Аргентинское танго (Игра до победы) - Страница 15

— Сооружу-ка я себе выпивку, — сказал Эндрю, заходя за стойку. — Что ты пьешь?

— Просто кофе, — солгала Лес.

— А мне, думаю, стоит выпить чего-нибудь покрепче. — Он взял стакан и бросил в него несколько кубиков льда из морозильника. — Сегодня вечером по кабелю показывают что-нибудь интересное?

— Не знаю.

— Ну, в таком случае я сам гляну. — Эндрю добавил в виски немного содовой и поднял стакан. — Ты идешь?

— Нет. — Когда Эндрю повернулся, чтобы уйти, Лес окликнула его: — Эндрю, я еду с Мэри в Виргинию. Одра попросила нас разобрать и упаковать вещи в доме. Меня не будет примерно две недели.

— Когда? — Его, казалось, совершенно не заботило то, что он впервые слышит об этой поездке.

— В середине февраля. Мы уезжаем четырнадцатого.

— А я в тот же самый день уезжаю в Нью-Йорк. Я переиграл сроки поездки и перенес время отъезда на несколько дней вперед. Собирался сказать тебе, но как-то упустил из виду. Во сколько улетает ваш самолет?

— Мы еще не взяли билеты. Этим занимается Мэри.

— Будет удобнее, если мы поедем в аэропорт вместе. Тогда придется оставлять на автомобильной стоянке на одну машину меньше.

— Хорошо.

Лес сама не знала, какой ожидала от него реакции, во всяком случае, не подобной — почти полного безразличия.

…Аэропорт был запружен толпами одетых по-зимнему северян, прилетевших в Палм-Бич в поисках тропического тепла. Сквозь поток укутанных в меха приезжих, пробивавшихся к дверям, Лес увидела Мэри, указывающую носильщику, нагруженному багажом, дорогу к регистрационной стойке, где она поджидала сестру.

— А где Эндрю? Он уже улетел?

— Нет, он пошел к газетному киоску.

После того как все процедуры были закончены, они выбрались из толпы, скопившейся у стойки.

— Будем ждать Эндрю или пойдем на посадку?

— А вот он как раз идет. — Лес увидела, что к ним приближается Эндрю с переброшенным через руку зимним пальто. В другой руке он нес кейс и какой-то пакет.

— Что там у тебя такое, Эндрю? — Мэри кивнула на выглядывающую из пластиковой сумки красную коробку в форме сердца и бросила на Лес лукавый, озорной взгляд.

— Немного шоколада для Клодии, — безмятежно ответил Эндрю, не замечая, как оцепенела при этом ответе Лес. — Она что-то вроде шоколадоголика. Мне следовало бы купить коробочку и для тебя, Лес, но я знаю, что ты не любишь сладкого.

Лес промолчала, пытаясь сообразить, почему ему понадобилось покупать подарок. для Клодии, когда он улетает в Нью-Йорк… почему он вообще покупает Клодии какие-либо подарки, в особенности подарки с «валентинкой».

— Она должна быть здесь. — Эндрю обшаривал глазами заполнившую зал толпу. — А вот и она.

Лес проследила за его взглядом и увидела брюнетку, оживленную и веселую, одетую в бросающуюся в глаза блузу из бургундского шелка. На одно ее плечо была наброшена шаль в шотландскую клетку — в тон плиссированной юбке из чаллиса. С руки свисал плоский черный кожаный кейс на длинном ремне. Увидев Эндрю, она улыбнулась и ускорила шаг.

— Ну, я уже все оформила и готова к отлету, — сказала Клодия, прежде чем успела заметить присутствие двух женщин. — О, здравствуйте, миссис Томас. Вы, как обычно, выглядите ошеломляюще. Как и вы, миссис Карпентер.

На самом деле Лес чувствовала себя серенькой простушкой в своем коричневом с искрой костюме и коричневой шляпе-котелке с опущенными впереди полями. Ей хотелось бы выбрать что-нибудь более красочное, но ткань букле так хорошо носится в путешествиях — не мнется и не пачкается.

— Это ее первая поездка в Нью-Йорк, так что естественно, что она возбуждена, — сказал Эндрю, и Лес испытала второе потрясение, волной прокатившееся по всему телу. Он ни разу не упоминал, что Клодия будет сопровождать его в этой поездке. Уж не считает ли он, что это всего лишь незначительная подробность?

