Architect of love (СИ) - Страница 6

____________

*Карл Бенц (Carl Friedrich Michael Benz) — немецкий инженер, изобретатель первого в мире автомобиля, пионер в области автомобилестроения.

**Мишлен (Michelin) — одна из самых дорогих марок автомобильных шин.

========== Никто не останется без любви (Gredence, FB) ==========

Ожидая своего «подопечного» у дорогого ночного клуба, Персиваль в очередной раз себя спрашивал, как он мог, с его послужным списком и многолетней службой в спецназе, докатиться до такого? Быть на побегушках у молодого, богатого сопляка.

Охранять. Возить. Ожидать. В меру потакать. Скрыто следить за действиями. Вот далеко не полный перечень обязанностей Грейвса, а в остальном, все на усмотрение младшего Бэрбоуна.

Как и большинство представителей «золотой молодежи», мальчик был несколько избалован, рано познав вкус удовольствии и излишеств. Богатым и вечно занятым родителям до отпрыска было мало дела, перепоручив заботы о нем крупному банковскому счету, а так же личному шоферу и охраннику — мистеру Грейвсу.

Ни скромностью, ни сдержанностью юный Бэрбоун не отличался, без умолку болтая о своих одноклассниках, крутых тусовках и собственных предпочтениях. Оказалось смазливому Кри нравились мальчики.

Грейвс давно привык к подобному трепу, громкой музыке, курению марихуаны в салоне и к ногам, заброшенным на торпеду. Рано или поздно его смена закончится. Он вернется в свою холостяцкую берлогу, примет ванну, попутно прикладываясь к бутылке виски, снимая, таким образом, усталость.

Персиваль старался держать себя в руках и контролировать количество выпитого спиртного, так как мог сорваться и уйти в запой. А все проклятая служба в армии. Бессмысленные убийства и безграничная тоска о павшем товарище, своей единственной и большой любви.

Уйдя на гражданку, Персиваль заперся в четырех стенах, зарос, стал потихоньку деградировать, превращаясь в беспросветного пропойцу. И если бы не звонок бывшего сослуживца, эта работа, богатый брошенный мальчишка, висящий у него на шее, он бы окончательно спился и тихонько сдох в луже собственной блевотины.

Отметая воспоминания прочь, Персиваль тихо выругался, глянув на часы, показывающие почти час ночи. Уже собираясь выйти из автомобиля, чтобы поискать своего «подопечного» среди пьяной и обдолбанной молодежи, Грейвс заметил знакомый силуэт, нетвердой походкой шедший к машине. Плюхнувшись на сидение, Криденс быстро отвернулся к окну, не проронив ни слова.

— Эй, у тебя все…

Слова беспокойства застревают на выдохе, так как губы Грейвса обжигает лихорадочный поцелуй, язык юноши нагло вторгается в рот, наполняя вкусом спиртного и сигарет. А сам Криденс настойчиво пытается расстегнуть его ширинку и пробраться под резинку трусов.

— Какого хера?! Ты что творишь?! Руки убрал! — рычит Перси, ловя себя на мысли, что с трудом оторвал свой рот от алчущих губ мальчишки.

— Ну давай! Я что, тебе не нравлюсь? — сквозь пьяную улыбку, вновь пытаясь поцеловать. И голос, будто надорванная струна, а в слегка затуманенном взгляде стоят непролитые слезы.

— Нет, я сказал! Да что произошло?! — пытается понять Персиваль. — Тебя кто-то обидел?!

— Почему? Что со мной не так? Разве я не красив? Не богат? — допытывается юноша, вновь прильнув к Грейвсу. — Пожалуйста. Я ведь так хочу… — блаженная улыбка сменяется судорожным вздохом, глаза закатываются и вот уже на руках Персиваля лежит безвольное тело.

— Эй, малыш, сколько ты выпил?! — встревожено спрашивает Перси, пытаясь растормошить Бэрбоуна-младшего. — Что еще принял?! — та же реакция. — Да твою ж мать!

***

Уставший до чертиков Грейвс сидит на полу собственной ванны, делая небольшие глотки обжигающей жидкости и следя за тем, как его «подопечный» потихоньку приходит в себя.

— Где я? Что со мной было? — еле ворочая языком, цедит мальчишка, резко выныривая из полубредового сна.

— Ты у меня дома. Мне пришлось помочь тебе основательно прочистить желудок, потом раздеть и засунуть в ванну. Ты разве не знал, что бухло плюс наркотики слишком гремучая смесь?

