Апостол Павел - Страница 39

Павел избежал взрыва тем, что поторопился как мог скорее отбыть в Антиохию. В это, вероятно, время, оставил его Сила. Последний происходил из иерусалимской церкви. Он оставался там и с этого времени присоединился к Петру. Сила, как видно из редактированных им Деяний, был, по-видимому, человеком, стремившимся все согласить; он колебался между обоими лагерями и попеременно становился на сторону то того, то другого из главарей, но в глубине души был истинный христианин и исповедовал те взгляды, торжество которых спасло церковь. В самом деле, никогда в христианской церкви не появлялось такого серьезного повода к расколу, как тот, который волновал ее в эту эпоху. Лютер и самый педантичный схоласт разнились друг от друга меньше, чем Павел и Иаков. Благодаря нескольким мягким людям, Силе, Луке, Тимофею, все столкновения были заглушены, все едкие слова замяты. Прекрасный рассказ, спокойный, полный достоинства, не открыл ничего, кроме братского согласия в те года, когда бурлили такие страшные раздоры.

В Антиохии Павел вздохнул свободнее. Он встретился там с прежним своим спутником, Варнавой, и они, несомненно, испытали великую радость при свидании; ибо повод, временно разделивший их, был чисто принципиального характера. Возможно также, что Павел в Антиохии нашел и своего ученика Тита, не принимавшего участия во втором путешествии и долженствовавшего впредь соединиться с ним. Рассказ о чудесных случаях обращения, совершенных Павлом, привел в восторг молодую и деятельную церковь. Павел, со своей стороны, испытывал живейшую радость при свидании с городом, который был колыбелью его апостольской деятельности, с местами, где он за десять лет до того задумывал вместе с Варнавой свои великие планы, с церковью, давшей ему звание миссионера среди язычников. Но очень серьезный инцидент вскоре прервал эти нежные излияния и оживил несогласия, на время задремавшие, сообщив им такую степень важности, которой они до тех пор не имели.

Пока Павел был в Антиохии, прибыл туда и Петр. Сперва радость и сердечность даже возросли. Апостол евреев и апостол язычников любили друг друга, как всегда бывает между людьми очень добрыми и людьми очень сильными, когда завязываются между ними отношения. Петр без колебаний причащался вместе с обращенными язычниками; он даже открыто нарушил еврейские предписания, не стесняясь принимать совместно с ними пищу; это доброе согласие вскоре было нарушено. Иаков привел в исполнение свой роковой план. Братья, снабженные рекомендательными письмами, подписанными им, как главой Двенадцати и единственным лицом, имеющим право сообщать миссии характер настоящей, подлинной, отправились из Иерусалима. Они высказывали убеждение, будто бы непозволительно выдавать себя за учителя во Христе, не побывав предварительно в Иерусалиме, чтобы согласить свое учение с учением Иакова, брата Господня, и не получив от него аттестата. Иерусалим, по их взгляду, был источник всякой веры, всякого апостольского поручения; там находились истинные апостолы. Кто проповедовал, не имея доверенности от главы церкви-матери и не давши последнему клятвы повиноваться, того следовало отвергнуть, как лжепророка и лжеапостола, как слугу дьявола. Павел, не имевший такой доверенности, был пришлец, хваставшийся ему лично бывшими откровениями, которых в действительности не было, самовольно взявший на себя дело миссии, на которое у него не было прав. Он приводил в доказательство последних свои видения, утверждая даже, будто видеть Иисуса сверхъестественным образом значит больше, чем знать его лично. "Может ли что-нибудь быть бессмысленнее? - говорили иерусалимляне. Никакое видение не может быть достоверным для чувств: видения не дают уверенности; призрак, который мы видим, может быть злым духом; у идолопоклонников бывают видения точно так же, как и у праведников. Если спрашивать видение, можно ответить себе все, что хочется; видение бледнеет на мгновение и сейчас же исчезнет; нет времени расспросить его, как следует. Мысль мечтателя не зависит от него, человек всегда теряется в состоянии экстаза. Видеть Сына вне его плоти! Да это немыслимо; от этого неминуема была бы смерть. Убил бы сверхчеловеческий блеск этого света, Даже ангелам, чтобы стать видимыми, приходится облечься в плоть!" По этому поводу посланцы приводили массу видений, которые были у неверных, нечестивых, и заключали из этого, что апостолы-столпы, которые видели Иисуса живым, обладают огромным преимуществом. Они ссылались даже на тексты из писания, доказывающие, что видения исходят от разгневанного Божества, тогда как постоянные непосредственные сношения суть удел только друзей. "Как может Павел утверждать, что посредством беседы в течение одного часа Иисус сообщил ему способность быть учителем? Иисусу понадобилось целый год поучать своих апостолов, чтобы образовать их. И потом, если в самом деле Иисус являлся ему, как же он тогда проповедует учение, противное Христовому? Пусть он докажет, что действительно беседовал с Иисусом, сообразуясь с его наставлениями, любя его апостолов, не объявляя войны тем, кого Иисус избрал. Если он хочет служить истине, пусть станет учеником учеников Иисусовых, и когда он будет полезным помощником".

