Арибелла 2. Сокровище Сиальских островов - Страница 10

От яда даже самого редкого еще можно было бы найти противоядие, но то, что сжирало девушку изнутри, ядом никогда не являлось. Вместе с едой ей подсовывали частички смертельного проклятия, но определить его маги-целители не могли. Для этого требовался проклятийник.

Для того, чтобы найти и привести специалиста по проклятиям высокого уровня, нужно было как минимум несколько часов. Но этих часов у Рейнара просто не было. Младшая сестра умирала прямо у него на руках.

Однако все решил случай.

Вернувшийся с черного рынка секретарь герцога передал служанке флакон с универсальным противоядием, за которым его посылали еще до того, как стало известно, что Татия не отравлена. Служанка же, выслушав рекомендации секретаря, добавила треть содержимого флакона в чай и подала его своей хозяйке.

Выпив лишь глоток, девушка сразу почувствовала себя лучше, а сидящий рядом с ней маг, заканчивающий полную диагностику, отметил изменения в ее энергетическом поле. Противоядие из чернил золотой каракатицы подействовало, пусть и не так, как должно было.

Один флакон давал отсрочку неизбежного ровно на один день. Этот день Татия проводила как нормальный человек. Могла бегать, улыбаться, смеяться, но приставленный к ней лекарь отметил, что срок действия противоядия становится все меньше.

Теперь черных флаконов с золотым воротником требовалось все больше, так что Рейнару пришлось устроить лабораторию в подвале собственного замка и пригласить туда алхимиков. Вещество изготавливали про запас, но каждый из участников эксперимента знал, что когда-нибудь оно перестанет работать вообще.

– Но я нашел решение. Нашел способ избавить Татию от проклятия раз и навсегда. Это твой уникальный дар, Арибелла. Проклятие – это чары, а ты способна поглотить их целиком.

Я окаменела. Услышав разрезавшие воздух слова, я будто забыла как дышать. Даже замерла на несколько секунд, а значит, с опозданием взяла себя в руки. И он это несомненно отметил, так внимательно на меня смотрел. С улыбкой. Он смотрел на меня с понимающей, чуть снисходительной улыбкой.

И я даже хорошо осознавала, почему он улыбается. Рассказ мужчины немного успокоил меня, дал мне время справиться с эмоциями и… расслабиться, потерять бдительность. Его талант рассказчика на несколько минут позволил мне просто забыть перед кем я сижу и с кем разговариваю.

Я забыла ровным счетом обо всем.

– Я не понимаю о чем вы, Ваша Светлость. – проговорила я размеренно, пока мое сердце все сильнее колотилось в груди.

Граф и графиня Эредит ни за что бы не раскрыли мою тайну, а значит герцог сейчас мухлевал, пытался заставить меня признаться, чтобы подтвердить его бездоказательные догадки.

Почти бездоказательные.

– Не стоит отрицать, душа моя. – уголки его губ дрогнули в намеке на улыбку. – Так мы лишь потеряем время. Мне давно известна твоя тайна. И не только твоя.

– О чем вы? – ничуть не повелась я на его провокации.

Только жажда вдруг замучила, так что вновь полный бокал я осушила одним махом.

– Тебе очень идет этот цвет волос. Ты выглядишь на порядок взрослее. – сделали мне очередной сомнительный комплимент, но в ответ я не сказала ни слова.

Ждала. Пристально смотрела ему прямо в глаза, в этот холод и пепел и ждала, пока он выдержит паузу, а потом наконец скажет то, что считает своим козырем.

Ждать пришлось немало.

– То есть не скажете? – не выдержала я первой, мысленно ругаясь на собственное безграничное любопытство.

– Ну отчего же? Скажу. – подавшись ближе ко мне, он произнес всего одну фразу, но при этом снова прочно занял все мое внимание: – Я знаю как погиб твой настоящий отец.

– Он умер, не справившись с собственным даром. – оповестила я мужчину, чтобы он понимал, что я давно в курсе и очередного козыря в рукаве у него нет.

Однако тут же пожалела о своей несдержанности. Герцог Рейнар ар Риграф улыбался – широко и открыто, а его взгляд говорил мне о том, что я попалась.

