Арена - Страница 117
Рядом на песке сидел Трошин. Его доспехи валялись неподалеку, раны были более или менее качественно перевязаны, но сил у него почти не осталось. И права уйти, чтобы нырнуть в спасительное лоно реанимационного саркофага медблока, он не имел. Команда должна ждать решения Жюри. Даже в том случае, если оно очевидно.
Они молчали — все будет сказано потом. А сейчас своим молчанием они отдавали дань памяти тем, кто не видит этого момента — момента, когда определяется будущее целой планеты.
В память о Дане Лигове — как бы ни звали его на самом деле. О человеке — все думали о нем именно как о человеке, совершенно не интересуясь, к какой именно расе принадлежал аналитик СПБ. Да и так ли уж это важно? Куда более существенно другое — душа, сердце и кровь его были по-настоящему человеческими. В решающую минуту он встал рядом с ними, принося свою долгую — невообразимо долгую жизнь в жертву таким очень земным понятиям, как дружба, долг, честь…
В память о Борисе Круглове. Каждый воин когда-нибудь рискует встретить противника, превосходящего его. В жизни Борису такой противник не встретился. Его подстерегла равнодушная деревяшка, увенчанная еще более равнодушной стальной полосой… Тяжелый железный болт победил богатыря… Можно много и красиво говорить о тех, кто в той или иной ситуации совершил невозможное. В жизни, увы, такое случается редко. Но как же важно, чтобы каждый сделал ВСЕ, что мог, когда это было действительно необходимо…
В память о Геннадии Одинцове. Наверное, с того самого дня, когда он не смог отказать своему подчиненному в не слишком сложной, но идущей вразрез с мнением начальства просьбе, его не оставляла мысль о том, что все происходящее — фантастика. Перестрелки с клонами, маскировка внешности, даже штурм офиса «Арены» — все это он воспринимал как игру, как участие в шоу или… в съемках фильма. Но так и не прозвучал для него усталый голос режиссера: «Стоп, снято!» А игра внезапно превратилась в нечто большее, в нечто такое, что стоит жизни. В том числе и его собственной.
Они стояли на белом скрипучем песке и молчали.
А потом откуда-то извне пришел голос…