Армянские притчи - Страница 3

– Где ваши верблюды? Гоните их сюда, – сказал Пул-Пуги.

Братья пригнали семнадцать верблюдов.

– Теперь подгоните к вашим верблюдам и моего, – распорядился Пул-Пуги.

– Сколько их стало? – спросил он, когда его приказание было выполнено.

– Восемнадцать, – в один голос ответили братья.

– Половиной от восемнадцати будет девять… Это старшему брату. Получилось? – спросил Пул-Пуги.

– Получалось, – сказали братья.

– Третьей частью от восемнадцати будет шесть, правильно? – спросил Пул-Пуги.

– Правильно, – подтвердили братья.

– Это среднему брату. Так?

– Так, – сказали братья.

– Девятой частью от восемнадцати будет два, правильно? – спросил Пул-Пуги.

– Правильно, – сказали братья.

– Это младшему брату. Получилось?

– Получилось, – подтвердили братья.

– Остался один верблюд. Это мой. Будьте здоровы, – сказал Пул-Пуги и, сев на своего верблюда, уехал.

Один торговец ежедневно давал своему сыну один аббаси и говорил:

– Возьми, сынок, береги и старайся копить деньги.

Сын выбрасывал эти деньги в воду. Отец узнал об этом, но ничего не сказал. Сын ничем не занимался, не работал, ел и пил в доме отца.

Однажды торговец сказал своим родственникам:

– Если мой сын придет к вам и попросит денег, не давайте.

Затем он позвал сына и обратился к нему со словами:

– Иди сам зарабатывай деньги, принесешь – посмотрю, каковы они, заработанные тобой.

Сын пошел к родственникам и стал просить денег, но они ему отказали. Тогда он вынужден был наняться на работу чернорабочим. Весь день сын босыми ногами размешивал известь и, получив один аббаси, принес эти деньги отцу. Отец сказал:

– Ну вот, сынок, теперь иди и брось в воду заработанные тобой деньги.

Сын ответил:

– Отец, как же могу я выбросить их? Разве ты не знаешь, какую муку я принял из-за них. Пальцы на моих ногах до сих пор горят от извести. Нет, я не смогу выбросить их, рука моя не поднимется.

Отец ответил:

– Сколько раз я давал тебе по одному аббаси, а ты уносил его и спокойно бросал в воду. Ты думал, эти деньги доставались мне даром, без труда? То-то, сынок, пока не будешь трудиться, цену труду не будешь знать.

Тимур-Ленг, завоевав много стран, дошел до Европы.

В Европе он впервые увидел зеркало, а в нем – свое безобразное лицо и заплакал. Плакал он целый день. На другое утро он заметил, что плачет и его везир. Тимур спросил у везира, почему тот плачет. Везир ничего не ответил и продолжал плакать целую неделю.

Тогда Тимур вновь спросил у везира:

– Послушай, почему ты так долго плачешь, что случилось?

– Как же мне не плакать, – ответил везир, – вот ты увидел свое лицо в зеркале всего один раз и заплакал, а я вижу твое лицо каждый день.

Старуха, взяв головешку из костра, поспешила в сторону моря.

– Старуха, а старуха, куда ты спешишься – спросили ее люди.

– Иду поджечь море, море поджечь.

– Ай, ай, – сказали ей, – разве можно море поджечь?

Но старуха знала свое дело. Не оборачиваясь назад, она сказала:

– Я свое зло совершу. Захочет море – пусть горит, не захочет – как угодно…

Скупой услышал, что есть человек еще более скупой, чем он, и отправился узнать, что тот собой представляет.

Поздней ночью он дошел до его дома и увидел: скупой прикрутил фитиль керосиновой лампы и при скудном свете проверяет свой дневной расход, что-то пишет и перечеркивает. Оказалось, у него не хватает одной копейки и он не знает, на что ее израсходовал.

Скупой постучался в дверь. Хозяин открыл ее и пригласил гостя в дом, а сам снова стал считать.

Скупой спросил у хозяина:

– Почему так прикрутил фитиль лампы?