— Извини, я…

— Извини? Я тебе что, отец родной? Знаешь, маленький засранец, я, наверное, болт положу на эту работу и кучу бабла, что мне отваливает твой папаша. Пусть с тобой нянчится кто-нибудь другой.

Криденса начинает бить крупная дрожь и, пытаясь успокоиться и согреться в почти остывшей воде, он подтягивает ноги к груди, обхватывая колени руками. Сейчас, когда с мальчика-мажора спала броня крутизны и беззаботности, он выглядит потерянным, глубоко ранимым, разбитым и одиноким.

— Что случилось? — чуть успокоившись, интересуется Персиваль, делая очередной глоток виски и отставляя бутылку на пол.

Криденс отрывает свой взор от водной поверхности, глядя на мужчину раненным зверьком.

— Первая любовь. Предательство. Это всегда так больно? — тихо, почти шепотом. — Я думал, раз я богат…

— Да, приятель, не все можно купить деньгами, — выдыхает Персиваль, понимая, что сморозил херню. Должно быть, сказывается накопительная усталость и выпитое спиртное. — Большинство подростков через это проходят. Да не расстраивайся ты так. Хочешь, я начищу этому мудаку табло? — поспешно предлагает мужчина, натыкаясь на вымученную, молчаливую улыбку. —Ладно, давай я помогу тебе вымыться, — пытается сменить тему Грейвс, хватая с полочки мягкую мочалку и брусок душистого мыла, смачивая оба предмета в воде и образуя обильную пену.

Уверенной рукой он начинает мягко водить по линии плеч, выступающим ключицам и лопаткам, бусинам позвонков, находящимся над поверхностью воды.

Изящная рука Криденса перехватывает его ладонь, поднося к бледным подрагивающим губам. Мазнув ими по узору чуть вздувшихся вен, юноша плавно смещается к самому краю ванной, глядя на изумленного Грейвса своими повлажневшими глазами-вишнями.

— Пожалуйста. Прошу, — а в голосе столько мольбы и неприкрытого отчаяния. — Мне это нужно.

Всего несколько томительных секунд и быстрая дуэль взглядов, но лишь для того, чтобы быть окончательно уверенными.

Персиваль стаскивает с себя одежду, в то время как куча вопросов, воспоминаний из прошлого и возможных проблем в будущем мелькает перед его мысленным взором. Он аккуратно переступает через край ванной, думая о дерзком, пьянящем поцелуе мальчишки в салоне авто и его дрожащих губах на своей руке. Затем, любуясь алебастровой кожей и стройным телом, скрытыми чуть мутноватой водой, он бережно привлекает юношу к себе.

Этой ночью, плавно переходящей в рассвет, никто не останется без любви.

От автора: Ни один из них не будет причиной боли другого. Я слишком их люблю.

========== — cлова и «мысли» (Thorki, Thor) ==========

Локи:

— Будет лучше, если мы никогда больше друг друга не увидим.

Тор:

«Святые небеса, вновь это дерьмо».

— Это то, чего ты всегда хотел.

«Самому, наверное, пора смириться с этой херней».

Локи:

«Нет, не хотел». «Не оставляй меня». «Люби меня». «Прямо здесь». «Возьми на этом самом полу или припечатай к стеклянной стене». «Боги, только бы не выкрикнуть это в слух». «Не начать слезно умолять». «Блядь, я сейчас разревусь».

Тор:

«А это еще что?» «Он что, губы надул?» «Обиделся?» «Как мило». «Успокойся, придурок, я все еще тебя люблю».

Локи:

«Вот, деревенщина». «По спине постучал, словно я поперхнулся». «Я тебе что, ковер, что ты с меня пыль выбиваешь?» «Только не плачь, Локи». «Не реви, мать твою».

Тор:

«И почему я не попробовал этого раньше?» «Так ответить, взглянуть, прикоснуться». «Может, стоило дотронуться до него более убедительно?» «Ну, там не по спине похлопать, а чуть ниже, погладить».

— Хель, этот лифт что, улитки с черепахами тянут?! Тут состариться можно!

Локи:

— Или приятно провести время. Это ведь в последний раз.

«Так, где тут у них кнопка СТОП?»

Тор:

— Стопудово в последний.

«Братишка, ты сам-то хоть веришь в это?» «С такой шикарной задницей!»

А дальше, как вы понимаете, пошла жара… И вынес потом Тор Локи из лифта чуть ли не на себе, потому как тот еле ноги волочил…