Анжелика. Война в кружевах (Анжелика и король) - Страница 27

– Здравствуй, Анжелика, – произнесли они в один голос.

В полумраке маркиза не сразу узнала своих младших братьев: Дени, Альбера и Жан-Мари.

Они периодически являлись к ней, когда им нужны были деньги. Превратившийся в здоровенного двадцатитрехлетнего парня Дени служил в Туренском полку. Все его скудное офицерское жалованье уходило на оплату карточных долгов. Он дошел до того, что вынужден был продать коня и отдавать внаем своего лакея. Семнадцатилетний Альбер и пятнадцатилетний Жан-Мари пока были пажами: первый – у господина де Сен-Романа, другой – у герцога Мазарини.

Анжелика тут же поинтересовалась, что им надобно. Как обычно, денег. Воздержавшись на сей раз от назиданий, она ссудила каждого несколькими монетами из шкатулки. Удовлетворенные, Дени и Жан-Мари ушли. А юный Альбер проводил ее до самой спальни.

– Теперь, Анжелика, когда ты достигла хорошего положения, тебе следует позаботиться о том, чтобы раздобыть мне духовный сан.

– Сколько у тебя есть, чтобы получить его?

– Ты мне поможешь. Я слышал, будто в Ньельском аббатстве скоро освободится место.

Стоя перед наклонным зеркалом, Анжелика уже принялась расшнуровывать корсаж. Она повернулась к брату:

– Ты не потерял рассудок?

– Ньельское аббатство расположено на ваших землях…

– Вовсе нет! Это огромное независимое владение, настоящая метрополия. К тому же имеющее несколько зависящих от него приходов. Принципалом является аббат, но он также должен получать распоряжения и проживать в аббатстве.

– При посредничестве нашего брата иезуита Раймона я мог бы добиться льгот…

– Ты понапрасну стараешься, это невозможно, мой бедный друг! – отвечала сестра, с презрением глядя на него.

Анжелика не любила Альбера. Неброская красота делала его похожим на Мари-Агнес, но в длинном развинченном теле не было надежности юношей из рода де Сансе. Она угадывала в характере брата скрытность и неискренность, несвойственные членам их семьи. В целом он скорей напоминал Ортанс.

– Ты, маленький развратник, аббат! Всему есть границы! Мне известно, какую жизнь ты ведешь. Совсем недавно ты у какого-то шарлатана возле Нового моста лечился от дурной болезни, которую подхватил черт знает где. Видишь, я хорошо осведомлена.

Юный паж смущенно сглотнул:

– Не знал, что ты такая скромница. Впрочем, тебе это не к лицу. Ну что же, обойдусь без твоей помощи.

И он высокомерно вышел, но на пороге, прежде чем закрыть дверь, бросил ей:

– И все же я добьюсь своего. Я всегда получаю то, чего хочу.

В последней фразе он проявил себя настоящим де Сансе.

Спустя мгновение Анжелика уже забыла о брате. Ей доложили о приходе ее парикмахера, господина Бине. Отдавшись в руки этого искусника, она расслабилась и с удовольствием разглядывала разложенные на туалетном столике гребни, маленькую позолоченную спиртовку, флаконы и баночки с притираниями.

– Как дела, Бине?

– Могли бы быть и получше, сударыня.

– Неужели вам отказал ваш изобретательный ум и вы перестали творить чудеса на головах дам и господ?

– О, что вы, сударыня! Мой изобретательный ум – одна из последних привилегий, которой я свободно пользуюсь и которая обходится мне наименее дорого. Вам рассказывали о моем бальзаме на основе пчелиного пепла для укрепления слабых волос? Он дает надежду многим людям, не имеющим счастья похвалиться такими волосами, как ваши, сударыня.

Цирюльник ловко приподнял напоминающие потоки солнечных лучей шелковистые и блестящие русые локоны с несколькими более светлыми прядями.

– Я слышал, вы имели небывалый успех в Версале и надолго приковали к себе внимание короля.

– Я тоже об этом слышала, – покорно согласилась Анжелика.

– Сударыня, известно ли вам, что мое скромное ремесло находится под серьезной угрозой. Я вынужден просить вашего вмешательства, которое, возможно, спасет нас, бедных цирюльников, от серьезного ущерба.

И, не дожидаясь ответа, пояснил, что некий господин Дюлак просил у короля дозволения открыть в Париже контору, куда будут доставляться все парики для контроля и маркировки внутри изделия, а не прошедшие контроль и маркировку будут запрещены под страхом штрафа в сто ливров. За право контроля господин Дюлак оставляет за собой по десять су с каждого парика.