— Естественно, — сказала Мэри, заполняя тягостную паузу, прервать которую Лес была не в силах. Она не промолвила ни слова, опасаясь, что может наговорить бог знает чего, если заговорит.

— Можете себе представить? Я прожила все эти годы в Коннектикуте и ни разу не бывала в Нью-Йорке, — заявила Клодия. — Впрочем, сомневаюсь, что у меня было время осматривать достопримечательности.

— Так вы из Коннектикута? — спросила Мэри.

— А разве Эндрю вам не рассказывал? Мы с ним из одного и того же города. У нас даже есть несколько общих знакомых.

— Разумеется, из различных эпох, — криво усмехнувшись, вставил Эндрю. — Когда я уехал оттуда, она еще не родилась.

— Не имеет значения. — Клодия пожала плечами, отметая в сторону разницу в возрасте. — Это лишний раз доказывает, как тесен мир.

— Да, мир тесен, — произнесла Мэри, продолжая заполнять провалы в беседе.

— Через десять минут у нас начинается посадка в самолет, — сказал Эндрю. — Пора трогаться к выходу.

— Отлично. Было очень приятно повидать вас, миссис Томас. — Клодия протянула Лес руку.

— Мне тоже, — Лес удалось собрать все свое самообладание и пожать протянутую руку.

Затем Эндрю нагнулся и поцеловал ее в щеку.

— Приятной поездки, — сказал он.

Но Лес не могла пожелать ему того же самого.

— Удачного полета, — произнесла она и, глядя вслед уходящим Эндрю и Клодии, почувствовала, как на душу ей ложится страшная тяжесть.

— Насколько я понимаю, ты не знала, что она собирается в Нью-Йорк вместе с Эндрю? — Мэри проницательно смотрела на нее.

— Нет, не знала. — Голос Лес, лишенный всяких чувств, звучал плоско и невыразительно.

— Похоже, что медовый месяц закончился.

— Для медового месяца нужны два человека. Может быть, он был медовым только для меня одной… но я этого просто не знала. — Ее глаза щипало от слез, и Лес, быстро сморгнув, смахнула их прочь.

— Лес! — В голосе Мэри звучала жалость, которую Лес была не в силах вынести.

Ее подбородок резко вздернулся вверх, когда она решительно отбросила и боль, и жалость к себе.

— Во всяком случае, во всем этом есть и своя хорошая сторона. Пусть он даже не сказал мне, что она тоже собирается лететь, но он и не прятал ее. Она встретила его здесь — с нами, — и они открыто говорили об этой поездке. Ничего подобного не было бы, если б между ними происходило что-нибудь, что надо скрывать.

— А сладости?

— Прекрати, Мэри, — сердито потребовала Лес. — У меня нет ответа на все эти проклятые вопросы.

Помолчав немного, Мэри сказала:

— Пойдем на посадку.

И они пошли по длинному, заполненному людьми коридору к выходу на посадку.

Две недели спустя Лес вместе с Мэри возвращалась домой, полная воспоминаний, впечатлений и… тревожных мыслей. На выходные в старый виргинский дом приезжала Триша, чтобы провести с матерью уик-энд.

День стоял свежий и ясный — холодный воздух и яркое солнце. После целой недели, которую Лес провела, сидя взаперти в доме и занимаясь разборкой и упаковкой вещей, Лес с нетерпением ожидала приезда дочери как предлога немного развеяться и прокатиться верхом.

Застоявшимся лошадям самим не терпелось пробежаться, и потому их не приходилось подгонять — они весело бежали легким галопом. Лес с наслаждением вдыхала свежий воздух полной грудью. Ей совсем не было холодно в тяжелом ирландском свитере ручной вязки. Они скакали мимо огороженных выгулов. Завидев их, молоденькие любопытные жеребята бежали к ограде, чтобы поглазеть на проезжающих, — совсем как ребятишки на улице. Лошади постарше в соседнем выгуле не проявили к ним почти никакого интереса и едва подняли головы, чтобы взглянуть на Лес и Тришу.

Лес придержала свою затанцевавшую на месте лошадь, чтобы оглядеть табунок.

— Стэн говорил, что в этой группе есть две четырехлетки, которые, как он считает, уже достаточно готовы, чтобы их можно было начать обучать. Чалая с белым пятном на лбу и гнедая с белыми чулочками, — объяснила она Трише, пытаясь отыскать глазами интересовавших ее лошадей. — Роб смог бы их использовать.