Арахна
(Рассказы о пауках. Том I) - Страница 17
— Изменить цивилизацию? — спросил Вебстер и пристально взглянул на доктора.
— Конечно, дорогой мой, — ответил доктор. Его глаза сверкали. — Неужели вы думаете, что я на годы похоронил здесь себя и Миру и истратил свое состояние ради поисков замены шелка? Подумайте о возможностях луча. Мы сможем увеличивать баранов и получать ребрышки весом в многие фунты. Фермеры смогут за два месяца выращивать гигантских свиней! Еды станет так много, что в мире исчезнет голод. Несомненно, тот же принцип применим и к растительному царству. Небольшой процент населения, работающий несколько часов в день, сможет прокормить весь мир!
Вебстер изумленно глядел на доктора. Величие картины, нарисованной вдохновенными словами ученого, поразило его.
— Это чудесно! — воскликнул он. — Вы станете благодетелем человечества!
— Не человечества, а сверхчеловечества! — вскричал доктор. — Когда энергия, которую люди сейчас тратят на производство пищи, будет направлена в иное русло, какие прорывы мы совершим в науке, в искусстве! Бедность и преступность отойдут в прошлое и Человек займет свое истинное место. Я говорил вам, что мне нужен помощник. Вы останетесь и поможете мне?
— Я всем сердцем ваш! — воскликнул Вебстер и с жаром пожал руку доктора.
— Благодарю вас, — серьезно сказал доктор Коллинс. — Ваша награда будет велика, если наш труд увенчается успехом.
Глядя через плечо доктора, Вебстер заметил стоявшую в дверях Миру. Его сердце застучало сильнее. В случае успеха его может ждать величайшая награда на свете!
Остров, на который волны выбросили Билла Вебстера, был длиной в милю с четвертью и шириной в три четверти мили в самом широком месте. Лужайка с домом занимала центральную часть острова и была окружена густыми зарослями тропических растений. Пробираться сквозь них было нелегко. От дома к противоположным берегам острова вели две тропинки. Та, по которой пришли Вебстер и Мира, использовалась редко. Другая вела к гавани — там швартовался корабль, привозивший припасы для доктора и его дочери. С наветренной стороны к острову вел узкий и глубокий водный канал; корабль мог подойти близко к берегу и разгрузиться. От пристани к дому шла широкая тропа и, хотя обычно ее окружали и перегораживали сети гигантских пауков, излучатели без труда освобождали путь для носильщиков, нагруженных припасами на следующие полгода.
Корабль и рация были единственными средствами связи доктора с внешним миром, за исключением двадцатифутового катера, который стоял в выстроенном из бетона и железа сарае у причала. Катером не пользовались для прогулок: он был предназначен для срочной эвакуации с острова, если в этом возникнет необходимость. Раз в месяц доктор спускался к сараю, заводил мотор и плавал на катере у берега. Через месяц это стало частью обязанностей Вебстера. Мира, как правило, сопровождала его. Они проявляли должную осторожность и никогда не приближались к острову Тонги, лежавшему всего в полумиле к востоку. В любую минуту там можно было встретить боевые каноэ. Катер, правда, был хорошо оснащен и отбил бы лобовую атаку: на корме была укреплена 37-миллиметровая пушка, на носу стоял пулемет. Оружие, большое количество амуниции, бочка с водой и провизия на неделю — вот и все, что было на катере. Все свободное пространство на борту занимали тяжелые бочонки с бензином.
Барабанный бой, который слышал в первый вечер Вебстер, как оказалось, периодически возобновлялся. Он звучал в течение трех ночей каждого лунного месяца, когда луна не показывалась. Охотники за головами не пытались высадиться на острове. Вебстер вскоре перестал нервничать при звуке тамтамов и обращал на них не больше внимания, чем доктор.
Доктор Коллинс с радостью нагрузил работой нового ассистента. Вебстер почти не имел научной подготовки, но быстро учился и под руководством доктора стал неплохим лабораторным техником. Первой и главной целью экспериментов был способ контроля над высвобожденной доктором силой и точная настройка аппарата, что позволило бы обеспечить заранее определенный рост. Тщательная проверка прежних экспериментов ничего не дала: ни скорость, ни степень роста не зависели от времени воздействия (при условии, что минимум составлял двадцать секунд). Более короткое воздействие оказалось неэффективным, как и тонкие изменения настроек аппарата. Радикальные изменения делали его бесполезным.
