Арабы у границ Византии и Ирана в IV-VI веках - Страница 2

Если доисламская поэзия арабов и дошла в более поздних записях, то как размер стихов, так и содержание их не подвергались особым изменениям, они являются "верным эхом, в целом, этой эпохи и этой жизни", - таково мнение наиболее выдающихся ее исследователей. Некоторые поэмы способствуют возможности углубить и понять отдельные явления в жизни бедуинов, в их судьбе, отражают родовые связи и межплеменную вражду. Лирика поэтов-номадов передает общий колорит кочевой жизни бедуинов, которая выработала в них своеобразные черты, выявляет их психический облик. В поэмах не отражена политическая жизнь, нет намеков на события, но живое представление о складе, обычаях, порядках они передают доподлинно.1 Большой интерес представляет в этой связи диван Амрулькайса, последнего царственного киндита.2

Своеобразной формой являются ahbar. Это не хроники и не истории, а рассказы, повести. Они могут быть привлечены в качестве исторических источников, но должны быть предварительно подвергнуты тщательному критическому анализу. Даже лучший их образец Ayam al ?Arab требует крайней осторожности.3 "Дни арабов" - это дни битв арабов, дни сражений, в которых участвовали те или другие племена, в известной мере это эпический элемент доисламской литературы, так как некоторые дни относятся к раннему периоду. Так, день Зу Кар повествует о битвах с таалабитами, а день Зу Наджаб - о сражении между киндитами Хасана ибн Моавии с Ханзалой ибн Малик-Тамим.4 Записанные много позднее, они хранят достоверные бытовые сведения, которые нельзя извлечь из других источников.

Географические и исторические сочинения мусульманского периода являются результатом более поздней обработки материала, часто легендарного характера. Их характеризует особый интерес к генеалогии, к вопросам родственности племен, далеко не всегда отвечавшим действительному происхождению того или другого рода. Чтобы найти опору для искусственно составленной генеалогии, ее искали в связях, фактически не существовавших. Только тщательная аналитическая работа может привести к относительно надежным результатам. Хронологические указания арабских географов и историков также требуют исследований. В ряде случаев их следует отвергнуть, и только путем синхронистических сопоставлений можно установить время того или иного события. Для доисламского периода исторические и географические сочинения арабов переписывают сведения друг у друга, с незначительными вариантами. Но данные некоторых авторов представляют большой интерес при сопоставлении их с материалами византийских историков, хронологические и политические сведения которых сомнений не вызывают. В настоящее время мы имеем возможность также указать на связи, которые можно обнаружить между традицией, сохранившейся у арабских историков (Хамза Испаганский, Табари), и тем, что сообщают недавно открытые южноарабские надписи.

В первой половине Х в. были завершены труды нескольких замечательных арабских ученых. Прежде всего это Табари, без которого едва ли могла быть написана история Ближнего Востока в период раннего средневековья, история возникновения мусульманства, история Корана. Составитель "Всемирной истории" собрал во время путешествий огромное количество разнообразных материалов. Он учился в лучших мусульманских школах своего времени, сам преподавал. Его многотомный исторический труд включает множество документов, передает различные традиции, в подлинности которых нельзя быть уверенным. Противоречивые данные приводятся им без согласования; не сглаживая их, Табари тем самым дает возможность исследователю самому судить о ценности и достоверности приводимых им материалов.5 Для настоящей темы значение имеют его сообщения об арабах в связи с историей Ирана в сасанидский период, преимущественно сведения о лахмидах.

