Ария - Страница 14

Утром, как рассвело, Ашхун взял пару лошадей, расседлал одну и привязал к седлу первой. Сам переоделся в одежду, взятую в первом селении, оставив под рубашкой только домбех или по-русски «плащеница» – защитный нагрудник с металлическими пластинами. Всё оружие он сложил в мешок и привязал его с одной стороны вьючной лошади, а с другой – мешок с овсом и бурдюк с водой. Своим людям он приказал быть наготове и как только они увидят, что он зашёл в город, сразу мчаться во весь опор к воротам. Всех вьючных и запасных лошадей оставить на попечение десятерых воинов. Взять город внезапным наскоком, перебить стражу и захватить управление городом в свои руки. Отдав подробные инструкции, он вскочил на коня и поехал к городу. Ехал не спеша, на голове был надет старый кожаный головной убор пастуха – шунтаба, сшитый из шкурок зверька крнак, очень похожего на современного тушканчика, а на теле – меховая куртка. Рука держала уверенно поводья боевого коня и когда он приблизился к воротам, навстречу вышел вооружённый человек и спросил, кто он и откуда едет. Ашхун ответил на их языке, что он едет издалека, из того первого селения пастухов, в котором они сделали привал и что он хочет продать коня в городе. Стражник подошёл ближе к коню, на котором сидел Ашхун и спросил его, не хочет ли он продать этого коня, на что Ашхун отрицательно покачал головой. Тогда стражник подошёл ко второму коню и внимательно его осмотрел, после чего сказал, что это хороший конь, за него дадут хорошую цену в конюшне наместника его императорского величества: «Езжай прямо туда, никуда не сворачивай», – подробно объяснил дорогу, добавив при этом: «А если захочешь продать этого коня», – указав на коня Ашхуна, то тебе дадут вдвое большую цену. Ашхун поблагодарил и направился мимо второго стражника в город. Отъехав немного от ворот, он завернул за угол первого дома, вынул cпрятанный меч с ножнами и надел его на пояс. Затем он взял колчан со стрелами, лук, вскочил на коня, предварительно привязав второго неподалёку, и стал ждать. Уже совсем рассвело, и стражники открыли нараспашку ворота и переговаривались между собой, позёвывая и расхаживая взад-вперёд, разминая ноги. «Видимо скоро смена», – подумал Ашхун. Всё его тело замерло в напряжении. Вдруг тот стражник, который стоял снаружи резко крикнул и побежал внутрь, что-то выкрикивая на своём языке. Двое других стражников выбежали из караульного помещения и стали смотреть туда, откуда поднималась пыль. Некая тёмная масса, окутанная пылью, спускалась с холма по утоптанной дороге и быстро приближалась. Стражники заорали во весь голос и повернулись лицом к Ашхуну и три стрелы одна за другой просвистели и их тела распростёрлись на пыльной дороге. Ашхун сидел на коне, находясь посреди дороги, и его конь, чутко улавливал любые движения его ног; напряжение передалось животному, он прядал ушами и теребил ногами, пофыркивая и поворачиваясь к воротам то одним боком, то другим. Ноздри его расширились, а глаза были широко открытыми. Это был специально обученный боевой конь, почуявший запах битвы. Ещё двое стражников показались на стене, они бежали вниз по каменной лестнице, чтобы закрыть ворота, но не успели, две стрелы просвистели и прервали их бег. Конь тем временем ходуном ходил под Ашхуном, замирая лишь в момент, когда его хозяин привставал на стременах, сдавливая щиколотками круп, и выпускал стрелы одну за другой, ловким движением выхватывая их из кожаного колчана. «Тише, тише дорогой, сейчас, сейчас», – проговорил Ашхун, выцеливая следующего солдата. Он крутился на пятачке перед воротами и увидел, как к нему во весь опор скачут его друзья, а сзади, на центральной городской улице замелькали человеческие фигуры, и вскоре всё смешалось в вихре, слышен был гулкий топот тысяч коней и повсюду кричали, падали, убегали. Стрелы свистели, и не было пощады и не было промаха. Через полчаса город был взят. Губернатор города, наместник его императорского величества был пленён, а вместе с ним пленены 157 оставшихся в живых солдат. Всех их заперли в городской тюрьме, а наместника со связанными руками привели к Ашхуну на допрос.

