Аргонавты Времени (сборник) - Страница 26

Старик в очках тут же встал и, пошатываясь, обошел стол, чтобы быть поближе к остальным и к огню. У двери я обернулся и оглядел собравшихся: они сбились вместе и маячили темными силуэтами на фоне очага, повернув ко мне напряженные дряхлые физиономии.

– Доброй ночи, – пробормотал я, открывая дверь.

– Это ваш выбор, – вновь произнес сухорукий.

Я держал дверь распахнутой настежь, пока свеча как следует не разгорелась, потом затворил ее и двинулся по холодному гулкому коридору.

Признаюсь, странность этих трех пансионеров, в чьем ведении ее светлость оставила замок, и мрачная старомодная обстановка комнаты кастеляна, где они сообща обретались, странным образом повлияли на меня, несмотря на все мои усилия сохранять хладнокровие. Они, казалось, принадлежали другой, более ранней эпохе, когда к явлениям духовного мира относились с большим доверием, чем сегодня, когда верили в предзнаменования и колдунов, а реальность призраков ни у кого не вызывала сомнений. Самое существование этих людей было призрачным; фасон и покрой их платья – порождением умершей мысли; даже убранство и благоустройство их комнаты – фантазиями людей прошлого, которые скорее гостили, чем жили в сегодняшнем мире. Но усилием воли я отогнал от себя эти мысли. В протяженном, насквозь продуваемом подземном тоннеле, промозглом и пыльном, пламя свечи то и дело мигало, заставляя тени съеживаться и трепетать. Эхо моих шагов разносилось вдоль винтовой лестницы, за мной следовала тень, а впереди над головой скользила во тьму другая. Я ступил на лестничную площадку и на миг остановился, прислушиваясь к почудившемуся мне шороху, затем, убедившись, что везде царит полнейшее безмолвие, толкнул дверь, обитую байкой, и оказался в коридоре.

Увидел я не то, что ожидал: лунный свет, проникавший внутрь через большое окно над широкой лестницей, окутывал предметы вокруг выпуклыми черными тенями или заливал серебристым сиянием. Все находилось на своем месте; можно было подумать, что дом покинут только вчера, а не полтора года назад. В канделябры были вставлены свечи, а пыль на коврах и полированном полу лежала таким ровным слоем, что свет из окна не позволял ее разглядеть. Я уже собирался двинуться дальше – и вдруг резко застыл на месте. В коридорной нише была установлена скульптурная группа из бронзы; ее скрывал от меня выступ стены, однако ее тень, которая необыкновенно четко вырисовывалась на белой панельной обшивке, создавала впечатление, будто кто-то подстерегает меня, сидя в засаде. Пораженный этим зрелищем, я с полминуты стоял оцепенев. Затем, опустив руку в карман, где лежал револьвер, я пошел вперед и обнаружил Ганимеда с орлом, блестевших в лунном свете. Это временно успокоило мои нервы, и фарфоровый китаец на столике в стиле буль[88], беззвучно закивавший, когда я поравнялся с ним, едва привлек мое внимание.

Дверь Красной комнаты и ступени к ней находились в темном конце коридора. Перед тем как войти внутрь, я поводил свечой из стороны в сторону, стремясь более отчетливо рассмотреть уединенное место, в котором очутился. «Вот здесь нашли моего предшественника», – подумалось мне, и при воспоминании об этой истории я ощутил внезапный укол страха. Я оглянулся на озаренного луной Ганимеда и, стараясь не упускать из виду безмолвный коридор, с некоторой поспешностью открыл дверь Красной комнаты.

Войдя туда, я тотчас заперся, повернув ключ, вставленный в замок изнутри, и подождал, обозревая при помощи высоко поднятой свечи сцену предстоящего ночного бдения – знаменитую Красную комнату лотарингского замка, где умер молодой герцог (или, скорее, где он начал умирать, ибо, отворив дверь, он упал ничком на ступеньки, по которым я только что поднялся). Так окончилось его бдение, его доблестная попытка опровергнуть предание о призраке, якобы обитающем в этом месте. «Никогда еще, – подумал я, – апоплексический удар не оказывал большей услуги суеверию». С этой комнатой были связаны и другие, более давние истории начиная с самой ранней и малодостоверной легенды о боязливой жене, для которой пугающая шутка мужа завершилась трагически. При взгляде на это просторное помещение с его темными оконными проемами, нишами и альковами нетрудно было проникнуться преданиями, которые рождались в его тенистых углах, в его питательном мраке. Крошечный язычок пламени в моей руке не мог озарить противоположный конец комнаты, и за пределами этого островка света колыхался океан тайны и неизвестности.