Именно Вебстер, несмотря на все свое невежество, предложил изменить фокусное расстояние линзы и поместить объект ближе к источнику бета-луча. Это было сделано; нескольких обычных и гигантских, но медленно росших пауков подвергли обработке лучами, и доктор с ассистентом стали ждать результатов. Перемены были очевидны: пауки, хоть и были обработаны спустя месяц после контрольной группы, вскоре догнали и перегнали ее. Оставалось неясным, был ли это просто более быстрый рост или степень роста также увеличилась. В ожидании результатов доктор распорядился на время прекратить работы.
Перерыв в работе очень обрадовал Вебстера. Работа доктора глубоко заинтересовала его и, как и Коллинс, он с нетерпением ждал результатов эксперимента. Но было приятно и побездельничать, особенно в компании Миры. Ее нежная красота покорила Вебстера с первой минуты, и за прошедшие три месяца чувство восхищения только усилилось. Вебстер был влюблен.
Его положение нельзя было назвать приятным. Он был уверен, что Мира расположена к нему. В то же время, она ничем не показывала, что считает его кем-то важнее друга и товарища по развлечениям. Он жаждал узнать, не скрывает ли ее равнодушие более глубокое чувство, но не осмеливался спросить. Он не смог бы заставить себя покинуть остров; но что, если придется ежедневно встречаться с ней и знать, что она недостижима? Лучше об этом не думать. Лучше уж неопределенность.
Его терзала еще одна мысль. Допустим, Мира признается, что разделяет его чувства. Но вынужденная близость часто творит чудеса в любовных делах, и по возвращении во внешний мир Мира осознает, возможно, что приняла за любовь естественную привязанность к единственному товарищу на острове. Нужно было как можно скорее завершить работу — когда они наконец уедут с острова, он сможет спросить, согласна ли Мира разделить с ним свою жизнь.
Мира назвала еще одну причину, по которой следовало торопиться. Однажды, когда они сидели на траве у дома, девушка обратилась к Вебстеру.
— Билл, — неожиданно спросила она, — тебе ведь нравится папа, правда?
— Я считаю его одним из лучших и величайших людей в мире.
— Я рада этому, Билл. Так мне будет проще попросить тебя о помощи. Я очень беспокоюсь за него.
— Что случилось?
— Мне кажется, что за последние три месяца он заметно ослабел. Он устает от малейшего усилия.
Вебстер помолчал. Он и сам заметил, что Коллинс начал терять силы, и часто уговаривал доктора отдохнуть — в ответ на что ученый только смеялся.
— Трудно сказать, Мира. Я его недостаточно знаю.
— Я в этом уверена, и ты должен мне помочь.
— Я сделаю все, о чем ты попросишь.
— Через два месяца придет корабль с припасами. Отвези отца домой в Штаты, Билл, и позаботься о лечении. Как ты думаешь, получится его уговорить?
— Сомневаюсь, Мира. Мы неплохо продвинулись в наших экспериментах, и он вряд ли согласится уехать.
— Нужно что-то придумать, Билл. Я до смерти боюсь за него. Он единственный, кто у меня есть в этом мире, ты же знаешь.
Девушка подалась к Вебстеру, и он прикусил губу, борясь с искушением заключить ее в объятия. Миг слабости прошел, Мира выпрямилась с храброй улыбкой — и испустила крик ужаса. Вебстер вскочил на ноги и оглянулся. Они находились в пятидесяти ярдах от края лужайки. Пауки никогда не покидали деревья — но сейчас к Вебстеру и девушке приближался по траве один из «объектов» последних экспериментов. Диаметр тела паука составлял добрых двадцать дюймов. Вебстер полез в карман за излучателем и с тревогой понял, что оставил аппарат в доме: к деревьям он приближаться не собирался, а на открытой местности пауки раньше не показывались.