Арса - Страница 6

Анкифа покачала головой.

– Как же ты устала! Ладно, не говори ничего. Потом расскажешь. Да не косись с таким страхом в окно, никто сюда не придет! Одна я живу. Муж помер давно, а сына, в прошлом году, на охоте медведь задрал, – бабушка Анкифа смахнула слезу, – нет, соседи меня не забывают, навещают часто, да подружки еще у меня остались, такие же теперь развалины как я!

– Ну все, садись к столу, – подав на стол несколько горшков с едой, бабушка села напротив Влады и покачала головой, увидев, что девочка за несколько секунд опустошила один горшочек с едой и сразу же принялась за второй, – да ты не торопись, эти горшочки лишь присказки, а настоящие сказочки допревают в печи! Хватит тебе еды и на сегодня, и на завтра, сразу много не ешь! Плохо станет. Вот так, понемножечку!

После обильной трапезы девочку потянуло на сон. Впервые за несколько дней девочка почувствовала себя почти счастливой.

«Как было бы хорошо, – размечталась она, – если бы можно было бы остаться здесь с доброй старушкой навсегда и не думать о завтрашнем дне!»

Но, помечтав немного, девочка поняла, что ее планам не суждено сбыться. Слишком близко поселение древлян находится от Куява. Земля слухом полнится и рано или поздно, но Владу найдут, и при мысли, что от этого пострадает добрая бабушка, девочке захотелось сейчас же встать и уйти. Однако тело, уставшее от долгого путешествия, отказалось подчиниться хозяйке и понадобилось усилие, чтобы заставить себя встать. Дальше уже было легче. Потихоньку встав, Владина взяла одежду, как вдруг услышала тихий, но совсем не сонный голос Анкифы.

– Аль сон плохой приснился? Да ты ложись, ложись!

– Но я… – попыталась объяснить свой поступок девочка, однако старушка не дала ей договорить

– Спи. Утром все расскажешь.

Из Влады словно выпустили воздух. Она обрадовалась, что бабушка Анкифа приняла решение за нее. Так тепло и уютно было в постели, что девочка не стала больше сопротивляться зову сна, и решила отложить все свои тревожные мысли на завтра.

Проснулась она от прикосновения. Сухая старушечья ладонь тихонько, что бы ни испугать, погладила ее по голове.

– Вставай, тебя ищут! – взволнованно прошептала Анкифа

– Да, я сейчас! Ой, бабушка, откуда вы знаете, что это меня…

– Тсс, потом поговорим! Нам надо добраться до капища, там собаки тебя не учуют! Вчера была тризна, было много люда, приходили даже из соседнего поселения, и на твое счастье, осталось много следов. Хорошего человека вчера хоронили. Поэтому надеюсь, что твои следы там, на капище, затеряются. А чтобы было верней, на-ка, натрись вот этим! Да ты не бойся! Это всего лишь настой из трав!

– Бабушка, – не выдержав, перебила ее Влада, – если ты знаешь, кто я, почему помогаешь мне? Ведь я ослушалась отца, не захотела взойти на жертвенный костер!

– Зря ты девочка думаешь, что я многое знаю! – сокрушенно покачала головой Анкифа, – Да, по молодости был у меня дар! Видела я душу человека. Ведомо мне было, какой душа была раньше, и какой будет в будущем, я и сейчас иногда вижу. Но редко и как будто через речную гладь. То вдруг очистится вода и тут же снова пойдет рябью. И в том, что приютила тебя, ничего дивного нет.

Разве выгнала бы я раненное животное, которое приползло бы к моим дверям, а тем более могла бы я не приютить девочку?

А что касается богов.…Слишком уже стара я, чтобы бояться их мести за то, что пригрела тебя. Ведаю я, что не будут боги и тебе мстить! Ты еще маленькая, и не всегда можешь сразу отличить плохое от хорошего. А в том, что произошло в Куяве, ты зря обвиняешь себя. Одну вину я вижу – вину твоего отца. Двуличие страшный грех. Где это видано, поклоняться новому богу, а старому отдать в жертву свою кровь, свою дочь! Ужас душит твоего отца, по ночам спать не дает, в каждом углу мерещится!

– Нет, бабушка! Все было по-другому… У меня умер братик, и мачеха Анна нечаянно подслушала, что отец велел…

– Эх, дитя, дитя! Тише, мы уже пришли! Негоже тревожить покой ушедших, но что же делать? У нас с тобой нет выбора. Спускайся вот сюда и сиди тихо, пока не услышишь, что лай стих полностью. А я вернусь к дому, отведу твои следы, как будто ты решила вернуться туда, откуда пришла! Дружина твоего отца явилась со сворой собак, как только услышишь, что лай стих, беги к лесу. И не бойся ничего! Путь тебе предстоит нелегкий, но мой дар подсказывает, что ты дойдешь! Цель твою не знаю, путь твой не вижу, зато знаю, что найдешь родного человека. А вот что будет дальше, не вижу! Как не напрягаюсь, не вижу!

