Арена. Политический детектив. Выпуск 3 (сборник) - Страница 10

Белышев с Соколовым вышли от командира. Все, как один, впились в их лица взглядами. Что?!

Мне показалось, что комиссар повеселел. Он шепнул что-то часовому, и оба удалились из салона. Через минуту и Эриксон весьма решительно перешагнул комингс своей каюты. «Жребий брошен!» Он был в фуражке, длинном бушлате, с биноклем на груди. «Господа офицеры, прошу по своим местам. Сейчас будем сниматься и пойдем к Николаевскому мосту».

Я отправился на ют… «Аврора» шла по Неве самым малым. В ночной теми ни огонька, ни искры. Лишь на Английской набережной горел оконный квадратик.

«Господин мичман, куда мы идем?» — спрашивает один из моих ютовых. «К Николаевскому мосту». — «А что мы там будем делать?» — «Не знаю, — признаюсь я честно. — Придем, получим приказ». — «Эх, скорей бы на якорь да в кубрик. Спина задубела… Глянь, Васюта, окно горит. Не одни мы не спим». — «И то веселее». — отвечает Васюта.

Какая жуткая тишина… Вдруг ржаво загрохотала цепь, и вода гулко ухнула под тяжестью станового якоря. «Вот и приплыли!» Все заговорили разом, радуясь скорому отдыху. Из темноты возникла фигура Эриксона, он шел с мостика к себе в каюту. «Идите отдыхать», — кивнул он мне устало.

— Цвень-нь-нь!!

Пуля, прилетевшая с Васильевского острова, злобно цокнула в левую скулу «Авроры» и отлетела, фырна. Матросы зашевелились.

— Постреливают, однако.

— Затемнить корабль!

— Эй, внизу! Вырубите фазу!

— Броняшки на иллюминаторы ста-авь!

«Аврора» гасила огни…

«Аврора» стояла посреди Невы незыблемо, точно броневой клин, вбитый в самую сердцевину города.

В казенник баковой шестидюймовки загнали согревательный заряд, который, прежде чем начаться боевой стрельбе, должен был выжечь густую зимнюю смазку в канале ствола.

Река обтекала корабль, и острый форштевень крейсера невольно взрезал Неву надвое. Полотнища вспоротой реки трепетали за кормой, словно матросские ленты.

До сигнального выстрела оставалось пять минут.

Самые скучные занятия — ждать или догонять. Лично у меня на этот счет свое мнение: догонять все-таки веселее, нежели в ожидании выматывать нервы.

Но разве в жизни, тем более на службе, что-либо зависит от наших желаний? Очень мало. Поэтому я уже второй час нахожусь в кабинете и изнываю от безделья и скуки, хотя работы — непочатый край. Но прежде чем приступить к ней, я обязательно должен дождаться звонка или прибытия Криса Стерлинга, лейтенанта из моей группы, которого сегодня утром отправил на задание. В зависимости от результатов его поездки я должен буду действовать дальше, а пока мне остается одно — ждать. Главное при этом — не уснуть! Передергиваю плечами, сбрасываю начавшую одолевать меня сонливость, поворачиваюсь в кресле и смотрю на подтянутого, аккуратно одетого молодого человека, сидящего за журнальным столиком напротив меня.

Это мой стажер Дик Флинт. Месяц назад его привел в кабинет начальник отдела и сообщил, что, поскольку я у руководства на хорошем счету, мне оказывают доверие и надеются, что я, как опытный работник, и так далее, и тому подобное… Словом, каждый из, нас знает, какие вдохновенные слова умеет говорить в наш адрес начальство, когда похвалы не требуется подкреплять чем-то зримым и существенным. Должен признаться, что в качестве оценки моих заслуг перед Соединенными Штатами меня гораздо больше устроило бы производство в майоры или хотя бы прибавка к жалованью, однако на то оно и начальство, чтобы как можно дальше быть от истинных запросов и нужд подчиненных. Так я стал руководителем практики и был вынужден значительно сократить количество выпиваемого мной на службе: жертва, конечно, не из легких, но ничего не поделаешь — положение обязывает.

Сейчас стажер сидит в кабинете и, дожидаясь вместе со мной лейтенанта Стерлинга, внимательно листает подшивки местных газет и толстенное дело, принесенное вчера из военной полиции.

