Арлекин - Страница 9

– Вы помните, как уговаривали Грега прийти в клуб?

Она кивнула.

– А я должен был уговорить ее выйти на сцену.

– Правда? – удивилась она.

– Правда, – ответил Натэниел.

И наконец заговорил Грег:

– Это был ваш первый раз на сцене?

– Да. – Я думала, как выйти из этого разговора, чтобы это не было грубо. То есть я бы не против нагрубить, но Натэниел не стал бы. Для бизнеса плохо, да и вообще грубость – не его стихия.

– Не было впечатления, что у вас это первый раз.

И тут он на меня наконец посмотрел – таким взглядом, который у незнакомого мужчины видеть не хочется. Слишком много жару, слишком сексуально.

Я посмотрела на Натэниела, и взгляд мой говорил ясно: «Заканчивай этот разговор, а то я его закончу».

Натэниел понял этот взгляд – он достаточно хорошо его знал.

– Рад, что вам понравилось, надеюсь вас обоих завтра увидеть. Хорошего вам вечера.

И он двинулся уходить, я за ним. Грег придвинулся ближе:

– А вы завтра будете?

– Конечно! – улыбнулся Натэниел.

Он мотнул головой:

– Да не вы, она. Как ее зовут?

Я не собиралась называть ему свое имя. Вот не спрашивайте почему, но не собиралась. И снова на выручку пришел Натэниел:

– Ники.

Я глянула на него выразительно, но к паре стояла спиной, и они этого взгляда не увидели.

– Ники? – переспросил Грег.

Натэниел взял меня под руку и повел, балансируя коробкой в другой руке.

– Так ее зовут на сцене.

– Ники будет в клубе?

– Никогда, – ответила я и пошла быстрее.

Натэниел догнал меня. Когда его – то есть наши – фэны остались позади, у него на лице выразился ужас. Ужас перед грядущей ссорой.

Не настолько я разозлилась, чтобы не осматриваться на ходу в толпе, но все же пришлось злость в себе давить, чтобы видеть как следует. На самом деле неловкости было больше, чем злости, отчего грядущая ссора обещала быть еще сильнее: я терпеть не могу быть смущенной и стараюсь замаскировать смущение злостью. И тот факт, что я это знаю, никак не отменяет самого факта, что я это делаю. Просто я знаю, почему злюсь.

Я подождала, пока мы дошли до стоянки, и только там спросила:

– Ники? Что это еще за блядское имя?

– Первое, что вспомнилось, – ответил он.

Я отстранилась так резко, что он едва коробку не выронил:

– На сцену я больше никогда не выйду. Поэтому сценический псевдоним мне без надобности.

– Но ты же не хочешь, чтобы угадали твое настоящее имя?

Я нахмурилась:

– Часто бываю в новостях, рано или поздно они догадаются.

– Может быть, но если ты им дашь сценический псевдоним, они его запомнят, и будут считать тебя стриптизеркой, а не федеральным маршалом. Ты и без того дико смущаешься, что детектив Арнет нас тогда видела вместе на сцене.

– Ага. И все жду, что она расскажет всем полицейским, с которыми она и я вместе работаем.

– Но ведь не рассказала? – напомнил он.

Я кивнула.

– Она не может сказать, что видела тебя, не признавшись, что сама там была, и не говоря зачем, – сказал он.

– Копы вполне себе ходят по стриптизам, – возразила я.

– Но она не стриптиз пришла смотреть, она приходила ко мне.

Тут я остановилась. Повернулась. Уставилась:

– В смысле?

– Она пришла в клуб, когда тебя не было. Поскольку ты очень стараешься там не появляться, выбрать время ей было нетрудно. А не могли бы мы продолжить разговор в машине?

Верное замечание. Я открыла машину, мы сели.

– А где вторая машина?

– Мика меня подвез, и машина осталась у него, если понадобится. Я же знал, что ты меня отвезешь.

Тоже верно. Я включила мотор, чтобы запустить отопление – заметила наконец, что прохладно. До тех пор злость поддерживала во мне тепло, несмотря на распахнутое пальто.

– Так как это она приходила к тебе?

– Заплатила за приватный танец.

– Чего-чего сделала?