Я решил произвести систематический осмотр интерьера и тем самым рассеять морок неопределенности, покуда он не обрел власть надо мной. Удостоверившись, что дверь заперта, я начал обходить комнату, вглядываясь в каждый предмет обстановки, поднимая подзор кровати и широко раздвигая занавеси полога. Я приподнял шторы и обследовал задвижки на окнах, перед тем как закрыть ставни; изогнувшись, всмотрелся в широкий черный зев каминного дымохода; простучал темную дубовую обшивку стен в поисках потайной ниши.

В комнате висели два больших зеркала, обрамленные канделябрами, в которые были вставлены свечи, и, кроме того, на каминной полке стояли свечи в фарфоровых подсвечниках. Я зажег их все одну за другой. В камине лежал уголь (неожиданная предупредительность со стороны старого кастеляна!), и, дабы не замерзнуть, я развел огонь и, когда он как следует разгорелся, отвернулся от очага и вновь огляделся. Подтащив к себе обитое ситцем кресло и стол, я соорудил нечто вроде баррикады. Револьвер я выложил из кармана на столешницу. Тщательный осмотр принес мне пользу, однако царившая в комнате тишина и темнота в отдаленных ее углах по-прежнему чересчур воспламеняли мое воображение. Шипение и треск углей в камине не вызывали у меня ощущения уюта. Тень в алькове в конце комнаты проявляла признаки чьего-то неуловимого присутствия, порождая странное чувство (легко возникающее в безмолвии и уединении), будто там, в темноте, притаилось какое-то живое существо. Наконец я, желая успокоиться, двинулся в ту сторону и удостоверился, что там нет ничего осязаемого, после чего оставил зажженную свечу на полу алькова.

К этой минуте я уже пребывал в состоянии изрядного нервного напряжения, которое, однако, не мог сколь-либо удовлетворительным образом себе объяснить. В мыслях моих, впрочем, царила полная ясность. Я был уверен, что ничего сверхъестественного не случится, и, дабы скоротать время, принялся слагать вирши в манере Инголдсби[89] на сюжет самобытной местной легенды. Несколько строк я продекламировал вслух, но эхо показалось мне неприятным. По той же причине я прекратил начатую было беседу с самим собой о невозможности явления духов живым людям. Мои мысли вернулись к трем согбенным старикам внизу, на них-то я и попытался сосредоточиться. Мрачное сочетание в интерьере красного и черного угнетало меня; даже при семи зажженных свечах комната тонула в полутьме. Свет в алькове то и дело вспыхивал на сквозняке, огонек трепетал, заставляя тени и полутени непрерывно меняться. Дабы положить этому конец, я огляделся по сторонам и вспомнил про свечки, которые давеча видел в коридоре; собравшись с духом, я со свечой в руке вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой, и оказался в полосе лунного света, откуда вскоре вернулся с целым десятком свечек. Укрепив их на различных фарфоровых безделушках, которыми было щедро украшено помещение, я зажег их и принялся расставлять там, где скапливались наиболее густые тени, – одни на полу, другие в оконных нишах, – до тех пор пока не разместил наконец все семнадцать свечей таким образом, что каждый дюйм комнаты оказался освещен по крайней мере одной из них. Мне подумалось, что, когда призрак явится, я смогу предостеречь его, чтобы он не споткнулся. Комната теперь была ярко озарена. Эти маленькие светильники, струившие ровное пламя, внушали бодрость и веселье и, заняв мое внимание, породили во мне успокоительное чувство бега времени.

Но, несмотря на это, мысль о предстоящем бдении немало тяготила меня. Вскоре после полуночи свеча в алькове внезапно погасла и черная тень отпрыгнула на прежнее место. Я пропустил этот момент – просто обернулся и увидел, что наступила тьма, как, бывает, вздрагиваешь, внезапно обнаружив присутствие рядом чужака. «Ну и ну! – произнес я. – Какой сильный сквозняк!» Взяв со стола спички, я небрежно пересек комнату, чтобы снова осветить дальний ее угол. Удалось это только со второй спички, и тогда мне почудилось, как что-то мигнуло передо мной на стене. Я невольно повернул голову и увидел, что обе свечи на столике возле камина погасли. Я резко выпрямился.