабыней! И не важно, что твои ноги не опутаны тяжелой цепью, как мои: сути это не изменит. Твоя душа в плену, и оковы – в ней.

– Ты несправедлив. И твои слова обидны.

– Ну, раз обидны, скажи обидное в ответ. Давай, раз ты собралась сбегать, начни с малого: попробуй за себя постоять.

Иола молчала. И чем дольше она смотрела на Айлеха, тем больше ее глаза наполнялись слезами. Она искренне не понимала, почему он так жесток с ней.

– Вот видишь, даже этого ты не можешь! – разочарованно протянул парень, поднимаясь и разминая ноги. – Так что не обещай того, что выполнить не в состоянии. Уходи, Иола, не трави мне душу.

Приподняв подол, девушка встала и действительно собралась уходить, но всё же развернулась и уверенно бросила на прощание:

– В этот раз всё обязательно получится. Мы сбежим! Я тебе обещаю!

Как только девушка его оставила, Айлех вновь опустился на землю и несколько долгих минут смотрел туда, где скрылся тоненький силуэт с копной каштановых кудрей, которые она неизменно собирала в две косы. Всего на мгновение он представил, как расплетает эти косы, вдыхает аромат мыльного камня, что хранят медные пряди, такие же солнечные, как улыбка хозяйки, и прижимает к себе девичье тело с мягкими, притягательными формами.

– Бездна! – Напряжение в паху заставило скривиться. Он спешно расшнуровал штаны и запустил руку внутрь. Несколько минут ненавидел себя за то, что делает, а после, когда возбуждение отпустило, – за то, что не может вырвать девчонку из сердца.

Айлех поднялся, схватился было за кирку, чтобы нанести яростные удары по стене и, если не раскрошить гору в пыль, то хотя бы повредить ее настолько, чтобы ей тоже стало больно. Но под его подошвой что-то хрустнуло. Это раскрошилась красная бусина из подаренного ремешка.

Таврия, город Сард.

– В чем смысл жизни?

– Жить вечно?

– Очень скучная цель. Неужели ты не мечтал о большем? Ты столько странствовал по миру, неужели ничто тебя в нем не прельщало? Неужели не нашлось края, где ты бы хотел остановить время?

– Катара, с возрастом ты становишься сентиментальнее.

– Негодник, ты намекаешь, что я старею? Или совсем разучился льстить?

– Видимо, второе. – Райнхард потянулся, поморщился от боли в области груди, где краснел подживающий рубец от клинка неприятеля, и заложил руки за голову, чувствуя умиротворение и покой.

Непонятно, чем зацепила его Катара, но именно к ней он не раз возвращался в своих странствиях, если оказывался поблизости. К женщине, которая дарила уют и спокойствие, которая всегда внимательно слушала или делила молчание на двоих, никогда не была навязчивой и истеричной. На время Катара стала для альха маяком, искоркой, которая зажигала жизнь и разбавляла пресность его существования. И дело даже не в плотской любви, в которой она тоже была искусна, а в ее нраве и невидимом ощущении доверия, которое она в себе несла.

– Ну, а как насчет желания изменить мир к лучшему?

– Это для наивных глупцов и мечтателей.

– А ты, значит, к ним не относишься?

– Я уже давно забыл, что такое мечты и как они выглядят. Теперь я вечно гонюсь за чужими.

Катара легла на живот, изящным жестом заправляя за ухо прядь темных волос, и склонила голову на бок.

– Но раньше тебя это тревожило, а сейчас ты словно устал. Тебе наконец стало безразлично? Много, много лет назад, – она прикусила пальчик,– когда ты впервые появился у нас на пороге, в тебе играла жизнь, страсть, воля. Я помню, как ты перепугал моих девочек и опустошил недельные запасы хмельного. Кстати, потом долго ходили слухи, что Катару навестил сам Безымянный. – Женщина засмеялась, и ее мелодичный смех заставил мужчину улыбнуться.

– Зато визитеров прибавилось: слухи, что Катара может удовлетворить кого угодно, разошлись от Алой гряды до столицы Таврии. В тот год вы наверняка неплохо заработали.

– Да, не без этого, – самодовольно щурясь, обронила женщина, которая с возрастом стала только прекраснее. Райнхарда радовала изысканная красота, не тронутая увяданием, и он беззастенчиво любовался стройными ножками, на которых задорно позвякивали золотые браслеты. Упругими бедрами и округлыми грудями с бежевыми ореолами сосков, один из которых был проколот серебряным колечком. Изящным изгибом шеи, на которую падали пряди каштановых волос, собранные в высокий хвост.

– Ну, так что?

– Что?

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Так ты его и не задала.

– Райнхард, – голос женщины стал серьезнее, – что тебя тревожит? Поделись, ведь если есть хоть маленькая надежда, что я смогу помочь, я готова выслушать, ты же знаешь.

Райнхард устало потер лицо, уставившись в расписной потолок сквозь занавеси из полупрозрачных тканей, и отрицательно качнул головой. Он не хотел рассказывать о том, что его внутренние демоны терзают теперь не только тогда, когда его призывает медальон, но и когда он от него свободен. Но всё же поведал.

– Очень давно, -Райнхард нахмурился, -один старый безумец, поселил в моей душе зерна. Зерна сомнений, противоречий и надежды. Поселил мысли, которые изводят меня каждый прожитый день. И эти думы столь острые, что порой кажется, разорвут на части. Для вас смертных это было очень давно, для меня одно мгновение, да и это место… Ведь это случилось недалеко отсюда, и как только я попадаю в ваш край, сомнения одолевают с новой силой. Мысли путаться. Невыносимая пытка. А что если он не лгал? Хотя с него станется…Что если он правда может то о чем говорил…

– Не понимаю, о чём речь, и ты явно не собираешься меня в это посвящать, – с легким укором обронила женщина, – но ты либо продолжаешь себя изводить, либо…

– Либо?

– делаешь то, что должен, – как простую истину, заключила женщина.

– Но медальон…

– Твоя вечная отговорка… – Катара пожала плечами, невозмутимо набросила на плечи легкую накидку из черного шёлка и, налив бокал вина, отошла к распахнутому окну, за которым весна, вступив в свои права, окрасила мир зеленым. – Только прошу, в погоне за своими сомнениями, противоречиями и надеждами не забывай про Катару. Свет в ее окне всегда будет гореть для тебя.

Варак, город Оран

Добраться до Варака и его столицы Орана стихийнику удалось не сразу: по пути медальон призывал его дважды, прежде чем дал возможность приблизиться к намеченной цели. Благо желания у тех, на кого указал медальон, были примитивные, и, быстро справившись, альх через месяц все же въехал в старинный город.

Этот город в прошлом всегда отличали напористый нрав и дисциплина: его жители, в большинстве своем, были воинами, но сейчас Оран напоминал шумную богадельню. Цветные лотки с разными товарами, мастера, зазывающие купить именно их безделушки, и домики, раскрашенные так, словно хотели выделиться.