Археолог: заветный ключ (СИ) - Страница 50

Святые и пророки кротко глядели на меня с высоченного пятирядного иконостаса. Их тёмные лики с огромными глазами тонули в полутьме храма.

Толстые, квадратные в сечении колонны поддерживали барабан купола, из-под которого на четырёх толстых цепях свисала громадная люстра. Основания колонн и «паруса» купола были расписаны библейскими сценами.

Несмотря на то, что служб давным-давно не было, в соборе сладко пахло ладаном. Казалось, сами стены впитали этот запах за десять веков.

— И как тут искать ключ? — растерянно спросил я.

Мой голос эхом отразился под куполом собора.

— Может быть, ключ лежит где-то в алтаре? — предположила Женька.

«Возможно» — подумал я.

И пошёл к вратам алтаря, только не к центральным — Царским, а к боковым, которые предназначались для дьяконов и простых людей.

Получилось это инстинктивно, как будто какая-то родовая память не давала совершить святотатственную ошибку.

Но на половине пути я остановился.

— Подожди, Женька! Здесь что-то не сходится!

Женька молча посмотрела на меня, а я развил свою мысль дальше.

— Если бы ключ хранился в алтаре — он, несомненно, стал бы святыней, реликвией. А значит, о нём хоть что-нибудь было бы известно. Из летописей, сказаний. Да и просто из художественных книг.

— Ты прав, — подумав, кивнула Женька.

— К тому же, собор неоднократно реставрировался. В том числе, и алтарь. А после революции из него вывезли все ценности. Но о ключе князя Александра нигде не упоминается.

— Наверное, ключ, всё-таки, пропал, — вздохнула Женька.

— Скорее всего, — поддержал я её, хотя точно знал, что ключ никуда не делся.

Но поделиться этим знанием с Женькой я никак не мог.

— А если не пропал? Если ключ уцелел, то при каких условиях он мог сохраниться?

Женька пожала плечами.

— Не знаю.

Наши голоса метались под высоким сводом, отражались от стен и поневоле становились певучими. Как будто в древнем соборе снова шло богослужение.

Наверное, из-за голосов меня и осенило.

— А если боярин или посадник передали ключ конкретному человеку? Священнику, который тогда служил в соборе? А он мог передать ключ своему преемнику, и так далее.

— Маловероятно, — засомневалась Женька. — Скорее всего, ключ всё равно бы затерялся.

— Может быть, — кивнул я. — Но это ниточка. Тоненькая, но единственная. Надо только узнать, кто служил в соборе Святой Софии. Как думаешь, такая информация есть в архивах музея?

— Наверняка, — сказала Женька. — Всё-таки, будем копаться в бумагах?

— Ничего не поделаешь, — улыбнулся я. — Большинство открытий делаются именно в архивах. Полевые работы только подтверждают или опровергают их.

— Тогда идём. А то мне здесь не по себе.

Женька поёжилась.

— Идём, — согласился я.

Уже на крыльце, в тот момент, когда я закрывал за нами створку двери, мне в голову пришла ещё одна мысль.

— Женька, погоди! Помнишь того монаха?

— Какого монаха? — не поняла Женька.

— Который вечно сидит на крыльце Николо-Дворищенского собора! Там, где мы копали летом.

— А он монах?

— Не совсем, — отмахнулся я. — Но это неважно. Важно другое — он рассказал мне, что его дед и отец служили в соборе. А он не успел. И ещё рассказал, что у Николо-Дворищенского собора тоже собиралось вече!

— Это известный факт, — подтвердила Женька. — Обычно там собиралось вече, на котором присутствовал князь. Ведь собор считался чуть ли не княжеской церковью.

— Вот именно! — обрадовался я. — Так, в архив мы всегда успеем. Давай-ка, пока нет дождя, сходим на место раскопок. Вдруг этот монах снова там. Надо его расспросить.

— Снова твоя интуиция? — спросила Женька, уже направляясь к выходу из кремля.

Я покачал головой.

— Нет. Просто предлагаю сначала поговорить с живым человеком, а потом копаться в документах.

Мы вышли на берег Волхова к опустевшему пляжу. Река из-за недавних дождей разлилась, серые струи с белыми барашками волн мощно катились по направлению к Ладоге.