Таким образом, ставился поистине величественно вопрос о церковном авторитете и личном откровении, о католицизме и протестантстве. Иисус об этом совсем не высказывался вполне определенно. Пока он жил и в первые годы после смерти он был до такой степени исключительно душой и жизнью своей маленькой церкви, что вопрос об управлении и устройстве ее совсем и не выдвигался. Теперь, наоборот, приходилось выяснить, существует ли власть, представляющая Иисуса, или христианское самосознание осталось свободным, надобно ли для проповеди Иисусовой дать подписку в послушании, или достаточно утверждение, что Иисус просветил учащего. Так как Павел в доказательство своего права на миссионерскую деятельность ссылался только на свое утверждение, положение его во многих отношениях было нетвердо. Мы увидим, какими чудесами красноречия и деятельности защитится великий новатор от нападок, которым он со всех сторон подвергался и как он удержит за собой свои права, не разрывая окончательно с апостольской коллегией, авторитет которой он всегда признавал, если он не стеснял его свободы. Но сама эта борьба сделала его не особенно для нас привлекательным. Человек, который спорит, сопротивляется, говорит о самом себе, такой человек, который упорствует в своих мнениях и своих правах, делает неприятности другим, ругает их в глаза, такой человек, говорю я, антипатичен нам; Иисус в таких случаях во всем уступал и выходил из неловкого положения с помощью какого-нибудь прелестного слова.

Посланцы Иакова прибыли в Антиохию. Иаков, соглашаясь с тем, что обращенные язычники могут спастись и не соблюдая закона Моисеева, категорически отвергал, чтобы настоящий, обрезанный еврей мог нарушать закон, не совершая преступления. Ужас учеников Иакова перешел всякие границы, когда они увидели, как глава церквей обрезанных живет настоящим язычником и разрывает с теми внешними условностями, на которые всякий почтенный еврей смотрел, как на признак своего благородства и преимущественного положения. Они горячо говорили с Петром, который очень испугался. Человек этот, глубоко добрый и прямой, хотел прежде всего мира; он не умел никого огорчать. Это делало его нестойким, по крайней мере, по внешности: его легко было смутить и он не обладал находчивостью в ответах. Уже при жизни Иисуса эта своего рода робость, происходящая скорее от застенчивости, чем от малодушие привела его к ошибке, стоившей ему много слез. Плохо умея спорить, неспособный противиться настойчивым людям, он в трудных случаях молчал и откладывал все на потом. И тут такой его характер заставил его совершить акт большого малодушия. Стоя между двумя группами, каждую из которых он не мог удовлетворить, не оскорбив другой, он совсем ушел в сторону и стал жить уединенно, уклоняясь от каких бы то ни было сношений с необрезанными. Такой образ действий живо оскорбил обращенных язычников. Еще серьезнее было то, что его примеру последовали все обрезанные; сам Варнава дал им повлиять на себя и стал избегать необрезанных христиан. Гнев Павла не имел границ. Вспомним обрядовое значение совместной трапезы: отказаться от участия в ней вместе с известной частью членов общины, значило отлучить их от церкви. Павел разразился упреками, заявил такой образ действий лицемерным, обвинил Петра и его подражателей в том, что они отклоняются от прямого пути Евангелия. Вскоре после этого должно было произойти собрание церкви; апостолы встретились там. В лицо, в присутствии всего собрания, Павел резко напал на Петра, укоряя его в непоследовательности. "Как!" - сказал он ему, - "ты, еврей, живешь не как еврей, в жизни ты ведешь себя как язычник, а нас хочешь заставить еврействовать!"... И тут он стал развивать свою любимую теорию о спасении, даваемом Иисусом, а не законом, о том, что Иисус отменил закон. Петр, вероятно, не отвечал ему. В сущности он был согласен с Павлом: как все, кто старается выйти из затруднительного положения с помощью невинных уловок, он и не утверждал, что он прав; он хотел только удовлетворить одних и не разойтись с другими. А такой образ действий обыкновенно только вызывает неудовольствие во всех. Только отъезд посланцев Иакова положил конец раздорам. После их отъезда добрый Петр, конечно, снова стал трапезовать с язычниками, как прежде. Такая странная смена враждебности и приветливости является одной из отличительных черт еврейского характера. Современные критики, заключающие из некоторых мест послания к Галатам, что между Павлом и Петром произошел полный разрыв, противоречат не только Деяниям, но и другим местам того же послания к Галатам. Пылкие люди всю жизнь спорят между собой, но никогда не расходятся. Нельзя судить о них по тому, как в наше время поступают люди благовоспитанные и чуткие к вопросам чести. В частности, последнее слово никогда не имело смысла у евреев.