Ашхун, всё ещё в пыли после стремительного боя сидел в губернаторской резиденции за трапезным столом и съедал завтрак губернатора, запивая его кислым молоком кобылицы. Губернатор, мужчина средних лет, со спокойным выражением лица смотрел на Ашхуна, съедавшего его завтрак. Он был ещё в постели, когда послышался шум во дворе, затем крики и топот бегущих ног. Вскоре в его резиденцию ворвались воины и, связав ему руки стали обшаривать каждый угол его дома. Слуги в страхе разбежались кто куда, но кого нашли, привели обратно и посадили в другую комнату, приставив охрану. После того, как город был взят, Ашхун приказал толмачу проехаться по всем улицам с десятью всадниками и оповестить население о следующем: «Граждане Урсуна! Ваш город взят передовым отрядом арийской армии, скоро сюда придёт остальная армия, и вы не должны бояться за свои жизни и имущество. От вас требуется подчинение новой власти и снабжение всем необходимым того гарнизона, что здесь останется. Лица, удерживающие в рабстве мужчин, женщин и детей Рамуна в случае добровольной выдачи пленников не будут подвергаться наказанию и каким бы то ни было преследованиям. В случае сокрытия пленников хозяин дома или хозяйка будут приговорены к смертной казни. В случае смерти военнопленного от непосильного труда, голода и лишений, всё имущество семьи, державшей узника будет конфисковано и передано семье умершего. Тому, кто укажет на семью или человека, укрывавшего военнопленного или угнанного в рабство мирного жителя Рамуна будет дарован конь и ларец с ценными трофеями, которые добудет славная армия Света в этом походе. Также вознаграждение получит всякий, кто окажет содействие нашей армии, будь то дачей ценных сведений, либо ещё каким иным образом. Да будет Свет миру нашему! Хан Ашхун, командующий объединённой армии Арии».

С такой вестью толмач объезжал весь город, и жители выходили из домов, и постепенно страх покидал их души, и жизнь города вошла в обычное русло. Их никто не грабил, однако городские ворота работали только на впуск, а внутри и вокруг города были пущены патрули. Ашхун тем временем доедал свой завтрак и пристально смотрел на наместника. Поев и запив трапезу кумысом, он откинулся на стуле и задал вопрос:

– Ваше имя?

– Ктонг.

– Должность?

– Наместник императора.

Ашхун кивнул и, сложив руки на животе, сделал паузу. Затем приказал двум воинам: «Уведите его и приставьте охрану. Я решу позже, что с ним делать». Повернувшись к адъютанту, добавил: «Отпусти всех слуг по домам, но сначала пусть покажут, что и где тут лежит. Возьмёшь ключи от кладовых, а также возьмите под охрану склады с продовольствием и прочими товарами, выясни, что там находится, что может нам пригодиться в дальнейшем, затем мне доложишь. Да, и отправь депешу в Рамун, пусть все готовые к походу части выступают вслед за нами. Когда придёшь с докладом, разбуди меня».

– Я тебя понял, Ашхун*.

Он повернулся и ушёл. Ашхун, не снимая поясного ремня и одежды, тут же заснул.

Через два часа пришёл адъютант и разбудил Ашхуна.

– Ашхун, я осмотрел дом наместника, взял ключи от кладовых, слуг распустил. В доме есть необходимые запасы продуктов и кое-какая одежда, некоторые ценности. Склады в городе взяты под охрану. Толмач зачитал горожанам твой указ».

– Хорошо. Поешь и дай распоряжение насчёт караулов. Остальным отдыхать до вечера. Я разбужу тебя. И Ашхун взял карту империи наместника и стал о чём-то думать.

Следующим городом к югу был Толбе и вечером Ашхун собрал своих командиров и объявил им, что утром намерен оставить тысячу воинов в городе, а остальными идти на Толбе, до которого было четыре конных перехода. «Хорошо, наш командующий, веди нас», – сказал самый старший командир одного из эскадронов и остальные поддержали его.