Мимо серых домов прибрежной улицы мы добрались до моста, и перешли на другой берег.

— Слушай, а зачем ты вообще разговаривал с этим монахом? — спросила Женька. — В смысле — почему?

— Люблю расспрашивать людей, — ответил я.

— Ты ещё еду ему приносил, я помню.

— Тебе это показалось странным?

— Если честно — да. Но мне нравится.

Женька коротко взглянула на меня, и я понял, что как был болваном, так им и остался. Провёл с девушкой ночь, и ни слова об этом, ни одного комплимента! Сразу кинулся к своим поискам. Как будто всё случившееся — в порядке вещей.

Только сейчас я увидел, как Женька переживает и прячет свои переживания за помощью в поисках.

Я остановился и взял девушку за руку.

— Женя! Сегодняшняя ночь была прекрасна. И ты тоже замечательная. Прости, что сразу не сказал об этом.

— Правда?

Женька опустила голову. Уши у неё покраснели.

— Правда, — ответил я и обнял девушку. — Мне с тобой очень хорошо. Давай вечером сходим куда-нибудь, где можно спокойно поговорить.

— Поговорить можно и дома, — тихо сказала Женька.

Она стояла, не прижимаясь ко мне, но и не делая попыток освободиться.

— Нет уж, — улыбнулся я. — Раз у меня появилась девушка, я хочу непременно сводить её в хорошее кафе или ресторан.

Я с облегчением увидел, что Женька улыбается.

— Идём уже к твоему монаху! — сказала она. — А то не успеем ни в архив, ни в кафе!

Мы прошли Большой Московской улицей. Я помог Женьке перебраться через невысокую ограду, чтобы не обходить собор кругом. Мы прошли по мокрой траве прямо к собору и обогнули его со стороны раскопа. Там никого не было, но всюду виднелись свежие следы работ.

— Теперь началась учёба, — объяснила мне Женька. — Ребята копают по вечерам, до самой темноты. Если, конечно, нет дождя.

Мы снова повернули за угол, и я услышал хриплые выдохи.

Двери собора были заперты на замок. А прямо перед ними, на каменном крыльце два человека молча избивали кого-то ногами!

Сентябрь 1970-го года. Новгород — Ленинград

— Беги за милицией! — громко крикнул я Женьке.

Она молча сорвалась с места и проскочила мимо парней. Умница Женька! Она побежала не к ограде, которую пришлось бы снова перелезать, а в сторону выхода на Никольскую улицу.

Один из парней рванулся за ней, но я налетел и сильным толчком в бок сбил его с ног. Парень растянулся на асфальтовой дорожке. Подбежав, я с размаха ударил его ногой в лицо. Попал не в нос, а в скулу, но нападавший схватился ладонями за физиономию.

Если эти гады не стесняются лупить человека ногами, то чего тогда церемониться с ними?

Я добавил ему ногой по рёбрам и повернулся ко второму. Тот как раз бежал ко мне, размахивая кулаками.

Я увернулся от его первого удара и пробил в корпус. Но тут же получил сильный удар кулаком в ухо. В голове зазвенело. Я отпрыгнул и увидел, как второй нападавший поднимается на колени.

Чёрт! Против двоих я точно не устою!

Эта мысль стремительно промелькнула у меня в голове. Я подскочил к тому парню, который поднялся на колени, и снова зарядил ногой, целясь в туловище. Парень нелепо хрюкнул и завалился набок.

Второй уже летел на меня.

Я перепрыгнул через упавшего и бросился бежать вслед за Женькой. Её серое пальто уже мелькало на улице.

Парни кинулись за мной, но почти сразу остановились. Я заметил это потому, что на бегу всё время оглядывался через плечо.

Гнаться за мной по улице, где были люди, им явно не хотелось. Избитый парнями человек тёмной кучей тряпья лежал на крыльце собора.

Я остановился и закричал изо всех сил:

— Сюда, скорее! Здесь человека бьют!

Нападавшие переглянулись и попятились. Я, не переставая кричать, сделал шаг в их сторону. Из-за моей спины донеслись встревоженные крики с Никольской улицы.

Парни развернулись и быстро пошли в сторону Пятницкой церкви. У них хватило выдержки не бежать.