Аристократ. Том 2. Адепт грязных искусств - Страница 20

У двери нас встретил Бернард, как всегда, выдержанный и невозмутимый. Он внимательно глянул мне в глаза, те сверкнули белизной…

…и в моей голове прозвучал голос, мягкий и вкрадчивый:

– Сегодня после одиннадцати наш дежурный уборщик забудет запереть дверь в общий зал для торжеств на третьем этаже. Учтите это, мистер Питон.

Вот, значит, как?..

Я сделал вид, что ничего не произошло, но, проходя мимо камердинера, еле заметно ему кивнул.

Чезаро хвостом проследовал за мной в холл. Как раз была перемена, и в коридорах толпились ученики. Однако вместо того, чтобы повернуть налево, туда, где находился кабинет директора и ждал разговор, который вряд ли мне понравится, я направился прямо через холл, к лестнице.

– Мистер Ринг, куда вы? – последовал резонный вопрос от секретаря.

Он начал подниматься за мной по ступеням.

– Мне нужно переодеться, мистер Чезаро, – ответил я. – А моя школьная форма находится на втором этаже, в том самом шкафчике, о котором я вам говорил.

– Но нас ждут…

– Подождут, – отрезал я.

Чезаро спорить не стал, продолжая следовать за мной.

Мы поднялись до второго этажа. В тренировочном зале готовился к уроку один из младших классов. Ученикам было лет по десять-двенадцать. Они галдели и толпились у стены с оружием, но, когда увидели, кто вошёл в зал, мгновенно заткнулись, притихли и во все глаза уставились на меня.

Потом кто-то из них шепнул:

– Это тот самый… ну тот… Ринг…

После чего школьники выдали аплодисменты, и пока я шёл к мужской раздевалке, продолжали хлопать. Я на них даже не глянул – с каждым разом я всё равнодушнее реагировал на восторженные проявления адептов.

Они меня никак не трогали.

Чезаро не поленился зайти со мной в раздевалку. Я открыл шкафчик, бегло осмотрел вещи – вроде, ничего не изменилось. Висела наспех наброшенная на крючок форма, внизу туфли и наплечная сумка, из неё точно так же торчали две книги: «История Бриттона» и фолиант о волхвах.

Крысы в раздевалке уже не было – видимо, унёс уборщик или выбросил сам Капелли.

– К сожалению, на душ у вас не останется времени, мистер Ринг. – Секретарь виновато развёл руками. – Придётся поторопиться.

– Да я уже понял, – хмуро отреагировал я и постарался сделать голос как можно более капризным.

Затем демонстративно стянул с себя одежду, надеясь, что секретарь отвернётся или выйдет на время, чтобы у меня появилась возможность перепрятать склянку с порталом, но дотошный Чезаро только внимательнее стал меня разглядывать, все мои шрамы и раны, а потом, и вовсе, вытянул тетрадь из-под мышки и начал черкать в ней карандашом.

Уже не надеясь, что от меня отстанут хотя бы в раздевалке, я быстро переоделся в школьную форму, сунул скомканные спортивные брюки вместе с содержимым карманов в сумку, перекинул её через плечо и хлопнул дверцей шкафчика.

Чезаро на громкий звук не среагировал – он что-то увлечённо записывал в тетрадь. Я успел заметить только несколько фраз:

«Общее физическое состояние – есть изменения: более крепкая мышечная форма».

«Шрам на шее – полное соответствие».

«Поведенческая парадигма – под вопросом».

«Моральные принципы – под вопросом».

«Вредные привычки – под вопросом».

Заметив, что я стою рядом и читаю его записи, Чезаро захлопнул тетрадь.

– Ну что, мистер Ринг, вы готовы?

Я кивнул и вышел из раздевалки.

Этот рыжий коротышка только казался простым секретарём, фиксирующим происходящее, как стенограф. На самом деле он вёл анализ, соответствую ли я тому самому Рингу, настоящему, внуку императора – не самозванец ли я.

Что ж, ему предстоит ещё долго копаться в моём поведении.

В тренировочном зале стояла тишина. Когда я вышел из раздевалки, дети выстроились в шеренгу у двери, вытянулись, как солдаты. Самый смелый из них шагнул вперёд и протянул руку.

В глазах мальчишки читалось неподдельное восхищение.