И я действительно попалась. Отрицая, что у меня есть уникальный дар, я при этом сама только что признала, что он был у моего отца.

– Да, свой дар ты унаследовала от него. Как и ты он был Пожирающим.

Я не знала, что у моего дара имелось определенное название. Пожалуй, оно подходило к особенностям наших чар лучше всего. Мы действительно «пожирали» магию вокруг себя, и имели все шансы вовремя не остановиться.

Я не знала других таких магов кроме своего отца, да и с ним поговорить об этом не могла – мы проводили мало времени вместе. Но преподаватель, обучающий меня, прежде нашел всю имеющуюся в открытом доступе информацию касаемо этих странных чар.

Такие маги как я чаще всего не доживали даже до восьми лет. Встретившись с основными принципами питания единожды, они уже не могли совладать с собственными инстинктами. Для того, чтобы выжить, требовался жесткий контроль и особый антураж.

Нужно было свести к минимуму все, что только могло спровоцировать меня на неумышленное использование дара. Это было трудно, почти невыполнимо с тем образом жизни, какой вели мои приемные родители. Но ради меня они отказались от многого, фактически став затворниками, лишив себя королевского внимания и благосклонности.

За все, что они для меня сделали, я была им очень благодарна. Без них я бы действительно не выжила.

– Допустим, я Пожирающая. – согласилась я, испытывая потребность утолить давний голод любопытства. – А вы? Вы Ходящий по снам?

– Все верно, душа моя. Признаться, я приятно удивлен. Мне казалось, что тебя ограничивали в изучении магических искусств.

Подвинув ближе ко мне блюдо с фруктами, Рейнар взял горсть фиолетового винограда.

– Ограничивали за пределами этого дома. Здесь же у меня были прекрасные учителя. Мои приемные родители обеспечили меня всем необходимым.

– Пытаясь загладить свою вину перед тобой. – неожиданно жестко произнес герцог. – Твои приемные родители не только дружили с твоим настоящим отцом, что позволяло им знать о его даре, но и стали причиной его смерти. Рассказать?

Это было жестоко. Я думала, что ар Риграф был со мной жестоким ранее, но нет. Казалось, что он хотел меня уничтожить, добить, чтобы я даже не сопротивлялась его натиску.

Но он ошибся.

Да, я не знала подробностей смерти своего отца, но всегда подозревала, что граф в этом деле как-то замешан. Он никогда не отвечал на мои прямые вопросы и при этом прятал взгляд, но повзрослев я просто перестала спрашивать.

– Расскажите. – попросила я и взяла со стола бокал мужчины.

Прежде чем он успел что-либо сделать, я залпом осушила содержимое стеклянного сосуда. И закашлялась. Слезы брызнули из глаз, рот обожгло, а горло будто перехватили пальцами, лишая возможности нормально дышать.

– Заешь. – предложил герцог обеспокоенно, подсовывая мне виноград.

Но не желая касаться его даже кончиками пальцев, я схватила с блюда кусочек лимона. Его подавали к рыбе и в моей ситуации он пришелся как нельзя кстати. Один яркий вкус я заглушила другим не менее ярким.

Увидев, что я справилась с собой, ар Риграф начал еще один рассказ.

Граф Эредит всегда считался человеком с обширным списком знакомых и друзей. До того, как они с супругой добровольно стали затворниками на этом острове, их пара блистала на каждом балу, а сам он за относительно небольшую плату частенько связывал незнакомых, но таких полезных друг другу людей.

Тот раз был именно таким.

Двоюродный брат графа, приезжая по делам на Имарку, всегда останавливался в столичном поместье Эредит. Его пара арендовала, чтобы быть ближе к королю и светским раутам.

Мужчина был почти на десять лет младше своего родственника. Обедневший дворянин – он не имел ничего кроме пустого титула маркиза, не подкрепленного даже кусочком земли. Причем состояния лорд лишился по своей вине, знатно проигравшись в карты.

Однако граф часто жалел родственника. То принимал у себя, то подкидывал денег, то помогал связями. В тот последний раз двоюродный брат снова обратился к нему, но уже за помощью иного толка. По словам мужчины отец его хорошего друга отошел в мир иной и оставил единственному сыну не только титул, земли и денежное наследство, но и проблемы.