Вот уж поистине бесцельное времяпровождение! Ну что ценного можно почерпнуть из газет? Сведения, о которых ты до этого не имел ни малейшего представления и которые тебе никогда в жизни не понадобятся; новость, от которой выпучишь глаза, не в силах ее переварить и осмыслить; сюрпризец, по сравнению с которым удар бревном по голове — сущий пустяк. Но главное, в этом потоке словес нет и подобия истины, и если из напечатанного что-либо может быть правдой, ее требуется искать под рубрикой происшествий и на полосе объявлений.

А разве можно здравомыслящему человеку тратить время на чтение писанины чинов из военной полиции? Все, что они могут нацарапать, в большинстве случаев сводится к одному: любой подозреваемый и всякое преступление, с которым они не в состоянии справиться самостоятельно, в конце концов оказываются связанными с самыми страшными и секретными военными тайнами и поэтому относятся к подследственности военной контрразведки. В результате как снег на голову — пухлое дело типа того, что сейчас в руках стажера.

С выводами дела я уже знаком — все как обычно. Поскольку, во-первых, убитые — солдаты специального подразделения «зеленые береты»; во-вторых, они недавно прибыли с театра военных действий и знакомы с дислокацией наших частей во Вьетнаме; в-треть-их, их батальон в настоящее время осваивает новую боевую технику. Вывод напрашивается один: в их смерти видна длинная рука русского Главного разведывательного управления. И укоротить эту руку из здания на далекой и кошмарной Знаменке должен именно я, капитан Стив Коллинз из военной контрразведки. Как будто названный капитан, то бишь я, только об этом всю жизнь мечтал и у него нет более серьезных дел, особенно сегодня утром, когда после вчерашнего гудит голова.

Как бы там ни было, парни из военной полиции свое дело сделали умело, том с материалами и резолюцией шефа передан под расписку мне, и всю полноту ответственности за дальнейшие результаты расследования теперь несу я. А поэтому, капитан, кончай дремать, забудь о больной голове и лучше постарайся еще разок припомнить все узловые моменты дела: без прикрас, домыслов, натяжек.

Подтягиваю колени, принимаю из полугоризонтального положения строго вертикальное, выметаю из головы лишнее. Поскольку стажер, проникнувшись значимостью своего нового положения, на редкость важен и строго соблюдает все правила субординации, я предпочитаю не называть его по имени. Однако не обращаться же к нему «сэр»? Слишком жирно! Поэтому я именую его согласно занимаемому им положению в отделе — «стажер».

— Стажер, давай еще раз вспомним все, что нам известно. Начинай-ка с самого начала.

— Слушаюсь, сэр. Итак, утром седьмого августа…

Верно, стажер, с этого и следует начинать. Итак, седьмого августа в шесть утра полицейский патруль обнаруживает труп военнослужащего. Дело происходит почти в центре города, на одной из самых оживленных улиц. Следов убийц обнаружить не удается, свидетелей по факту свершения преступления нет, жильцы близлежащих домов заявляют, что около трех ночи слышали выстрелы.

Проходит двое суток — и утром девятого августа снова труп. Осмотр места преступления ничего не дает, свидетели отсутствуют, в соседних домах слышали выстрелы.

А вчера, одиннадцатого августа, — третий труп. И повторение старой картины: следов нет, никто ничего не видел, лишь двое стариков-пенсионеров слышали сквозь сон выстрелы.

Что связывает убийства? Первое, сами жертвы, все трое — солдаты спецроты «зеленые береты», больше того — из одного взвода. Их батальон полтора месяца назад прибыл из Вьетнама для отдыха, доукомплектования и освоения новой техники. Второе, способ убийства. Все трое получили по четыре пули в спину из армейского кольта образца 1911 года; баллистическая экспертиза утверждает, что все пули выпущены из одного пистолета. Значит, во всех случаях присутствовал один и тот же стреляющий или разные лица пользовались одним и тем же пистолетом. Но что бы из этих двух предположений ни оказалось правдой, вывод один: кольт все три убийства связывает воедино. И наконец, ни у кого из убитых ничего не похищено, включая имевшиеся при них деньги и документы. Выходит, убийство с целью грабежа отпадает. Да и чем можно разжиться у солдат, полтора месяца назад вернувшихся из азиатских джунглей и сейчас пытающихся урвать от жизни все, что в их положении только возможно?