Апгрейд от Купидона (СИ) - Страница 52

Я не смотрела, как Крэг уходит от нашего столика и из ресторана. Он оставался на месте, напротив меня — в другой шкуре, одно лицо. То, которое я знала — бритое до синевы. А что если Крэг не вернется? Паспорт при нем, как и ключ от камеры хранения. Да и вообще вещи ему, кажется, не нужны. А я вещь? Меня можно вот так взять и оставить — с неизвестным мужчиной, похожим на того, кого я знала. Пусть и не совсем близко — когда-то давно.

— Кейт, ты можешь дать мне адрес своей электронной почты?

Я вздрогнула от вопроса.

— Зачем?

— Я написал в полёте кое-что интересное про Крэга… Так, для твоей информированности просто.

Тони протянул мне телефон — перед глазами замаячила пустая строка для адреса получателя.

— Я все знаю про его болезнь. Крэг рассказал, — отчеканила я, не опуская глаза в текст письма.

— Я рад, что он рассказал сам. И все же введи адрес. Я хочу, чтобы это письмо было у тебя. Я буду чувствовать себя спокойно — все сделал, что надо было…

Надо было самому отвечать за свои фломастеры, вот что надо было!

Я вбила свой адрес — пусть подавится. Но он не давился, он делал заказ наконец-то подошедшей к нам официантке.

— У тебя нет никакой аллергии? — осведомился он тихо и продолжил говорить на финском.

Выходят, что у них три родных языка, а не два. И про «китос» Крэг мне врал. Про что же еще? И я почти начала читать письмо, когда Тони вновь заговорил по-английски и вновь со мной:

— Пока есть время, я вкратце очерчу тебе нашу ситуацию. Если Крэг вернется раньше, ты дочитаешь в письме. Для начала скажу, что ты смешала все наши планы и… — он сделал паузу. — Я хочу предложить тебе компенсацию, если ты оставишь моего брата в покое.

Что?

— Кейт, ты можешь назвать любую сумму. В пределах разумного, конечно, — усмехнулся Тони. — Я слишком люблю своего младшего брата, чтобы позволить какой-то сучке им играть.

Сучке? Вот как? Что тут скажешь, что?

— Чего ты молчишь? Твой емейл привязан к Пейпалу? Тогда я могу сделать транзакцию прямо сейчас.

И Тони, наверное, открыл в своем айфоне нужную аппликацию.

— Я молчу, — проговорила я медленно, чтобы не допустить ни одной грамматической ошибки, как на экзамене. Экзамене на звание Женщины с большой буквы. — Потому что на такое предложения принято отвечать матом. А я не признаю нецензурную лексику в общественных местах. Впрочем, если вы, мистер Макдевитт, тоже самое написали и в своем письме, то я и его удалю, не читая.

Тони усмехнулся — гаденько.

— И все-таки ты его прочитай… И со мной нужно быть на ты… Если уж ты на ты с моим братом. Сколько ты получаешь в год?

У меня в горле один кислый ком наложился на другой, а теперь к ним подкатил третий — такая вот снежная баба образовалась, что меня действительно начало колотить: от злости! Волосы мы высушили, но спина снова сделалась мокрой. От гнева! Надо же быть таким подонком.

— Я не собираюсь отвечать на ваши провокационные вопросы.

— Это нормальный вопрос, — Тони уперся в столешницу локтями и скрестил пальцы под гладким подбородком. — Я хочу поддержать тебя финансово.

Вот же гад настырный!

— Я не собираюсь брать у вас денег! Я не знаю, что вы подумали про наши отношения с Крэгом…

— А что я мог подумать? — перебил Тони. — Когда девчонка бежит за сумасшедшим, что?!

— Крэг не сумасшедший. Или хотите сказать, что он назвал мне не все диагнозы?

— Думаю, что все… И что? Их мало? — добавил Тони еще более зло. — Ты ведь понимаешь, что с ним не может быть отношений. И я могу честно сказать, что стрясти с него много не получится. У него нет денег. Назови сумму, которая тебе нужна, чтобы ты бесследно исчезла из жизни моего брата.

Я стиснула губы, но не прикусила язык. Я научилась хорошо говорить по-английски, хотя сейчас мне хотелось обрушить на этого гадкого блондинчика русский трехэтажный мат.

