Анжелика и заговор теней - Страница 2

Она подойдет, и он скажет ей: «Вы не спите, милая?»

А она ответит: «Мне так захотелось увидеть вас, быть с вами рядом, увериться, что вы здесь, любовь моя. Мне приснился дурной сон. Было так страшно!»

Он рассмеется, и ей сразу станет теплее от его взгляда.

Анжелика давно поняла, что только она наделена силой вызывать к жизни эту радость в глазах гордого, проницательного, подчас безжалостного мужчины. Только обратившись на нее, его взгляд теплел и становился нежным. Он, повелевавший столькими судьбами, трепетал, когда чувствовал прикосновение ее рук, и опускался перед ней на колени. Только ей одной это было подвластно. Она знала, что один ее взгляд был щедрым даром для этого высокомерного аристократа, закаленного в битвах воина, а улыбка врачевала старые раны. И за каждое расставание с ней он платил высокую цену унижений и жестокой несправедливости. Он не лгал, когда говорил, что только благодаря ее великодушию он стал счастливейшим из мужчин. Осознание своей власти над этим неисправимым обольстителем женщин и уверенность в том, что только ей дана опасная привилегия возбуждать его ревность и что их связь сейчас прочна, как никогда, окончательно успокоили Анжелику. В ней снова вспыхнуло отчаянное желание любви. Еще несколько шагов – и она окажется рядом с Жоффреем.

Она осторожно возьмет его теплую руку, такую сильную, нежную, слегка пахнущую табаком, и поцелует каждый палец, совсем как любят делать мужчины, целуя руки любимых. А он погладит ее по щеке и тихо скажет: «Милая, шальная, безрассудная!»

Но Жоффрея на палубе не было.

Анжелика увидела только норвежца Эриксона, который курил свою длинную трубку, выходя ночью на палубу с железным постоянством, присущим его характеру. Этот морской гений безукоризненно выполнял приказы, все схватывая на лету, молча управлял кораблем и в любое дело, доверенное ему, вцеплялся мертвой хваткой, как сторожевой пес.

Анжелика долго в него всматривалась, пока не удостоверилась, что это не Жоффрей. И в тот же миг полуют корабля снова стал враждебной территорией, на которой разыгрывалась ее судьба. И опять по ту сторону зеркальной воды встала темная стена леса, безымянная и бесчеловечная. Она подошла к моряку и сказала:

– Добрый вечер, господин Эриксон. А где господин де Пейрак?

Теперь поручни не загораживали ей обзор, и она разглядела огонь, разведенный на берегу.

– Он что, сошел на берег?

Эриксон встал на кривых ногах и приподнял шляпу с пером, которая красовалась у него на голове с того дня, как его назначили капитаном «Голдсборо» перед путешествием в Европу этой зимой. Он подчинился приказу, к радости всего экипажа. Авторитет этого коротышки на корабле был непререкаем.

– Так точно, мадам. Около часа тому назад господин де Пейрак приказал отвезти себя на берег.

– Он взял с собой охрану? – услышала Анжелика собственный помертвевший голос.

– Только оруженосца, Жана Ле Куеннека.

– Жана…

Она снова вгляделась в темный берег. Там бесконечно тянулся дремучий канадский лес, обиталище медведей и индейцев. Зачем надо было сходить на берег, углубляться в эту чащу, оставив ждать на узкой песчаной полоске среди затопленных водой корней двух часовых и шлюпку?

Анжелика посмотрела в бесцветные, непроницаемые глаза Эриксона:

– Он сказал вам, куда едет?

Эриксон помотал головой. Похоже, он колебался. Потом вытащил изо рта трубку и пробормотал:

– Ему привезли какое-то письмо.

– Кто привез? Индеец?

– Не знаю. Но господин, по всей видимости, ожидал вестей. Я видел только, как он прочел письмо, и слышал, как он отдал приказ спустить на воду шлюпку с двумя гребцами. Он поставил меня на вахту и сказал, что сойдет на берег и вернется через час или два.

Анжелика, будто очнувшись, вернулась к действительности. Все тревоги улетучились, она снова обрела ясность ума и хладнокровие. Ну вот! Что приснилось, то и сбылось. Опасность. Они проникли во владения французского короля, в места необитаемые, которые вполне могли стать западней.