– Да, дело для вас неприятное, однако король почти наверняка не даст ему хода. Он не занимается подобными глупостями…

– Вот тут-то вы ошибаетесь, сударыня. Господин Дюлак состоит в числе приближенных госпожи де Лавальер, а его величество принимает все прошения, поданные от них. То, о котором я вам рассказываю, уже находится на рассмотрении в Совете.

– В таком случае тебе всего лишь следует через какое-нибудь влиятельное лицо из окружения короля подать встречное прошение.

– Например, через вас, сударыня. – С этими словами Бине поспешно вынул из сумки запечатанное послание. – Ваша милость не откажет взяться передать мой справедливый протест в руки его величества…

Какое-то мгновение Анжелика колебалась, не зная, как себя повести. Ей хотелось быть хорошо причесанной. Женщина, осознающая, из каких элементов складывается ее успех в свете, не спорит со своим парикмахером перед открытием сезона больших зимних празднеств.

Так что она взяла прошение, но отказалась что-либо обещать.

– Сударыня, вы можете все, я убежден, я слишком давно вас знаю. Вот увидите, я украшу вас как богиню.

– Не стоит расточать красноречие. Я тебе ничего не обещала и даже не представляю, как взяться за дело… Что ты себе вообразил? Я не имею никакого влияния при дворе, где бывала всего два раза.

Однако оптимист Бине верил в нее. Два часа болтливый и восторженный цирюльник трудился над прической маркизы. Освободившись от его власти, Анжелика не могла не улыбнуться своему отражению в зеркале.

– Свой протест я дополнил ходатайством, – все не унимался парикмахер. – Я прошу место парикмахера его величества.

– Твои амбиции тщетны. Дело в том, что никто в королевстве не нуждается в твоих услугах меньше, чем король. У него свои великолепные волосы, которые стоят всех париков мира, и он ни за что не откажется от них.

– Мода есть мода, – напыщенно изрек Бине. – Даже королям следует подчиняться ей. Нынче в моде парик. Он придает величавость самому заурядному лицу, прелесть самым непривлекательным чертам. Он защищает лысых от насмешек, а стариков – от простуды и всем им продлевает возраст славных завоеваний. Кто нынче может обойтись без парика? Рано или поздно король придет к этому. А я, Франсуа Бине, создал модель, специально разработанную для его величества. Она позволит ему носить парик без ущерба его собственным волосам. К тому же не скроет их полностью.

– Вы заинтриговали меня, господин Бине.

– Сударыня, свой секрет я открою лишь королю.

Назавтра, решив, что необходимо вновь погрузиться в придворную атмосферу, Анжелика отправилась в Сен-Жермен-ан-Лэ, который в последние три года стал излюбленной резиденцией Людовика XIV.

У ворот Анжелика вышла из кареты. В садах было еще более многолюдно, чем в Версале. Весь городок принимал участие в жизни двора. Туда-сюда свободно сновали зеваки, просители, чиновники, челядь.

Созданная трудами главного придворного устроителя садов Ленотра терраса простиралась более чем на пять лье; с нее открывался вид на одну из самых великолепных панорам Иль-де-Франс.

Одновременно с Анжеликой прибыл король в карете с шестеркой буланых лошадей в роскошной упряжи. Короля со всех сторон окружали четыре сотни всадников со шляпами в руках. Великолепный многоцветный выезд выделялся на фоне порыжевшей листвы осеннего леса, а вдали виднелась светло-голубая и пепельно-зеленая долина, в которой сверкала и серебрилась извилистая Сена.

Маркиз де Лавальер одним из первых приветствовал Анжелику. Потом возле нее остановились маркиз де Роклор, Бриенн, Лозен. Все они очень взволнованно обсуждали последнюю новость дня. Король вызвал своего портного, чтобы дать ему указания относительно знаменитых синих камзолов, из которых он желал составить не монашеский, но весьма почетный орден. Предстояло избрать шестьдесят дворян. Они смогут сопровождать короля в его увеселительных прогулках, не спрашивая дозволения. С этой целью они наденут форму, каковая в глазах всего света станет неопровержимым свидетельством приязни, испытываемой к ним государем. Костюм дополнит, как говорили, расшитый серебром голубой муаровый плащ с золотым узором на красной подкладке, с красными обшлагами, и красная куртка.