Табари умер в 923 г. н. э. В 60-х годах того же Х в. закончил свои труды филолог Хамза Испаганский, оставивший небольшую, но очень ценную сводку последовательности династий. В ней уделено место и доисламским племенным объединениям арабов. Наряду с главой о лахмидах в его "Анналах" упомянуты киндиты и гасаниды. При всей краткости, Хамза дал ценные сведения, некоторые из них подтверждают теперь южноарабские надписи; он же указал на то, что существовали хронологические записи в Хиртской церкви, устанавливавшие соответствие между временем царствования лахмидов и сасанидов. Хамза упоминает и о некоторых источниках, например о "Книге царей Кинда".6

В 947 г. были закончены, а в 956 г. повторно пересмотрены знаменитые "Золотые луга" Масуди, побывавшего во всех городах и областях халифата.7 Живое изложение, последовательность, занимательность его книг покорили его читателей и исследователей. В части, посвященной истории Ирана и событиям сасанидского времени, он не раз упоминает арабов-лахмидов, не оставляя в стороне легенды и анекдоты о них. Во всем этом материале есть ценные крупинки, окрашивающие исторические события в более яркие цвета, в частности данные о непосредственных сношениях лахмидов с шаханшахами.

Абульфеда, умерший в 1331 г., принадлежал к боковой линии Айюбидов, принял участие в войне с крестоносцами, остался верным мамлюкам и правил в Хамате (Hamah).8 Среди написанных им книг "Домусульманская история" занимает скромное место, но именно она важна для настоящей темы; в ней кратко перечислены основные правители арабских династий "языческого" периода. Традиции, приведенные автором XIV в., в общей форме восходят к достаточно достоверным источникам.

Особо следует отметить сведения, сообщаемые арабскими христианскими источниками, в частности так называемой "несторианской историей" или "Хроникой Сеерта".9 Открытый и изданный Шером, этот анонимный памятник составлен арабом, принадлежавшим к числу несториан, и содержит историю главным образом христианского населения. В хронику вкраплены биографии отдельных деятелей несторианской церкви, их споры с монофизитами, истории патриархов и византийских императоров. Эта особая струя арабской христианской литературы отразила влияние византийского и сирийского летописания. Она, быть может, недостаточно использована историками средневековья, хотя тонко и верно охарактеризована литературоведами.10

Все эти группы арабских источников не дают, однако, возможности составить последовательную историю отдельных арабских княжеств, оценить их участие в общей жизни Ближнего Востока, их связь с Византией и Ираном.

Политическую и социальную историю доисламских арабов, последовательность событий во времени можно установить лишь в зависимости от использования византийских - греческих и латинских источников и сведений сирийских авторов. Эти источники имеют то преимущество перед арабскими историческими трудами, что современны событиям, о которых сообщают, но они, тем не менее, требуют тщательного анализа. Гордость и самомнение Рима полностью унаследовала Византия, второй Рим, для которой все восточные народы были "варварами", в том числе и персы, в культурном отношении не только не уступавшие "ромеям", но во многом достигшие более высокого уровня. Тем более арабские племена казались ей малодостойными внимания.

Большое значение приобретают сирийские источники, ценные уже по одному тому, что их свидетельства записаны современниками, для которых арабы были близкой, хорошо известной народностью. Сирийцы, владея родственным арабскому языком, находились с ними в постоянном общении, они сговаривались на своеобразном диалекте, сиро-арабской койнэ.

ГРЕЧЕСКИЕ И ЛАТИНСКИЕ ИСТОЧНИКИ

До настоящего времени греческие и сирийские источники недостаточно использовались для истории доисламских арабов, между тем их привлечение для истории химьяритов, как показали наши исследования, помогло разрешить вопросы, не находившие до того ответа.

У византийских писателей IV и V вв. можно найти немало сведений об арабах.

Спутник Юлиана Отступника в его походе за Евфрат в 363 г., Аммиан Марцеллин, выявил характерные черты сношений с арабами, необходимость для империи поддерживать с ними добрые отношения.11 Гибель Юлиана 26 июня 363 г., как сообщает Аммиан, последовала от стрелы, которую метнул в него араб. Его история носит все черты римской традиции летописания: спокойный эпический тон, объективность и последовательность изложения, стилистически тщательно отделанный язык упрочили за ней славу классического памятника. Одним из главных устремлений церкви было обращение в христианство язычников. Нельзя забывать, что для Константинополя христианизация играла известную политическую роль и новая идеология проникала в арабскую среду при официальной поддержке империи. Византийские церковные историки оставили в своих трудах сведения об арабах, которые могут быть дополнены тем, что можно извлечь из агиологических памятников.