– Иначе сожгу много керосина.

Гость удивился скупости хозяина и, сняв штаны, сел на тахту.

Наступил рассвет. Хозяин все проверял расходы. Он поднял голову и заметил, что гость без штанов.

– Почему ты снял штаны?

– А как же? Если я сяду в них, то они износятся.

Хозяин был поражен этим и сказал:

– Да! Ты скупее меня. Я экономлю керосин в лампе, а ты даже боишься лишний раз сесть, чтобы не износить штаны.

Когда-то, давным-давно, жил один мудрый человек, который хотел изучить историю людей и записать ее, чтобы люди могли гордиться подвигами своих предков и не повторять чьих-то досадных ошибок. Всю свою жизнь он трудился над своими книгами, но чем больше он работал, чем больше он писал, тем больше охватывал его страх ощущения того, что самого важного, своей самой главной книги он так и не успел написать.

Когда он совсем состарился и перестал видеть, когда он почувствовал, что жить ему осталось совсем недолго, то он скрылся от всех в своей маленькой комнате и начал писать свою Книгу Жизни, свой главный труд, который должен был научить людей, как быть счастливыми. И так он писал, день за днем, ночь за ночью, время убегало прочь струйкой белого песка, силы все больше оставляли его, но он писал. Его дети приносили ему еду, бумагу и чернила; он продолжал писать дальше. Он все-таки успел дописать свою Книгу, поставил последнюю точку и его душа тихо отлетела.

Нашли его уже упокоившимся, спящим тем сном, от которого уже никто не пробуждается. Лицо его было светло, он умер счастливым – ведь он успел окончить Книгу. Его похоронили, попрощаться с ним пришло множество его учеников. Всем было очень интересно узнать, что же было им написано. Когда они пришли в его маленькую комнату, они увидели Книгу, что огромной грудой бумажных листов лежала на столе. Взглянув, они увидели… только чистые листы бумаги…

… Все дело в том, что дети, из опасения, что совершенно слепой отец запачкает чернилами стены приносили ему вместо чернил простую воду.

Крестьянин со своей семьей жил в ветхом доме под плоской земляной кровлей. Со временем в кровле стали появляться щели. Крестьянин каждый раз замазывал эти щели глиной.

Однажды он вернулся с поля домой и увидел, что кровля рухнула, а дети получили ушибы. Крестьянин. рассердился:

– Ах, ты, злосчастная кровля, неужели не могла предупредить меня, что должна рухнуть?

– Сколько раз я раскрывала рот, – ответила кровля, чтобы сказать тебе об атом, но ты каждый раз замазывал его глиной. Ты не захотел выслушать меня, кто же виноват?

Царь Александр, когда ему строили дворец, более возвеличил кузнеца, чем плотника.

И зависть возымели к кузнецу плотник и земледелец; один говорил, что он создает жилище, а другой – пищу.

Когда царь услышал об этом, то он, будучи сам мудрецом, позвал ещё и других мудрецов, чтобы решить, кому же из спорящих отдать почет.

И ответили мудрецы:

– Сказано ведь, что Адам впервые возделывал землю. Но ведь для возделывания земли нужны орудия! Значит кузнечество установлено раньше, так как кузнец делает орудия и для себя, и для плотника, и для земледельца. Поэтому первый в почете – кузнец, а земледелец нуждается в обоих.

И убедили плотника и земледельца не завидовать.

Князь Шахназар часто поручал Пул-Пуги решать споры односельчан.

Однажды пришли две женщины.

– Это моя курица, да продлится жизнь князя! – сказала одна из жалобщиц, – а соседка ее присвоила и не отдает.

– Да продлится жизнь князя! Она неправду говорит, эта курица моя, – утверждала другая.

– Идите-ка вы обе к Пул-Пуги, – сказал князь Шахназар.

Пул-Пуги, узнав суть спора, взял курицу и вышел на улицу.

– Где вы живете? – спросил он жалобщиц и, выпустив курицу неподалеку от их домов, крикнул: "Кыш!"