Арестант - Страница 44

Капитан Чайковский был блестящим оперативником… практически невостребованным системой. Тот Виктор Чайковский, который пришел работать в милицию пятнадцать лет назад, мало походил на седого, желчного мужика, что строчил нелепый отчет пятнадцатого сентября девяносто четвертого года…

Опер поставил точку в конце абсолютно бессмысленного предложения из сорока четырех слов, хмыкнул и откинулся на спинку стула. Он извлек из старенькой «Москвы» лист бумаги и внимательно перечитал текст. Полный идиотизм, — подумал с удовлетворением.

Зазвонил телефон. Капитан снял трубку. Этот звонок окажет очень большое влияние на его жизнь, но сейчас старший оперуполномоченный ничего об этом не знает.

— Чайковский, — сказал он официальным голосом.

— Здравствуй, композитор, — ответил телефон весело, и Виктор узнал голос полковника Тихорецкого. Ничего хорошего этот звонок не предвещал: нечасто первый заместитель начальника ГУВД звонит рядовому оперу. Чайковский поморщился и нехотя ответил:

— Здравствуйте, товарищ полковник.

— Что ты так официально, Виктор Федыч? Будь проще…

— Слушаю вас, Павел Сергеич, со всем вниманием.

— Уже лучше, композитор… Ты чем вечером занят?

— Да я как бы…

— Вот и хорошо, — перебил Тихорецкий. — Значит, часикам к двадцати двум подгребай ко мне. Разговор есть с глазу на глаз.

Из телефонной трубки пошли гудки отбоя. «Скотина!» — шепнул Чайковский. — «Жди! Хер ты меня дождешься». Он положил трубку на аппарат, достал из ящика стола блок «Мальборо». Распечатал, шурша целлофановой оберткой… Закурил. Он отлично знал, что идти на встречу с полковником все равно придется.

Звонок Семенова оказался полной неожиданностью для Николая Наумова. Нет, он, конечно, сразу вспомнил мелкого чиновника из ЦК КПСС, которого ему прикрепили в восемьдесят седьмом для организации тайных валютных операций. Вспомнил — и удивился: шесть лет прошло с их последней встречи. Но удивление свое скрыл.

— Ну как же, Роман Константинович, — сказал он. — Разумеется, узнал. Рад вас слышать через столько лет. Как вы? Что вы? Где вы?

Голос из прошлого насторожил Наумова. Он понимал, что звоночек чиновника связан с теми, давними, делами. Со счетом N 164'355 ZARIN. Что происходит? — пытался сообразить Николай Иванович. — Почему этот комитетский хмырь вылез именно сейчас? Пронюхал что-то? Да уж не иначе…

А Семенов ходить вокруг да около не стал.

— Николай Иваныч, — сказал он, — есть потребность встретиться и поговорить. Вы, наверно, догадываетесь, по какому вопросу?

— Э-э… догадываюсь.

— Завтра я прилетаю в Питер. Сможем мы встретиться завтра?

— Завтра… завтра… — Наумов лихорадочно пытался сообразить: стоит ли встречаться с этим странным человеком? Он тянул время, но уже понимал, что встреча неизбежна, что несколько коротких деловых контактов шесть лет назад должны иметь продолжение. Вот только какое?

— Если завтра вас не устраивает, — напористо сказал Семенов, — назначьте другой день. Но откладывать надолго крайне нежелательно.

— Ну что же, — решился Наумов, — давайте. Вас встретят.

— Спасибо, не нужно. По приезде я вам перезвоню.

Николай Иванович понял, что отказ от встречающих — мера предосторожности. Вспомнил, как вели себя помощники Семенова тогда, шесть лет назад… конспираторы хреновы!

— Хорошо, — сказал Наумов. — Жду вашего звонка.

Он положил трубку и глубоко задумался. Все последние события, закрутившиеся вокруг счета N 164'355 ZARIN, здорово его волновали. Сумма 60'000'000 способна взволновать кого угодно. Всего неделя прошла с того момента, как освободившийся из Крестов Антибиотик случайно вывел его на след гончаровских денег. Тогда казалось, что взять их будет просто… «Недооценил я этого щенка», — подумал Наумов про Обнорского. — «Ошибся». А в людях он ошибался редко… Теперь, после исчезновения вдовы Гончарова, ситуация выглядела почти такой же безнадежной, как и в сентябре восемьдесят восьмого: вдова скрылась, отмороженный журналист под контролем, но толку от этого немного. Патовое положение, господа присяжные. И вдруг — звонок Семенова. Что может за этим крыться? Кто может за этим стоять? Играет московский чиновник на себя или за его спиной прячутся более весомые фигуры? Ответов на эти вопросы у Наумова не было.

