Архивных сведений не имеется - Страница 46

Христофоров напрягся, словно перед прыжком: черты лица его еще более заострились, в глазах появился хищный блеск.

– Нет!

– Ян Лукич, это несерьезно. Вот документы, подтверждающие факт хранения золота. Я уже не говорю о похищенной коробке…

– Повторяю, слышу об этом впервые!

– Значит, вы отказываетесь отдачи правдивых показаний?

– Я сказал правду…

– Ян Лукич, судя по всему, у нас с вами разговор не получается, – Савин решил пустить в ход главный козырь. – Чистосердечное, к сожалению, не вышло… Ну что же, вы еще нам ответьте на несколько вопросов и на сегодня покончим с нашими разговорами. Ян Лукич, вы знали Ахутина Григория Фомича?

Христофоров на какой-то миг от неожиданности растерялся. Он суетливо сунул руку в карман, пошарил там и, опомнившись, потянулся к сигаретам на столе.

– Вы слышали вопрос? Ахутина Григория Фомича знали?

– Да… слышал… – рука со спичкой слегка подрагивала. – Слышал… Не помню… не знаю…

– Тогда, может быть, он вам знаком как Ахутин Влас Серафимович?

– Нет, я с ним не знаком.

– Или Бусыгин Григорий Фомич?

– Такого не знаю.

– В определенном обществе он еще именовался Хлюстом.

– Я действительно не знаю, о ком речь!

– Этот человек вам не знаком? – Савин показал Христофорову фотографию Власа Ахутина. – Приглядитесь повнимательней…

– Н-нет… – Христофоров дымил сигаретой, как паровоз. – Нет, никогда не видел.

– Значит, вы не узнаете? Или не хотите узнать?

– Не знаю… Этого человека я не знаю.

– Тогда объясните, каким образом вы оказались на этом снимке рядом с Ахутиным? Надеюсь, себя вы узнаете; правда, вы значительно моложе, чем сейчас…

Это была фотография, которую нашли в тайнике дома Ахутина, в той самой ширпотребовской шкатулке: рядом с самодовольно улыбающимся Власом Ахутиным, одетым в форму РОА, стоял совсем еще юный Ян Христофоров.

Побледневший Христофоров не мог оторвать взгляд от фотографии. Неожиданно лицо старого валютчика перекосилось, он закатил глаза под лоб и, беспомощно замахав руками, словно отгоняя страшный призрак, свалился со стула.

Кукольников был как никогда сух и зол.

– Господин Воронцов-Вельяминов! Вы обманули мое доверие! – он швырнул на стол пачку бумажных листков.

Алексей похолодел – это были копии секретной документации одного из отделов абвера, к которой он в последнее время получил доступ, благодаря покровительству Кукольникова; обладая исключительно развитой зрительной памятью, Алексей, возвращаясь в свою комнату после работы в архиве, который находился в полуподвале виллы, далеко за полночь просиживал у письменного стола с потайным фонариком, мелким, убористым почерком записывал на этих листках самые ценные сведения. Листки он прятал в импровизированный тайник, оборудованный в камине.

"Все… Все кончено, – с тоской подумал Алексей. – Не успел. Не смог передать нашим. Не повезло…"

– Впрочем, это уже не важно… – Кукольников с брезгливой миной собрал листки и положил их в карман. – У меня будут неприятности, но вам я и вовсе не завидую. Вами займется гестапо. Кукольников пошел к дверям, потом вдруг остановился.

– Все это так глупо! Неужели вы могли подумать, что отсюда можно как-то передать ваши записки красным? Или бежать? Запомните: вы потому были допущены к секретной документации, что обладали двумя очень ценными качествами. Какими? Догадаться не трудно. Первое – отличные, я бы даже сказал, гениальные аналитические способности. Ту работу, которую вы делали за день, другому не выполнить и за неделю. А это в разведке кое-что значит. Ну и второе – ваш незаурядный ум с массой ценных сведений для супротивной стороны для нас ценность представлял только в этих стенах. А иначе – вы стали потенциальным покойником, как только вошли в помещение архива…

Кукольников внимательно наблюдал за реакцией Алексея на его слова. Тот молчал, со спокойным и отрешенным видом глядя в окно.