Сказав норвежцу «ладно», она отошла медленным шагом и спустилась в каюту.

И сразу ее движения стали быстрыми и точными.

Анжелика достала огниво и зажгла лампы, вынула из ящика свой пистолет, сумку с запалами и рог с порохом. Проворно зарядив пистолет, она сунула его за пояс.

Потом огляделась вокруг. Что она искала в ночи, пахнувшей морем и древесным дымком?

Мимо прошел кто-то из моряков, на ходу натягивая куртку из буйволовой кожи и зевая. Видно, проиграл последнюю партию в кости и теперь шел к себе в подвесную койку спать. Анжелика узнала Жака Виньо, плотника из Вапассу. И вдруг ее осенило. Теперь она знала, что делать.

– Жак, – сказала она, – найдите мне Куасси-Ба и Энрико Энци. Скажите, чтобы они взяли с собой оружие и ждали меня у трапа.

Она снова вышла на полуют и на этот раз застала там старшего мастера, который стал на вахту.

– Эриксон ждет вас внизу, мадам, – сказал он.

Эриксон уже велел спустить на воду шлюпку.

– Я подумал, мадам, что вы тоже пожелаете отправиться на берег. Позвольте мне сопровождать вас, поскольку господин де Пейрак никогда бы не пустил вас одну.

Анжелика поняла, что Эриксон тоже встревожен и хочет воспользоваться ее инициативой, чтобы нарушить инструкцию, которая сейчас его тяготила. Его и самого хозяин подчас сильно озадачивал. Он был предан Пейраку и очень за него переживал. А Жоффрей, с его независимостью и склонностью к риску, не принимал в расчет тревоги тех, кто находился с ним рядом.

– Господин Эриксон, я думаю, мы с вами хорошо поняли друг друга, – с признательной улыбкой сказала она.

По просьбе Анжелики Эриксон вызвал лоцмана, которого они наняли в Гаспе. Она хотела расспросить о том пустынном месте, где они бросили вечером якорь.

– А что это такое – Сент-Круа-де-Мерси?

– Это… да ничего!

– Но что находится в Сент-Круа-де-Мерси? Индейское стойбище? Перевалочная станция? Поселок?

– Ничего, – повторил лоцман.

«Тогда что понадобилось Жоффрею де Пейраку в месте, где нет НИЧЕГО?» – подумала Анжелика.

– Хотя там, наверху…

– Что?

Лоцман указал пальцем на вершину скалы:

– Там небольшой приют для капуцинов, давно разрушенный, индейцы его используют как временный склад пушнины в сезон охоты.

Кто же мог назначить Жоффрею встречу в таком пустынном месте?

Все, кого она попросила, явились: чернокожий Куасси-Ба, мальтиец Энрико и плотник Виньо.

Они уселись в шлюпку и вскоре причалили к берегу. Вместе с часовыми, следившими за костром, Эриксон оставил на берегу двух гребцов и попросил часовых указать, в каком направлении ушел господин граф. Те указали на начало тропы.

Небольшая экспедиция тотчас принялась взбираться на гору, загасив фонарь. Только лунный свет, изредка проглядывая, освещал крутую тропу, ведущую на вершину. Пробираясь под ветвями, Анжелика утратила ориентацию в пространстве и чувство времени. Она словно опять оказалась в Пуату, где когда-то предприняла отчаянную попытку устроить бунт против короля Франции. Тогда она точно так же рыскала по лесу в компании своих мятежных сторонников, которые шли за ней, как стая волков. Их переполняла злоба и объединяла ненависть: гугенотов и католиков, деревенских жителей и мелких дворян. Они шли за ней следом, чтобы сеять смерть. Молчаливые и угрюмые, как ночь, из которой они внезапно возникали, сбегая с крутого обрыва или прыгая с деревьев на королевских всадников на глухих дорогах, они умудрились более двух лет противостоять «карательным отрядам», опустошавшим провинцию, и даже обратить в бегство войско короля Франции, посланное их усмирить.

Она поднималась как в трансе, не чувствуя ни усталости от подъема, ни царапин, которые оставались от хлеставших ее веток. Воспоминания и чувства теснились внутри, словно та, прежняя Анжелика завладела ее телом.