– Мистер Ринг, – обратился он ко мне, – вы не могли бы расписаться на моей руке?

И как только он это сказал, меня вдруг пронзило: а ведь я даже не знал, как подписывал бумаги Теодор Ринг. Да я даже не имел понятия, какой у него почерк. Он вполне мог быть даже левшой!..

Вот чёрт.

Чезаро внимательно наблюдал, как я отреагирую на просьбу прилипчивого пацана. Я же наклонился к нему и крепко пожал протянутую руку.

– В следующий раз подойди. Тороплюсь.

Парнишка расплылся в счастливой улыбке.

– О-о… кру-у-уто… – выдохнул он, вцепившись клещом в мою ладонь, потом обернулся на одноклассников, не переставая лыбиться. – Видели, да?.. Он мне руку пожал!

Я выдернул ладонь из цепких пальцев парня и поспешил удалиться.

В это время неустанный секретарь Чезаро снова что-то пометил у себя в тетради.

***

В кабинете директора меня ждал неприятный сюрприз.

Кроме представителей Суда и Ли Сильвер, там находился ещё и государственный обвинитель. Тот самый, что присутствовал в резиденции Орриванов и был готов констатировать смерть Теодора Ринга от рук адептов Ронстада.

Помнится, он очень не хотел признавать моё кодо.

Полноватый мужчина предстал всё в той же чёрной длинной мантии, всё с той же небольшой проплешиной на затылке, с теми же светло-рыжими волосами и с тем же скользящим нетвёрдым взглядом: его глаза находились в постоянном движении, осматривали, выискивали, изучали, уходили от прямого зрительного контакта.

Ничего хорошего от подобного государственного обвинителя ждать не приходилось.

С порога он объявил, что я опасен и должен под конвоем отправиться в тюрьму до Суда, что мне лучше не сопротивляться и согласиться на любые условия, для моего же блага.

Я даже ответить ничего не успел, как начался спор.

Сильвер – а она была явно на взводе – громко возразила и напомнила всем о моей ученической неприкосновенности. Потом своё не слишком веское слово вставил секретарь Чезаро, демонстрируя тетрадь и обращаясь к обвинителю:

– Мистер Криббо, за те полчаса, что я наблюдаю за мистером Рингом, он не проявил никаких негативных… – начал было он, но обвинитель его перебил.

– Вы не видели мистера Ринга в деле, уважаемый секретарь Чезаро, а я видел. И могу утверждать с полной уверенностью: этот человек опасен, его необходимо изолировать. Он буквально растерзал агента Зиварда, порезал его на части!

Я внимательнее присмотрелся к обвинителю.

А ведь как его прижали… Да его буквально вынудили сюда явиться, чтобы с боем заставить меня покинуть школу, а значит, выйти из-под защиты кланов Сильвер и Орриван. Но судя по жаркой и пустой речи, прямых доказательств моей вины у него не было.

Поэтому я так и спросил у него, громко перебив всех, кто участвовал в споре:

– У вас есть, что мне предъявить? Если есть – предъявляйте… мистер… э… извините, не запомнил, как вас зовут. Если предъявить нечего, то можете быть свободны.

Он даже опешил от такой наглости.

Но быстро пришёл в себя.

– У меня есть показания вашей сестры Сильвии, – объявил он. – Она видела своими глазами, как вы расстреливали агента Зиварда из револьвера, она видела, как вы применили кодо и в буквальном смысле распяли Зиварда на стене!

Я прищурился и внимательно посмотрел обвинителю в глаза.

– Насколько я помню, мистер… э… не важно, как вас зовут… так вот, насколько я помню, принцесса Сильвия была пьяна, крепко пьяна в тот день. Думаю, это заметили даже независимые присяжные из Зеола. Поэтому вряд ли её показания имеют хоть какую-то силу в Суде. Но, если всё же имеют, то можно сказать, что Суд принимает решения в таком же пьяном виде, в каком Сильвия становится свидетелем.

Обвинитель округлил глаза.

– Каков наглец… – процедил он, багровея.

Сильвер вздёрнула подбородок и с уважением взглянула на меня, потом перевела взгляд на представителей Суда.

– Вам ещё что-то нужно от моего ученика, господа? Если нет, то он остаётся в школе.