Детектив Джессика Арнет работает в Региональной Группе Расследования Противоестественных Событий, РГРПС. Это отдел местной полиции, с которым я работаю чаще всего. Я знаю, что она сильно западала на Натэниела, а я так тогда старалась не признаваться, что живу в одном доме со стриптизером, что слишком держала его в секрете. Пока не привела его как своего кавалера на одну свадьбу, где Арнет тоже была. Тайна вскрылась, Арнет на меня разозлилась, что я раньше ей не сказала. У нее было такое чувство, что я ей позволила выставлять себя дурой. Она не стала этого делать, но она впервые пришла в «Запретный плод» в тот единственный вечер, когда Натэниел вытащил меня на сцену. И сейчас она уверена, что я над Натэниелом извращенно издеваюсь. Ну, и правда – вытащите мужчину на сцену в цепях да огрейте его пару раз бичом, так все будут думать, что вы извращенка-садистка. Бич, конечно, был идеей Натэниела и Жан-Клода. Очевидно, входит в обычное шоу Натэниела. А что я потом сделала – так это было личное мое с ним. Я его пометила – укусила так, что кровь у него пошла прямо на сцене. Это был первый раз, когда я сознательно его вот так пометила – не потому что ardeur овладел мною, а потому что Натэниел это любит, а я ему обещала.

Арнет была уверена, что я – маркиза де Сад, а Натэниел – моя жертва. Пыталась я ей объяснить, что Натэниел бывает жертвой только тогда, когда сам хочет, но она не поверила. Я была убеждена, что она про меня расскажет другим копам, не жалея черной краски. Жить с двадцатилетним стриптизером, имеющим в детстве приводы за проституцию, и без того не сахар, но самой попасть на сцену, это… ну, нехорошо.

– И насколько же приватный танец она заказала?

– Ревнуешь? – осклабился он.

Я подумала и вынуждена была сказать:

– Кажется, да.

– Как это мило! – улыбнулся он.

– Ты отвечай про Арнет.

– Она хотела не танца. Она хотела разговора. – Он тоже секунду подумал и уточнил: – О’кей, хотела она танца, и очень, но ей слишком было неловко мне об этом говорить. Мы просто разговаривали.

– О чем?

– Она пыталась уговорить меня признаться, что ты надо мной сексуально извращаешься. Уговорить оставить тебя и спастись.

– Почему ты мне не сказал?

– Ты и так переживала, что Арнет расскажет Зебровски и другим копам о том, что видела. И ты была занята расследованием каких-то кровавых убийств. Я решил, что тебе не нужны лишние переживания, и справился сам.

– Она приходила еще?

Он покачал головой.

– В следующий раз скажи мне, ладно?

– Если хочешь.

– Хочу.

– Она не может про тебя рассказать – боится, как бы ты в ответ не рассказала, что она неровно дышит к твоему бойфренду-стриптизеру. Ей очень не хочется даже перед собой признать: в нашем представлении для нее самым худшим было, что оно ей понравилось.

– Вот уж не подозревала, что у Арнет такие наклонности.

– Она тоже не подозревала.

Я всмотрелась в его лицо. Увидела на нем намек.

– А ну-ка, скажи это вслух – то, что у тебя в глазах читается.

– Больше всего ненавидишь в других то, что не нравится тебе в себе.

– Хм.

– Что такое?

– Примерно то же самое я сегодня думала.

– О чем?

Я качнула головой – в смысле не важно.

– Ты правда думаешь, что Грег и его подружка, услышав мой «сценический псевдоним», не докопаются до связи его с Анитой Блейк?

– Уверен. Они считают тебя стриптизеркой с именем Ники, и этого им достаточно. Ничего они копать не будут.

– Знаешь, странно, но мне как-то не дает покоя: отчего Ники? Отчего именно это имя?

– А про него я знал, что я его не забуду.

– Не забудешь? Почему?

– Потому что я под ним выступал, когда снимался в порнухе.

– Чего? – заморгала я.

– Ники Брэндон – под этим именем я снимался в фильмах.

Я даже не моргнула, а прикрыла глаза – как когда глубоко задумываюсь или слишком поражена, чтобы думать.

– Ты мне дал свой псевдоним из порнографии?

– Половину псевдонима.