Смерти твоей не вижу, но и среди живых твои легкие следы теряются! Ладно.

Пустое это все. Сейчас главное – добраться до леса. Если не успею вернуться до того, как замолкнут собаки, не жди меня! Ноги мои не столь быстры, как мои видения! Давай лучше попрощаемся сейчас, на всякий случай! И знай, ведомо мне было, что пожалеешь ты меня и попытаешься уйти в ночь! За это, княжна Владина, дарую я тебе свое благословение! А сейчас, тсс, я ухожу, а ты сиди тихо, собаки лают совсем близко от капища!

Анкифа ушла. Давайте же, поднявшись вслед за ней и оставив Владушку ненадолго одну, оглядимся вокруг. Капище находилось в небольшом отдалении от поселка, ближе к лесу. В середине обнесенного частоколом городища стояли деревянные идолы, а в центре находился огромный очаг. К валу городища приникал огромный дом полуземлянка длиной в пятьдесят метров. Туда-то и спрятала княжну бабушка Анкифа.

Внутри, вдоль стен дома, располагались скамьи, врезанные прямо в землю. Очагов или печей в доме не было, были небольшие светильники, находящиеся друг от друга на равном расстоянии. Святилище принадлежало не только жителям этого небольшого поселка, сюда сходились люди со всей округи. То ли пять минут прошло, то ли полчаса, то ли целый век, Влада не знала, она давно потеряла счет времени. Здесь, под землей, время текло по-своему. В ушах звенело, и как Владина не прислушивалась, до нее не доносилось ни звука. Ни лая, ни человеческой речи она не слышала.

Было неестественно тихо. Наконец, устав ждать, девочка поднялась наверх. Но не успела она сделать и несколько шагов, как на нее налетело что большое, тяжелое и горячее, и сбило с ног. Инстинктивно, в защитном жесте, Влада выбросила левую руку вперед. Раздался горестный визг и все стихло. Повисла тишина. Девочка посмотрела на собаку и обомлела. Пес был мертв. Еще тридцать секунд назад собака была жива и здорова, и вот…

Стоя над тем, что совсем недавно было веселым и преданным псом, Влада оцепенела. Ей вдруг стало все равно, что произойдет дальше. Из оцепенения ее вывел шепот людей, которые бесшумно подошли сзади.

– Это она! Она зло, зло! – зловещий шепот нарастал и нарастал, – зло выбралось из-под земли! Это наше наказание! Мы позволили окрестить себя, но нашей вины здесь нет. Если бы мы не согласились, то все поселение погибло! Мы верим в старых богов, чтим обычаи, но, несмотря на это, истинные боги не простили нас! Это наказание за измену. Пленник Арсанов принял облик девочки и вышел из-под земли. Волхв предупреждал, что все так и будет!

– А ну разойдись! – кто-то врезался в толпу и, разрезав ее, как горячий нож масло, пробился вперед. – Кто это тут зло? Ага, попалась птичка! Ну-ка пойдем! Негоже от родного отца бегать. Князь Владетель очень хочет с тобой поговорить. Пойдем! – и дружинник протянул к девочке руку.

Со всех сторон послышались предостерегающие возгласы

– Не трогай ее. Она зло! Видишь, что с собакой сделала?!!!

– Ничего она мне не сделает, – воин вытащил из-под нательной рубахи крест, – видите? Я крещенный и твердо верую в нового бога! А вот вы… Капище то совсем свежее! Бойтесь теперь гнева князя. Придет он в ярость, когда узнает, что ослушались вы его и поклоняетесь старым богам! Колдунья тут у вас еще! Скажите спасибо, что старая! Поймали ее, когда следы заворачивала, не поселение, а… Ладно, о чем тут еще говорить? Ну-ка княжна, пошли! Что же ты… Ох!

Влада с тупым равнодушием наблюдала за тем как, дружинник, схвативший ее за левую руку, вдруг побледнел и, схватившись за сердце, осел на землю. Чуть позже, с телом дружинника, произошло тоже, что случилось ранее с цветком и собакой. Больше никто не пытался остановить девочку. Обернувшись, княжна увидела на лицах древлян жалость. И жалели люди, не погибшего страшной смертью воина, а ее, Владу. Однако если потрясенную девочку это и затронуло, то лишь чуть-чуть. Как во сне, она спокойно, не таясь, двинулась по направлению к лесу. Никто не посмел ни преградить ей дорогу. Машинально переставляя ноги, Влада уходила все дальше и дальше, а в голове у девочки билась лишь одна мысль: «Я зло! Я зло!»