«Красная стрела» прибывает на Московский вокзал в 8.25.

Добрая старая «Красная стрела»… В иные времена этот поезд был практически недоступен для рядового советского человека. В невероятно чистых, уютных вагонах с опрятными, приветливыми и трезвыми проводниками ездили в столицу только партийные и советские деятели, профсоюзные и комсомольские холуи, крупные хозяйственники, депутаты большого калибра, творческие и научные работники… Номенклатура, короче. Темные костюмы, белые сорочки, неброские галстуки.

В наши дни билет на «Красную стрелу» может купить любой желающий. Лишь бы финансы позволяли. Теперь в этом поезде мелькают бордовые и зеленые пиджаки, поблескивают золотые перстни на пальцах со следами выведенных наколок, цепуры. Бывшие профсоюзные и комсомольские холуи, партийные функционеры теперь называют себя бизнесменами. И деятели искусства тоже ездят. Ну, типа искусства, конкретно! Понял? И они теперь называются по-другому: звезды шоу-бизнеса. Во как круто! Здесь можно увидеть и группу «Ну-На» великого Гарри Прибамбасова, и совсем новую вокальную безголосую величину с испуганным лицом и повадками вчерашнего пэтэушника. И стайку фанатеющих от него девах-минетчиц. В респектабельных вагонах явственно ощущается запашок анаши, неумелого разврата, вседозволенности… Ах, «Красная стрела»!

Утром четырнадцатого сентября из вагона «Красной стрелы» на перрон Московского вокзала ступили двое мужчин. Полковник Семенов и капитан Кравцов приехали на встречу с господином Наумовым. Из другого вагона вышли еще двое сотрудников агентства «Консультант». Две эти пары держались так, как будто совершенно не знали друг друга. Вторая двойка консультантов двигалась немного позади первой. Цепкие глаза просеивали шумную толпу на перроне. Вообще-то особых сюрпризов не ожидалось — Наумову полковник сказал, что в Питер он прилетит самолетом, но исключить вероятность необдуманных шагов со стороны питерского серого кардинала Семенов не мог. Под одеждой у всех четырех москвичей были легкие бронежилеты с титановыми вставками.

Тем же порядком — парами — они вышли с вокзала, пересекли территорию станции «Москва-товарная» и оказались на тихой Миргородской улице. С Миргородской повернули налево, на Кременчугскую. Там консультантов уже ожидала невзрачная бежевая двадцать четвертая «Волга». Когда четверо консультантов сели в просторный салон, водитель — молодой крепкий мужчина — спросил:

— Меня зовут Андрей. Я в вашем распоряжении по просьбе Петра Захаровича. Куда едем?

— Сначала нужно позвонить, — ответил Семенов. Водитель молча вытащил из кармана черную коробку Nokia.

— Нет, — мотнул головой Семенов. — Светиться ни к чему. Давайте поищем таксофон.

— Этот аппарат куплен специально для вас. Можете смело звонить. После окончания вашей операции мы перепишем его биографию.

— Разумно, — сказал Семенов. Он взял телефон, вышел из машины и набрал домашний номер Наумова.

— Николай Иваныч, — произнес полковник. — Семенов. Я в Питере.

— О-о, — ответил Наумов. — Быстро вы. Не ожидал в такую рань.

— Кто рано встает, тому Бог дает.

— Верно. Есть и еще одна народная пословица: кто ходит в гости по утрам — тот поступает мудро… Приезжайте, Роман Константинович. Жду. Адрес знаете?

— Нет, — солгал полковник. Адрес он знал. Николай Иванович продиктовал адрес и спросил:

— Вы, кстати, откуда звоните?

— Из Пулкова, — снова солгал полковник.

— Ага… Значит, у меня будете только через час. Ну что ж, жду.

«Волга» с консультантами была на месте уже через полчаса. Она медленно проехала по тихой улочке мимо особняка серого кардинала, свернула в переулок метрах в трехстах и остановилась.