– Кстати, почему вы так и не спросили меня: как я вас разыскал среди этой серой массы полумертвецов? Молчите… Не интересно? Тогда я вам скажу. В свое время я имел честь знать вашего отца. Наша первая, и к глубокому сожалению, последняя встреча закончилась в его пользу. Признаю. Но все в жизни имеет продолжение. Вот вы – продолжение вашего отца; вы очень похожи на него. Поэтому я и узнал вас сразу. Но у вас уже не будет продолжения. Я об этом позабочусь. Не люблю оставаться в долгу, ничья меня тоже устраивает, господин граф Воронцов-Вельяминов-младший. Прощайте. И передайте привет вашему батюшке там… – Кукольников показал пальцем в потолок.

– Амбарная крыса… – Алексей улыбался. – Старая облезлая амбарная крыса.

– Ты!.. – у Кукольникова не хватило слов и он беззвучно зашевелил губами.

Наконец, опомнившись, он взял себя в руки. Открыл входную дверь и уже с порога:

– Между прочим, вам кланялась ваша матушка. Она приказала вам долго жить… А чтобы вы иногда вспоминали ее и еще кое-кого, она передала вам вот эту штуку. – Кукольников показал Алексею картонку с планом из портмоне, часы и кольцо. – Но поскольку все вам это уже без надобности, я оставляю все эти вещи для себя, на память, тем более, что я нашел ключ к шифру и прочитал все, что здесь написано. Весьма интересно, доложу я вам. Еще раз – прощайте…

Кукольников криво ухмыльнулся и закрыл дверь. Щелкнул замок.

Алексей стоял, как истукан, стараясь собрать, закрутить мысли в тугой узел. "Мама умерла… Мама умерла… Умерла…" Он на мгновение прикрыл веки, стараясь воссоздать в памяти ее облик, но лишь огненные кольца кружили в глазах да сердце стучало глухо и часто, отдаваясь в голове барабаной дробью. Тум, тум, тум, тум-тум, тум… Где он слышал такую дробь? Фильм… Какой-то фильм… Ведут на казнь – и барабаны… тум, тум, тум… Барабаны… Все нелепо… Так и не удалось увидеть маму… Конец…

Упрямо тряхнул головой, прогоняя безмолвие, и бросился к камину. Тайник, конечно же, был пуст. Но рядом, в узкой глубокой щели, лежал добытый с невероятными ухищрениями большой и острый кухонный нож; потянув за замаскированную сажей веревочку, Алексей вытащил нож наружу и спрятал его в рукав.

Дверь он открыл без труда – замок с виду был внушительным, но открыть его можно было гвоздем, что Алексей выяснил давным-давно.

Алексей еще не знал, что он может предпринять, но его сильная мужская натура воспротивилась той участи, которую ему уготовил Кукольников: умереть без борьбы, как бездумное животное на бойне, он не хотел.

Конечно, прорваться наружу сквозь тщательно продуманную охрану виллы было практически невозможно, и это Алексей знал наверняка. Тем более безоружным – нож был не в счет. Значит, нужно найти возможность завладеть оружием, а там видно будет…

Главным препятствием был пост охраны второго этажа, где постоянно находились два эсэсовца – у самой лестницы. Раньше Алексей имел право пройти на первый этаж, но теперь Кукольников мог предупредить охрану. Оставалось одно: попробовать спуститься через окно туалета второго этажа на первый.

Окно было приоткрыто; закрыв на задвижку кабинку, Алексей, не колеблясь ни минуты, запихнул нож за пояс, перевалил через подоконник и, придерживаясь за выступ в стене, ступил на карниз; шаг, второй, и он, едва удержав равновесие, зацепился за ржавую пожарную лестницу.

В оконный проем туалета на первом этаже он протиснулся с большим трудом, разорвав одежду и изрядно оцарапавшись – ему удалось открыть только более узкую половинку оконной рамы. Теперь оставалось самое трудное – незамеченным проникнуть в полуподвал, где находилось караульное помещение взвода охраны виллы.

Маленький аппендикс коридора, в конце которого были ступеньки вниз, к запасному выходу, Алексею показался бесконечным – только возле двери он перевел дыхание и оттер дрожащей рукой холодный пот с лица.

Дверь оказалась запертой на висячий замок. Алексей, покрепче упершись ногами в стену, дернул его изо всех сил, и со всего размаху сел на ступеньки – обитая железным листом деревянная дверь на поверку оказалась трухлявой внутри…