— Я исчезну из жизни Крэга только тогда, когда он сам этого захочет. Может, завтра, может, через месяц. Может через…

 — Год? — снова перебил Тони. — Ты решила, что он протянет с тобой целый год?

— Я ничего не решила. Я знаю, что он не может ничего обещать. Я, кстати, тоже, потому что за эти дни Крэг показал себя во всей красе. Но если он сумеет прожить со мной год, то я буду счастлива… И он будет счастлив.

— И мы будем счастливы… — скривился Тони. — Дай-то боже!

— Я…

Сначала я хотела что-то сказать, а потом решила просто встать, но Тони молниеносно наступил под столом ботинком на мою несчастную кроссовку и пригвоздил меня несчастную к полу еще и своим ледяным взглядом:

— Сядь, Кейт! Разговор будет действительно серьезным. Извини, если я был груб изначально…

Если? Он еще сомневается?

— Я должен был прощупать почву перед переговорами. Скажи, кто предложил отношения: ты или все же он?

— Он.

Я смотрела в знакомые глаза и ненавидела их всей душой. Каким дерьмом ты был в пятнадцать, таким остался и в тридцать — Энтони Макдевитт.

— В это сложно поверить. Действительно сложно. Я все еще нахожусь в глубоком шоке, так что прости мне мои выражения… Некоторые… Письмо проигнорируй. А сейчас слушай. Слушай внимательно.

Он немного подался вперед, а у меня просто атрофировалось все тело, как и мозг — и я не могла пошевелиться, а так мечтала оказаться в километре от неудачной копии Крэга.

— В конце школы Крэг начал дурить. Ну, подростковые гормоны, все дела… Родители в спешке поменяли врача, и таблетки окончательно вырубили Крэга из реальности — он с головой ушел в музыку, но не играл, а просто слушал. Мог так часами сидеть на диване в наушниках, а когда мы подходили и пытались забрать у него плейер, кидался на нас с кулаками. Врач сказал оставить его в его мире и не трогать — так будет лучше для всех, но это было лучше для врача и родителей, но я уже был в том возрасте, когда можно более-менее здраво оценить болезнь брата и лечение. Мне этот его другой мир казался искусственно созданным: я не мог объяснить это словами, но чувствовал, что Крэг нормальный. Насколько он может быть нормальным, а это вот все, — Тони развел руками, — следствие лекарств и полного игнора со стороны родителей. На этом этапе им было главное, чтобы он не навредил ни себе, ни окружающим. Особенно окружающим. А потом случился один очень неприятный инцидент и наша семья находилась на грани распада. В итоге родители отправили его в реабилитационный центр, откуда Крэг вышел с твердым желанием уйти от нас окончательно: теперь уже не через лекарства в музыку, а физически из родительского дома и города, где его знали. Он поступил на актерский в соседний городок, где надеялся его дурь будет не так заметна. Но когда через пару лет мать попыталась вернуть его домой, Крэг умчался в Лондон, и мы его окончательно потеряли. Но мы же близнецы, у нас связь — я чувствую, что это мы заставили Крэга поверить в то, что он безнадежен в плане межличностных отношений.

Он перевел дыхание. Я — нет. Я вообще не дышала.

— Мой неожиданный брак и отцовство было только на руку. Всем нам. Свадьбу он проигнорировал, но на крестины обещал приехать и приехал. Эта неожиданная поездка в Россию нарушила все мои планы… Я… Я не знаю, как сказать… Я думал найти ему девушку, у которой хватило бы на него терпения. Он не подпускает нас к себе, но если бы посторонний человек повел его к новому врачу, попытался сменить лекарства и… Крэг не плохой. Он просто думает, что он плохой, а я уверен — не спрашивай как и почему — что Крэг способен к нормальной жизни. Может, даже к семье и детям… Он способен, я знаю… О, боже…

Он вдруг спрятал лицо в ладонях и замотал головой.

— Я кажусь тебе сумасшедшим… — выглянул из-за растопыренных пальцев до боли знакомый глаз. — Я знаю. Ну, мы же близнецы. Я тоже не могу быть абсолютно здоровым, — спрятал он руки у себя на коленях. — Но я абсолютно уверен, что в хороших руках Крэг станет нормальным. В хороших, я имею в виду. И я не знаю, так ли хороши твои руки, чтобы доверить тебе брата. Это его последний шанс. Тридцать — это уже почти поздно менять привычки, а они у него дурные…