Армия любовников - Страница 128

адил в доме такую любовь-преданность, что другое в нем просто не росло.

Вспомнился Вик. Вик. с больным сыном. И ее, Ольгины, мысли, что такому сыну лучше умереть. Конечно, ей хватило ума не ляпнуть это отцу, но разве мы говорим только словами? И она снова увидела, как тогда в трамвае Вик. Вик. загородил от нее жену, просто завис над той телом, чтоб она, Ольга, не дай Бог не задела ее своим ветром.

Уже на улице Ольга крикнула себе, что нечего себя расчесывать, она сама никакая не могучая, пинг-понговый шарик из головы вынули, а то бабахалась оземь, как какая-нибудь с падучей болезнью. А когда она выпрямлялась, всегда рядом кто-то был. Значит, жалели, значит, любили.

Значит, она не обделена. Маму нес папа, но и ей вполне обламывалась мужская защита и поддержка, как только надобилось - так и обламывалась. И в этом было, безусловно, что-то ценное, но в этом, столь же безусловно, чего-то не было. Она не понимала чего. Додумывать мысль до конца - дело опасное: ненароком окажешься неизвестно где. Не пей из копытца, не пей, не распутывай дурной клубок, не распутывай - вдруг назад не смотается? Вдруг козленочком станешь?

И она остановила бег своей мысли. Не слабачка она безмозглая, чтоб не удушить мысль.

* * *

Когда похоронили Веру Николаевну - тут делается такой перепрыг во времени, незначительный по дням, но битком набитый веществом, в сущности, эфемерным. "Настроение" называется.

Так вот, выяснилось, что в жизни по добыванию денег и устройству похорон настроение занимает много места, хотя, казалось бы... до него ли? Ну взять, к примеру, того же Кулибина. Его легче всего взять, он рядом, он под рукой. Вот он ляпнул: Вера, мол, любила его по-настоящему, любила - и все, и не надо никаких доказательств, потому что любовь этого не требует. Она сама себя оказывает, а доказательства - это уже признак как бы и лишний. Доказывать надо невидимое.

Видимое-невидимое надорвало душу. Мало того что смерть сама по себе, даже чужая, тебя не касательная, даже облегчающая существование остающимся, все равно так нагнетается в жилы, и ты частями непременно умираешь сама. А тут еще заявления мужа о любви как бы уже бывшей, прошедшей, но, оказывается, почему-то вдруг оставшейся жить.

Мы сидим с ней на диване с ногами. Она - на моем месте, где я поджимаюсь влево, а теперь из-за нее гнусь в другую сторону, мне неудобно, и я злюсь, но не на нее - на себя. Всегда ведь сама предлагаю всем: садись где хочешь. Зачем вру, если есть место, где я не хочу, чтоб кто-нибудь сидел. Это место выено моим телом, моими поворотами, его нельзя занимать, произойдет ломка... Чего? Откуда я знаю? Может, жизненного эфира?.. Но мне неловко. Бормочу: садись где хочешь...

Ольга рассказывает, что Кулибин остался жить в квартире Веры Николаевны. Конечно, это, в сущности, его квартира, но добавляет: ее, Ольгины, деньги в нее вложены...

Неправильность поступков мужчин - больная тема. Перечисляет их все, подряд, вразброд. Все поступали не по-человечески.

- ОниОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com